Чертовка - Джим Томпсон

Находилось это здание с фасадом всего-то двенадцати футов в ширину в небольшом переулке, между лавкой чистильщика обуви и фруктовым лотком. У магазина — две маленькие витрины, примерно по сотне предметов в каждой. Мужские костюмы, женские платья, рабочая одежда, купальные халаты, наручные часы, туалетные наборы, сувениры — больше вещей, чем я могу перечислить. Зачем было все это выставлять, непонятно, потому что покупатели с улицы заходили к нам раз в год по обещанию. Почти всю торговлю вели на выезде — я и еще пяток ребят.

Оборот был тысяч пятнадцать в месяц, а план по сборам с должников мы выполняли процентов на семьдесят пять. Это вроде бы немного, но зато у нас была хорошая наценка. Когда наценка процентов триста, сборы могут быть не такими уж большими. При таком раскладе можно и с оборотом в пятнадцать тысяч жить куда лучше, чем многие магазины с оборотом в пятьдесят.

В то утро я слегка припозднился, так что другие, с позволения сказать, коммивояжеры уже ушли. Грузный парень — клиент, зашедший «просто посмотреть», — перебирал мужские пиджаки на вешалке. Стейплз был в офисе, в дальнем конце магазина, отделенном от остального пространства прилавком от стены до стены.

В магазинах «Рай низких цен» не было обычных офисных сотрудников. Только менеджеры по кредитам вроде Стейплза. Я выложил на прилавок карточки со счетами клиентов и наличные, и Стейплз принялся за сверку.

Он был невысокого роста, лет пятидесяти, седой, с брюшком и по-детски пухлыми губами. В те времена, когда старина Стейплз еще сам ходил по домам, его прозвали Плаксой. Возникал он, бывало, на пороге у какого-нибудь несчастного ублюдка, а может, заваливался к бедолаге на работу — и принимался рыдать да завывать, точно хотел, чтобы его услышали в соседнем округе. Силой он действовать не мог, поэтому давил на нервы. Должникам волей-неволей приходилось раскошеливаться, чтобы только избавиться от него.

Говорил Стейплз как-то по-бабьи, но вроде не пришепетывал, хотя казалось, что вот-вот начнет. Он закончил сверку и приветливо мне улыбнулся. Он снял очки, медленно их протер и снова надел.

— Фрэнк, — сказал он, — ты меня разочаровал. Крайне, крайне разочаровал.

— Да? — спросил я. — А что такое-то?

— Такая неуклюжесть, Фрэнк. Такая нелепая бестолковость. В наше время мы куда лучше обтяпывали такие дела. Почему, скажи на милость, ты не украл деньги со счета прибылей и убытков, с неактивного счета «п. и у.»? Будь у тебя хоть немного мозгов, ты мог бы скрывать свои махинации годами.

Он грустно покачал головой, точно готов был заплакать.

Я принужденно засмеялся:

— Украл? Что это за ерунду ты лепишь, а, Стейплз?

— Ах, Фрэнк, прошу тебя! — Он помахал ладонью. — Не хочешь по-доброму — тебе же хуже. Так вот, вчера мне позвонил работодатель Пита Хендриксона — точнее сказать, его бывший работодатель. Похоже, наши методы ведения бизнеса произвели на него не самое приятное впечатление, и он был вынужден мне об этом сообщить.

— И что с того? — спросил я.

— Фрэнк…

— Ладно. Я занял тридцать восемь долларов. Верну их тебе к концу этой недели.

— Понятно. А как насчет остального?

— Какого еще остального? — спросил я. — Что вообще за лажа?

Но я знал, что все это без толку. Он вздохнул и скорбно покачал головой:

— У меня хватило времени только на выборочную проверку твоих счетов, Фрэнк, но я уже обнаружил дюжину… э-э… растрат. Почему бы тебе не снять с души грех, мой мальчик? Просто назови мне общую сумму недостачи. Я же все равно узнаю.

— Я ничего не мог поделать, — признался я. — Все из-за дождя. Сейчас наконец распогодилось, и если ты дашь мне всего несколько недель…

— Общая сумма, Фрэнк?

— Вот, у меня все записано. — Я достал записную книжку и показал ему. — Сам видишь — я собирался все вернуть. Черт, если бы я не думал их вернуть, стал бы я вести учет, а?

— Что ж, пожалуй, — протянул он, поджав губы. — Пожалуй, ты стал бы вести учет. По крайней мере, я бы на твоем месте стал. Чтобы лучше выглядеть в таких малоприятных непредвиденных обстоятельствах, как нынешние.

— Погоди минутку, — сказал я. — Я…

— Триста сорок пять долларов, да? Может, наскребешь их, как хороший мальчик, и будем считать дело закрытым?

— Я выпишу тебе чек, — предложил я. — Ради бога, Стейплз, будь у меня деньги, будь у меня возможность выпросить или занять, я бы не стал брать отсюда.

— Гм… Наверное. А как насчет твоей машины?

— Какой машины? Обратись в кредитную компанию.

— Мебель?

