Закон оружия - Силлов Дмитрий Олегович sillov

– Но почему я должен бежать?

– Идиот, – прошипел нищий. – Слуги Высших считают, будто все, что выползает из Черных Пятен, – проклято и подлежит истреблению огнем и железом.

Краем глаза Лис увидел, как толстяк, разговаривающий со стражником, бросил в его сторону быстрый взгляд, продолжая нашептывать в открытый шлем, как стражник, кивнув, отстраняет возницу и делает шаг по направлению к оставленному копью, как арбалетчик, уловив движение товарища, медленно отлепляет спину от стены и на всякий случай кладет ладонь на рукоять меча…

Не зря два года натаскивал Лиса седой воин-ветеран, деревянным подобием меча и тупыми стрелами вколачивая в парня воинскую науку. Лис понял: еще мгновение – и его окровавленное мертвое тело будет сброшено в крепостной ров.

И он прыгнул. С места, словно та самая учебная стрела, сорвавшаяся с тетивы и летящая прямо в живот недостаточно проворного ученика, на бегу слыша знакомый шелест клинка, покидающего ножны.

Справедливо рассудив, что тяжелое копье всяко медленнее меча, Лис поднырнул под занесенную руку арбалетчика и изо всех сил боднул его головой в защищенный кольчугой живот…

Из глаз тут же посыпались звезды.

«Хорошо, что не кираса», – пронеслось в голове.

Не ожидавший от парня такой прыти, стражник покачнулся и ухватился было свободной рукой за щедро смазанную жиром цепь подвесного моста, стремясь сохранить равновесие. Однако получилось только хуже – окольчуженная перчатка соскользнула с цепи, и стражник с грохотом приземлился на пятую точку.

Путь был свободен, и Лис что есть духу рванул к воротам. Боковым зрением он заметил, как второй стражник, не успевая выпадом копья достать беглеца, отработанным движением руки заносит над головой свое оружие.

Уже у самых ворот Лис с размаху упал на живот, по инерции проехав на нем пару локтей. Над его головой просвистело негромкое «ш-шухх», после чего в створку ворот вонзился широкий наконечник копья, древко которого дрожало, словно от злости на растяпу хозяина, который не догадался метить в цель на четыре пальца пониже.

Не дожидаясь, пока стража перестанет надеяться на свои силы и начнет орать, призывая подмогу, Лис вскочил на ноги и, протиснувшись меж приоткрытых створок городских ворот, понесся по главной улице города, не отвлекаясь на достопримечательности и где огибая, а где и отталкивая с дороги редких прохожих.

Ему повезло. Ранним утром народу на улице было немного, и даже летящий в спину крик копьеносца «Держи вора!» не сподвиг на поимку беглеца полусонных горожан, только-только покинувших свои дома.

«Спасибо, Высшие!» – мысленно поблагодарил Лис, следуя полученному совету и возле церкви круто поворачивая налево.

И тут он понял, что поторопился, ибо, как и рекомендовал в свое время дядька Стафф, любую благодарность стоит произносить, лишь когда дело доведено до конца.

Узенькую улочку перегораживала туша высотой около четырех локтей и примерно столько же в ширину. Ни пройти, ни проехать, ни обогнуть, ни перепрыгнуть. К тому же в правой руке гигант держал мясницкий топор нехилых размеров, одновременно левой почесывая необъятных размеров брюхо.

– Бежать вздумал, воришка? – ощерился здоровяк пеньками сгнивших зубов. – Ну иди, иди сюда. Отбегался, родимый.

Лис затравленно оглянулся. Бесполезно… Бежать некуда. Позади все ближе и ближе грохотали доспехи стражников. Еще несколько мгновений и…

Кустистые брови мясника недоуменно приподнялись, отчего кожа на лбу собралась в несколько жирных складок. Воришка неожиданно бухнулся на колени и пополз к нему.

– Дяденька, не губи! Пощади, дяденька!

На одутловатом лице гиганта отразилось сомнение.

– Да я это… Я ж только вот страже тебя сдам… Ты не подумай, я не душегуб какой… Я чтоб все по закону…

Завершить мысль ему помешало облако пыли и песка, неожиданно брошенное снизу в лицо. Бросок оказался точным – мельчайшее крошево забило сразу и широкие ноздри, и приоткрытый рот, и маленькие поросячьи глазки.

