Один день Григория Борисовича - Григорий Рейнгольд

- Проходи быстрей, готовься и начинай решать контрольную.

Проходя к своему месту и взглянув на задания, написанные на доске, Женя не удерживается от замечания:

- Эту что ли? Эту я быстро!

Класс и так отвлёкся из-за Жениного опоздания, а тут опять все подняли головы и с интересом ждут, что скажет учитель. Но тот "не слышит" этого замечания, и все продолжают работу.

8 часов 10 минут Ученики молча работают (или делают вид), и Григорий Борисович работает:

проверяет тетради девятиклассников, которые вчера вечером не успел. Осталось около шестидесяти. Проверка тетрадей вроде и за работу почти не считается (судя по оплате), а времени на неё уходит порой побольше, чем на урок. Контрольную проверить, допустим, дольше, чем её провести. Почерка у нынешних учеников почти у всех неважные, порой понять трудно, что они написали. Да и носить с собой тетради домой каждый день - морока, особенно женщинам. Одна учительница, Марья Ивановна, рассказывала: возвращается она каждый день поздно, полную сумку тетрадей несёт, а соседки сидят у подъезда на лавочке, новости обсуждают. Одна как-то говорит (думала, что Марья Ивановна не слышит): "Вот говорят: бедные учителя. Платят им, видите ли, мало! А домой каждый день полные сумки тащут.

Накупила всего..."

- Григорий Борисович, во втором задании какая буква: а или дэ? спрашивает кто-то из класса. Он отвечает и думает: "Многие решают уже второе задание."

Посмотрел на часы:

8 часов 17 минут.

Встаёт и проходит, не торопясь, между рядами. Надо посмотреть, как у кого идут дела, и вообще, кто чем занимается. Когда учитель встал, было слышно, как кое-кто прячет шпаргалки. Обычное дело, без этого контрольные не обходятся, впрочем, списать тоже надо уметь... Большинство заканчивает первое задание, многие уже делают второе (Женя-разгильдяй хоть и пришёл последним, а тоже второе заканчивает)... Когда Григорий Борисович подходит к Андрею Иванову, тот поспешно перелистывает тетрадь и глубоко задумывается. Понятно, ничего не делает, собирается в конце урока у кого-нибудь списать. И не один он такой в классе, человек пять наберётся точно. Что делать, не всем математика даётся, да и не всем она нужна! Тот же Иванов парнишка неплохой, руки и него золотые. Почти всем ребятам, имеющим мотоциклы, не говоря уж о велосипедах, ремонтирует он их машины, мечтает стать шофёром или автослесарем. Той математики, что он уже знает ему за глаза хватит. Ему бы сейчас не сидеть в классе, ерундой заниматься, а у верстака или станка в школьной мастерской постоять. А то, что он один из главных школьных хулиганов, то в этом не только его вина. С Григорием Борисовичем у него отношения хорошие, хотя тот и ставит ему регулярно двойки. Дотянуть бы ему до ПТУ, даже не до ПТУ, а до армии, пока дружки не дотянули его до тюрьмы. А так парень неплохой, недавно сломался у младших дочек Григория Борисовича велосипед (сам он в этом мало смыслит), Иванов сделал... Прошёл весь класс, отметил про себя, какие ошибки чаще всего встречаются, на часы посмотрел:

8 часов 20 минут.

- Осталось двадцать минут, - говорит он, - Обращайте внимание на арифметические ошибки.

Опять сел проверять тетради. Однако, уже надо быть начеку, сейчас начнётся списывание. Можно, конечно, стоять и ходить, как полицейскому, и полностью исключить возможность этого, однако редко, кто из учителей так делает.

Во-первых, надо, всё-таки, тетради девятиклассников допроверить; во-вторых, для некоторых учеников списывание, как ни печально, единственный выход. Сейчас, конечно, в школе туфты меньше, чем лет десять-двадцать назад, но всё-таки есть.

Григорий Борисович тетради проверяет, а сам за классом следит и замечания порой делает. Иванова, допустим, надо пожалеть (давно у него троек не было, одни двойки), а Петров пусть сам работает, он при старании может и четверку получить... В класс постучали. Зашёл дежурный-семиклассник и сказал:

- Григорий Борисович, вас завуч просит на перемене зайти.