— У меня ее нет. Я снимаю меблированную квартиру. Говорю тебе, Стейплз, нет у меня денег и раздобыть их негде. Все, что я могу, — это…

— Понятно, — перебил меня он. — Что ж, все это, конечно, из рук вон плохо, не правда ли? Прямо-таки угнетающе. Мстительность не в традициях нашей фирмы, но… полагаю, ты знаком с законами этого штата? Все, что свыше пятидесяти долларов, считается кражей в особо крупных размерах.

— Послушай, а тебе-то это зачем? Черт возьми, тебе-то какая польза от того, что засадишь меня в тюрьму? Господи, да если ты просто…

— Ну, польза может быть немалая, — ответил Стейплз. — Человек перед угрозой длительного тюремного заключения часто вспоминает о возможностях, которыми прежде пренебрегал. Так мне подсказывает опыт.

— Но я не могу! Ничего не выйдет! — воскликнул я. — Нет никого, кто мог бы мне помочь. Я сто лет не видел никого из родственников, к тому же они чертовски бедны. У меня нет близких друзей или…

— А как насчет твоей жены?

— Говорю же тебе — у меня есть только один способ достать эти деньги. Дай мне шесть недель. Дай месяц. Дай три недели. Я буду работать без выходных по шестнадцать часов в день, пока… Ты должен, Стейплз! Всего несколько недель, а…

— Ах, я никак не могу на это пойти, Фрэнк! — твердо сказал Стейплз, покачав головой. — Я бы и рад, но, честное слово, не могу… Офицер!

— Ради всевышнего… Офицер?

Это был тот самый парень, которого я принял за клиента, зашедшего «просто посмотреть». Поигрывая зубочисткой во рту, он вальяжной походкой подошел сзади и сдавил мой локоть.

— Ладно, малыш, — сказал он. — Нам пора уходить. Можешь попрощаться.

Стейплз одарил полицейского лучезарной улыбкой. Улыбнулся и мне:

— Я терпеть не могу прощаться, Фрэнк. Может, просто скажу тебе «до свиданья»?

6

Возможно, это покажется смешным, но в тюрьму я угодил впервые в жизни. Сущая правда, вот вам крест. Я объездил страну вдоль и поперек, в свое время побывал во всех штатах, и некоторые дела, что я проворачивал, были пострашнее шлюхи с гвоздильной фабрики. Но за решетку я не попадал ни разу. А все вокруг — попадали. Парни, работавшие на той же улице, в доме напротив. Но только не я. Думаю, что с виду я не похож на человека, способного переступить черту. Я могу разговаривать и вести себя таким образом, но по моему виду не скажешь, что я такой. Да я и не чувствую себя таким, если вы понимаете, о чем речь.

Было около десяти утра, когда они оформили протокол и заперли меня в камеру предварительного заключения. Я осмотрелся и, хотя, как сами видите, я далеко не сноб, все же пошел в угол и сел в одиночестве. Ну не мог я свыкнуться с мыслью, что попал сюда. Не мог я поверить, что оказался в одной компании со всеми этими парнями, которые наверняка были те еще гуси. Я, старина Долли Диллон, в тюряге по обвинению в краже в особо крупных размерах? Полный бред. Казалось, все это мне снится.

Я был тертый калач, но весь день продолжал думать, что Стейплз смягчится. Поймет, что, сидя в тюрьме, я не смогу ничего заработать, снимет обвинения и позволит мне отработать долг. Я думал об этом, надеялся на такой исход и подготовил для Стейплза предложение. Квартира была оплачена на месяц вперед, и взнос по кредиту на машину я тоже внес. Я собирался ему сказать: «Слушай, Стейплз, вот как мы с тобой поступим. Купи мне пару талонов на обед, заплати за бензин и масло, а все, что я заработаю…»

Тут я вспомнил, что магазин должен мне за работу. За два, точнее, за два с половиной дня, если учитывать и это утро. Черт подери, вот уже и двадцать пять долларов. Значит, весь мой долг сводился… скажем, к трем сотням долларов, если округлить. Бог ты мой, о такой сумме и говорить смешно! Я мог заработать ее в два счета, особенно теперь, когда Джойс отвалила.

Я знал, что Стейплз меня вытащит. Правда. Я это знал.

И наверно, вы уже догадались, что ничего подобного он не сделал.

Начался и закончился следующий день. Тут я стал думать о других зацепках, о других возможностях отсюда выбраться. На них было не больше надежды, чем на Стейплза, но я все время перебирал их в голове. Может, какая-нибудь бригада приедет в город, зная, на что я способен, и тогда они все скинутся — как-нибудь разведают, где я, — и… А может, мне полагалась премия от одной из фирм, на которые я работал прежде, и так вышло, что чек должен прийти только сейчас. А может, кто-то из моих родичей на Восточном побережье приказал долго жить и мне кое-что причитается по его страховке. А может, Дорис принесет мне денег. Или Эллен. Или… или еще кто-нибудь. Проклятье, кто-то должен мне помочь! Что-то должно произойти.