– Ах ты, поганец! – взревел мясник, вслепую взмахнув топором. – Да я тебя щас…

Гибкая тень проскользнула у него между ног. Толстяк ударил со всей силы, но опоздал лишь на мгновение… А потом пришла боль. Резкая и нестерпимая…

Некоторое время мясник тупо разглядывал топор, торчащий из ступни, после чего неожиданно тонко всхлипнул.

– Мой сапог, – плачущим голосом простонал он. – Моя нога… Люди, помогите…

Вывернувшийся из-за угла стражник, бегущий с мечом наперевес, заорал дурным голосом, вращая глазами навыкате:

– С дороги, чучело! Нечистого упустим!

– Мой сапог… – продолжал стонать гигант, мерно раскачиваясь из стороны в сторону. – Помогите топор достать, люди добрые! Сам я ни в жисть…

Краем уха Лис слышал сзади стоны раненого толстяка и вопли стражи, пытающейся убрать с дороги неожиданное препятствие, но все это было уже неважно.

В конце улочки стояло большое трехэтажное здание, так же, как и городские стены, сложенное из тесаного камня. Узкие стрельчатые окна больше напоминали бойницы, а из башенки, возвышающейся над кровлей третьего этажа, можно было вполне успешно силами пары арбалетчиков простреливать как всю улочку, так и «мертвую зону» возле мощной дубовой двери, которую разве только крепостным тараном и штурмовать в случае, ежели кто-то сильный и могущественный решит вдруг во что бы то ни стало добраться до хозяев дома-крепости.

Над окованной железными полосами дверью на толстых цепях болтался старый фонарь. Бесценная, наверно, штуковина была в свое время, пока какой-то варвар не разбил стрелой дорогущее стекло фонаря. Стрела, кстати, так и осталась торчать меж острых осколков стекла, словно в живой рваной ране.

Лис бросился к двери, схватился за железное кольцо и замолотил им в дверь со всей силы.

– Входи, добрый человек, – немедленно раздался голос из-за двери. – Не заперто.

Лис потянул кольцо на себя – и массивная дверь поддалась на удивление легко. Парень шмыгнул внутрь полутемного помещения и остановился на пороге, осматриваясь и хватая ртом спертый воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

Несмотря на то что с минуты на минуту дверь должна была распахнуться и меч стражника, войдя в спину нарушителя спокойствия, поставил бы в книге его жизни жирную стальную точку, Лис каким-то звериным чутьем понял, что он в безопасности.

Он стоял в просторном зале… в котором не было ничего, кроме четырех стоящих по углам больших светильников из тяжелого черного металла, утыканных чадящими свечами, массивного стола, стула с очень высокой спинкой и человека в черном балахоне, сильно напоминавшем сутану слуги Высших. Человек сидел на стуле, положив на стол худые руки с длинными пальцами. И отчего-то казалось, что это не части тела живого человека, а абсолютно посторонние, неживые предметы, на одном из которых сверкал массивный перстень с печатью. Таким же мертвым показалось Лису и лицо сидящего. Выцветшие брови, бледное лицо, тонкие, бескровные губы и абсолютно неживые глаза, смотрящие словно сквозь Лиса. И парень понял: в присутствии этого человека стража не посмеет не только убить его, но даже переступить порог без приглашения. Хотя на всякий случай, припомнив слова нищего, произнес:

– Защиты и покровительства!

Змеиные губы человека дрогнули.

– Являешься ли ты хозяином своего тела, души и разума?

Слова живого мертвеца непостижимым образом разносились по всему залу. Казалось, будто из каждого угла невидимые слуги хором повторяют сказанное.

«Чушь какая-то», – пронеслось в голове у Лиса, но он на всякий случай кивнул. Времени задавать вопросы не было – он явственно слышал за дверью бряцанье тяжелых доспехов. И несмотря на то, что частая дробь окольчуженных сапог по мере приближения к двери сменилась звуком неуверенных шагов, вполне могло статься, что нерешительность городской стражи явление временное.

– Осознаешь ли ты то, о чем просишь?

Лис кивнул снова. Сейчас он осознавал лишь то, что позади него стоят два вооруженных стражника и от его спины острия их клинков отделяют лишь несколько дубовых досок, скрепленных железными полосами.