Григорий Борисович не любит ходить к начальству, и, вообще, лишний раз попадаться ему на глаза, только когда вызывают. А вызывают, как правило для того, чтобы выговорить за какой-либо недочёт в работе, порой и мнимый. С начальством у него вообще отношения трудно складываются. С одной стороны, оно его ценит как безотказного и хорошего работника, который никогда не берёт больничный, хорошо учит детей (недавно его ученики на районной олимпиаде неплохо выступили, призовые места заняли) и которого дети любят. С другой стороны, как можно относиться к такому недотёпе, как он. Все его неурядицы, семейные, бытовые, материальные, у него на лице написаны, как он ни пытается их скрыть. А у начальства положение очень сложное, все давят и сверху, и снизу, и сбоку, все чего-то требуют, из горла рвут. А всех всегда удовлетворить невозможно, только самых горластых да близких. Поэтому Григорий Борисович для начальства клад, такой из горла не рвёт, не умеет. Если кому-то чего-то недодать надо (а надо постоянно, так как школе недодают), или если что-то на общественных началах сделать надо, то подходящий человек под рукой. Если ты, дружок, себя в семье не смог поставить, то чего же ты от нас на работе хочешь? Работай, и будь благодарен, что работать дают (действительно, не мешают). И не проси ничего.

Начальству видней, кого поощрять, кому и за что из диффонда доплачивать, а если когда он и чего попросит, так построже посмотреть на него, с него этого хватит.

Работай, дружок, лучше, старайся, а то смотри, начнём проверять... Впрочем, и он не без греха: почерк плохой, значит журналы заполняет некрасиво; на уроках позволяет себе много отсебятины, отступлений от программы, а порой и просто лирических отступлений; поурочные планы имеет вроде всегда, а если в них вчитаться... (впрочем, это отдельный разговор); ученик его класса Сидоров два раза в милицию попадал... Наверно, опять про Сидорова разговор будет, жаль не зашёл к нему вчера, надо было, да приболел... И Григорий Борисович опять почувствовал утреннее недомогание. Он подумал, что было бы здорово денёк-другой отлежаться. Лежать целый день и спать, и видеть хорошие сны. Забыть про все невзгоды хотя бы на день... А потом опять лет пять работать и не болеть. Но он знает, что на больничный ему нельзя, да и толку с больничного... Останешься, так тёща обязательно работу найдёт, ковры выбить или картошку перебрать, она вычитала где-то, что труд - лучшее лекарство от всех болезней: Да, кстати, один вопрос надо у завуча выяснить: Вася Власов, ученик десятого "А" в школу ходить не может, болеет сильно и находится на домашнем обучении. Учителя к нему домой ходят. Григорий Борисович тоже. С этим учеником заниматься - одно удовольствие, способный очень и работает много, у него в жизни, пожалуй, кроме учёбы ничего нет. Другие ребята много времени на улице проводят, а ему выйти из дома - целое событие. Григорий Борисович любит к Васе ходить. Так вот, непонятно, доплачивают ему за эти занятия как положено или нет. Не может он никак толку добиться, и сумма то пустяковая - тысяч тридцать в месяц, но для Григория Борисовича и это деньги. Выяснить надо, кажется не доплачивают ему за домашнее обучение. Опять задумался, что такое? Сейчас надо сосредоточиться на классе и проверять тетради.

Кстати, сколько времени?

8 часов 30 минут.

Впрочем, думы эти не мешают работе, ещё две проверил. Ничего, успеет, ещё три контрольных впереди. Тетради эти только завтра раздавать, но проверить надо обязательно сегодня до вечера, т.к. вечером надо контрольную проверять. Да, трудное это дело - проверка, гораздо легче самому решить, чем за чужой мыслью уследить... Если серьезно к этому подходить, так на одну тетрадь надо не меньше пяти минут тратить, а учеников в классе под тридцать, стало быть на тетради одного класса часа два минимум, если даже халтурить, не вдаваться сильно, то все равно не меньше часа... Да и классы теперь небольшие, Григорий Борисович когда сам в школе учился - по сорок человек классы были (не всё хуже стало)...

Да что ты будешь делать! Опять отвлёкся от работы, видно не зря начальство и жена ему пеняют на несобранность, на что не посмотрит, чего не увидит - тут же полез в философские обобщения, а реальное дело стоит. Другой бы давно уже проверил все тетради не отвлекаясь... Впрочем, опять отвлёкся. Все, работаю, что тут у Михайлова написано, три икс в квадрате или три икс в кубе. Да вроде в квадрате, а нет, ясно, в кубе... Чёрт возьми, ну и почерк, ещё почище, чем у него самого! Самого всегда в школе за это ругали. Вот учитель информатики Илья Давыдович говорит, что скоро все только на компьютерах будут писать, начиная с первого класса, что тетради станут музейными экспонатами. Как здорово будет ученические работы, отпечатанные на принтере, проверять... Всё-таки в квадрате или в кубе у Михайлова. По привычке посмотрел на часы:

8 часов 38 минут.

- Осталось две минуты, заканчивайте, - говорит он.