Панкрат - Андрей Воронин

Суворин не удостоил длинноволосого ответом.

— Максим, ты милицию вызвал? — поинтересовался он у охранника, стрелявшего из “гюрзы”. Тот молча кивнул.

— Посмотри, что с девушкой, — приказал ему Панкрат. — Если ей совсем худо, вызывай “скорую”.

Едва охранник сделал движение в сторону распластанной на столике девушки, как длинноволосый резко выкрикнул:

— Стоять! Это моя… — он запнулся. — Моя жена. Не трогай ее!

Максим на мгновение замер, метнув на своего начальника вопросительный взгляд.

Панкрат ободряюще кивнул ему: действуй, как приказано. Сам же медленно двинулся к длинноволосому, оставив своего пленного на попечение второго охранника.

До столика, однако, Максим так и не дошел. Он даже не успел осознать, каким образом оказался на полу — все произошло со скоростью, доступной не каждому профессионалу.

Длинноволосый переместился в его сторону быстрым скользящим шагом. Суворин не успел ему помешать — во-первых, недооценил противника и не ожидал от него такой прыти, а во-вторых, как ни крути, он был еще слишком далеко от длинноволосого, когда тот коротко ткнул Максима в солнечное сплетение.

И вот парень уже лежит, скорчившись, на блестящем полу из желтого итальянского гранита.

Панкрат успел еще краем сознания отметить, что мажоры, озадаченные таким поворотом дела, спешат вместе с подругами побыстрее убраться подальше от столика, предчувствуя осложнение ситуации. Его тело среагировало, опередив мысль, и в этом не было ничего удивительного — свои рефлексы Панкрат оттачивал до автоматизма не в спортзале, а на самой настоящей войне, когда или ты, или тебя — третьего не дано.

Он одним прыжком преодолел расстояние, остававшееся до противника, замершего в боевой стойке, и “наметил” удар ногой по верхнему уровню. Длинноволосый купился — рукой, в которой держал платок, выставил отводящий блок. Панкрат же вместо удара в самый последний момент сгруппировался и попросту врезался в него, словно живой снаряд. Не выдержав столкновения, парень шлепнулся на пол, и Суворин тут же подмял его под себя. Он не слишком деликатничал, и в итоге шея длинноволосого оказалась зажата в коленном сгибе его правой ноги, а патлы — намотаны на кулак. Сполна насладившись криком противника, перешедшим вскоре в невнятный хрип, Седой решил немного ослабить хватку.

— Вызови еще двоих и оттащи Максима, — приказал он второму охраннику. — Да где же эти чертовы менты?

К счастью, Максим нашел в себе силы подняться самостоятельно. Вид у парня был не слишком веселый: разом сошел с лица румянец, левая рука почему-то дрожала. Он, пошатываясь, отошел к стене зала и опустился на стул, подставленный вторым охранником.

Сжав зубы, Панкрат подавил в себе желание тут же накостылять длинноволосому и снял с пояса наручники. Когда обе руки парня оказались в браслетах, тот вдруг рассмеялся:

— Слушай, может, ты придурок? — вопрос явно был адресован Панкрату. — Ты хоть знаешь, на кого руку поднял, охрана? Да я…

Вместо ответа Суворин молча ткнул наглеца в ребра, и тот подавился очередным словом, не закончив фразу.

С улицы донесся вой сирены и визг тормозов. Мгновением позже в зал вошли двое милиционеров, а следом за ними — Аскольд Матвеевич Полторацкий, директор ресторана “Неаполь”, непосредственный начальник Панкрата. Он имел обыкновение приходить на работу часам к двенадцати, когда количество клиентов обычно возрастало.

Суворин отпустил распластанного на полу длинноволосого, выпрямился и двинулся навстречу вошедшим.

— Что здесь происходит? — задал дежурный вопрос милиционер. — Кто вызывал милицию?

— Мой помощник, — ответил Панкрат, кивая в сторону охранника, стоявшего рядом с Максимом. — Я — начальник охраны ресторана “Неаполь”. Вот этот молодой человек, — кивок в сторону длинноволосого. — ударил в зале ресторана девушку, — кивок в направлении столика и тела на нем. — Когда мы попытались его утихомирить, оказал сопротивление. Пришлось применить силовые методы воздействия к нему и его спутникам.

Милиционер хмуро оглядел зал, на секунду задержал взгляд на поверженных спутниках длинноволосого. Ткнул пальцем в присмиревших мажоров, собиравшихся было ретироваться под шумок, и спросил:

— Эти все видели?

Панкрат молча наклонил голову.

— Останьтесь, — приказал им милиционер и, обернувшись к своему помощнику, скомандовал. — Допросите свидетелей, сержант.

— Слушаюсь, — козырнул тот.

Аскольд Матвеевич, упитанный и лоснящийся, благоухал дорогим одеколоном, топорщил щегольские усики и обводил всех непонимающим взглядом. Наконец он остановился на Суворине и вопросил, принимая грозный вид:

— Панкрат, что здесь происходит? Тот пожал плечами: мол, только что объяснял. Сержант уже что-то записывал, разложив на столике, за которым сидели мажоры, свою тонкую кожаную папку. Второй милиционер, оставив без внимания телохранителей длинноволосого, зыркавших исподлобья, подошел к неподвижно лежавшей девушке, невозмутимо перешагнув через лежавшего на его пути “возмутителя спокойствия”. Тот дернулся было, выгнувшись дугой со скованными за спиной руками, но помешать перемещению милиционера не смог и лишь зло выругался сквозь зубы.

От Панкрата не ускользнуло то, что Аскольд Матвеевич, услышав голос длинноволосого, как-то странно вздрогнул и присмотрелся к распластанному парню повнимательнее.

Без особых церемоний отхлестав девушку по щекам, милиционер так и не смог привести ее в сознание. Выражение его лица из хмурого сделалось и вовсе мрачным. Он приподнял ей веко, молча пожевал губами и спросил, повернувшись к Суворину:

— “Скорую помощь” вызывали?

— А, черт! — не сдержался Панкрат. Он вспомнил, что “скорую” поручил вызвать Максиму, но тот так и не успел этого сделать, — Сейчас вызовем.

Он сделал знак охранникам, безучастно взиравшим на происходящее, и зло сверкнул глазами: быстрее!

В душе он беспокоился о том, чтобы не было слишком поздно — судя по состоянию Максима, удар у этого парня будь здоров.

Милиционер посмотрел на длинноволосого сверху вниз.

— Ну, поднимайте красавца…

Взяв парня за воротник, Суворин рывком поставил его на ноги. Длинноволосый выглядел довольно жалко, поскольку, когда лежал на животе, вынужден был упираться лицом в пол. Тот, хотя и был вымыт с утра, все же нельзя было назвать стерильным. Что и отражалось сейчас на лице длинноволосого.

Тут же раздался какой-то странный звук — нечто среднее между возгласом удивления и хрипом полузадушенного человека. Все обернулись…

Источником этой акустической аномалии оказался не кто иной, как Аскольд Матвеевич. Правда, он быстро взял себя в руки и изобразил на сытом лице нейтральную улыбку из разряда “не угодно ли у нас отобедать”.

— Вы знаете этого человека? — быстро спросил милиционер, сверля глазами директора заведения.

— Не имею чести, — без запинки и насквозь фальшиво откликнулся тот.

— Ну, положим, чести от такого знакомства мало, — милиционер криво усмехнулся. — Проедете с нами для дачи показаний сейчас или вызвать повесткой?

— Уж лучше повесткой, — быстро выбрал Аскольд Матвеевич. — И, если можно, завтра, — увидев, как багровеет лицо милиционера, директор счел за благо добавить:

— Когда вам будет угодно…

Панкрат вдруг почувствовал, что тучи сгущаются.. Слишком уж невозмутимое лицо было у длинноволосого; слишком уж трясся шеф, виновато поглядывавший в сторону задержанного Сувориным нарушителя.

— Товарищ капитан, — произнес вдруг длинноволосый ровным голосом абсолютно спокойного и уверенного в себе человека, у меня во внутреннем кармане пальто визиточница. Будьте добры, достаньте, пожалуйста.

Милиционер удивленно приподнял бровь.

— Я вас убедительно прошу, — повторил длинноволосый. — Вы увидите, это поможет разрешить все недоразумения. Я признаю, что моя охрана погорячилась, но и этот… — он покосился на Панкрата, — влез не в свое дело. К тому же угрожал оружием…

Милиционер колебался. В конце концов, поморщившись, он сунул руку за пазуху длинноволосого — с таким видом, словно боялся укуса гадюки. Вытащил портмоне и визиточницу, раскрыл ее…

Немая сцена. Вытянувшаяся физиономия блюстителя закона могла бы в этот момент соперничать с отражением в кривом зеркале, в котором лица растягиваются по вертикали. В эту секунду Панкрат дорого дал бы за то, чтобы узнать: что именно обнаружил в визиточнице длинноволосого милиционер.

Возникшую паузу заполнила прибывшая наконец “скорая”. Не обращая внимания на собравшихся в зале охранников и всех прочих, медики тут же развернули носилки, на которые положили девушку, загрузили ее в свою так называемую “карету” и удалились, включив сирену.

Панкрат, как-то вдруг отрешившись от всего происходящего, наблюдал за отработанными действиями санитаров, поэтому не сразу расслышал слова обращавшегося к нему милиционеру. А когда расслышал, то на всякий случай еще и переспросил: