Черный город - Александр Тамоников

Капитан Селин ответил незамедлительно:

– Я – Байкал!

– Что происходит у нас, слышишь?

– Так точно! Духи вновь открыли гранатометный огонь.

– Верно! Посему приказываю: подавить позиции духов. Передаю связь твоему корректировщику. Боевики бьют с прежних позиций… Впрочем, разберетесь. Как понял, Байкал?

– Вас понял, Аркан!

Голубятников передал гарнитуру корректировщику огня самоходной артбатареи, сам же вышел в коридор. Прошел к торцевому окну. Отсюда он мог видеть, как вражеские гранатометчики бьют по дому, занятому 9-й парашютно-десантной ротой, – насколько это позволял дым, затянувший плацдарм. Через минуту по частным секторам, домам северной части ближайшего и прилегающего к нему кварталов, скверу и улицам ударили 120-миллиметровые «Ноны». Разрывы мин отдавались даже на втором этаже трехэтажного здания бывшего Управления вокзалов. Бум, бум, бум… Словно где-то рядом строительная пневмотехника вбивала десятки свай.

Отработав задачу, «Ноны» замолчали; прекратился и гранатометный обстрел. Голубятников вернулся на командный пункт и вместе с докладами ротных о последствиях обстрела зданий получил доклады и о начале второго штурма. Боевики вновь пошли в атаку – все по тем же трем направлениям, – имея главной задачей выбить десантников из жилых домов. Это позволило бы им кардинально изменить обстановку. Но этого им не могли позволить сделать десантники капитанов Телинского и Боревича. В бой вступили и седьмая, и восьмая роты. И вновь грохот пулеметно-автоматных очередей, разрывов гранат заполнил все пространство над районом привокзальной площади.

Вторая атака боевиков длилась по времени столько же, сколько и первая, – час. И вновь дудаевцам не удалось не только сбить десантников с позиций, но и нанести существенный ущерб. Умело рассредоточенные бойцы батальона отразили атаки. В 12.35 наступило затишье, прерываемое криками раненых чеченцев, оставшихся на улицах и площади после отхода основных сил. Командиры рот доложили о выполнении поставленной задачи. Голубятников сообщил об этом в штаб дивизии. Не успел он отойти от связиста, как его вызвал капитан Телинский.

– Я – Аркан! – ответил комбат.

– Вьюга на связи! Перед моим домом на улице много раненых чеченцев. Некоторые пытаются самостоятельно добраться до противоположного здания. Что делать?

– По раненым огня не открывать, – приказал Голубятников. – Уползают – и пусть. Они уже не вояки. Сколько уничтожил духов?

– Точно сказать не могу. Перед домом валяются и те, кого завалили во время первого штурма, и свежие. На глаз – около тридцати рыл.

– Понял тебя. Проведи перегруппировку сил. Смени позиции огневых точек. Твой дом хорошо просматривается с девятиэтажки. Оттуда командование духов наверняка засекло позиции. И в следующий раз они могут стрелять более прицельно. Как понял?

– Понял вас, Аркан!

– Действуй!

– Черт!..

– Что такое?

– К нам снова гость!

– Парламентер?

– Так точно.

– Тот же боец, что приходил ранее?

– Вроде другой, а там черт его знает, из-за дыма лица не разобрать. Но наш пленный в бушлате, шапке, с белым флагом.

– Что-то зачастили ребята… Интересно, что на сей раз непонятно духам? Ты вот что, Миша, проводи его ко мне, как и в прошлый раз, через роту Боревича; сам же проведи передислокацию, ни на секунду не прекращая наблюдение за местностью. Подходы при необходимости зачищать незамедлительно. Духов к раненым не подпускать.

– Да они и сами не пойдут.

– Прикажи прекратить огонь, прими парламентера.

– Есть!

– У тебя все?

– Так точно.

– Потерь, как понял, нет?

– Один легкораненый.

– Добро. Держись.

– Конец связи!

Голубятников вернул гарнитуру связисту, повернулся к начальнику штаба батальона:

– Серега, свяжись с ротными, уточни обстановку, потери, в том числе и среди боевиков; запроси, сколько в подразделениях осталось боеприпасов. При необходимости организуй их доставку на объекты силами подразделения обеспечения. А я с очередным парламентером поговорю.

– Опять парламентер? – взглянул на комбата Кувшинин.

– Да! И вновь выходит со стороны северо-восточного сектора. Значит, что? Значит, то, что где-то либо в соседнем квартале, либо в ближайшей девятиэтажке у них командный пункт. Не мешало бы узнать, как считаешь?

– Само собой. И накрыть его к чертовой матери огнем артбатареи.

– Точно. Возможно, этот парламентер укажет нам место КНП духов?

Спустя двенадцать минут сержант 9-й роты ввел в помещение командно-наблюдательного пункта парламентера. Этот выглядел получше первого: такой же грязный, но глаза живые. Ростом повыше, телосложением крупнее.

– Кто ты? – спросил Голубятников.

– Бывший командир отделения мотострелковой бригады сержант Бондаренко Василий, – доложил боец. – Пленен во время боя 31 декабря на привокзальной площади. Отделение сгорело в БМП от попадания в машину кумулятивного заряда гранатомета.

– Как же ты выжил?

– Я находился на броне. Подрывом боекомплекта меня сбросило с машины. Потерял сознание. Очнулся – вокруг чеченцы. Спросили: жить хочешь? Ответил: да, хочу! Приказали встать и следовать во двор, что рядом с площадью. В подвале уже находилось около двадцати наших парней.

– Почему не спрашиваешь, кто я?

– А мне о вас рядовой Иванченко рассказал – это тот, кто приходил в первый раз.

– Понятно! Сколько тебе выделили духи на переговоры со мной?

– Их старший ничего об этом не говорил.

– Да? Ну, тогда раздевайся, присаживайся к столу.

– Закурить дадите, товарищ подполковник?

– Конечно!

Голубятников достал из вещевого мешка пачку сигарет, спички, положил на стол:

– Держи! Дал бы больше, но думаю, и это духи отнимут, как вернешься. А может, ты не собираешься возвращаться?

– Я бы рад остаться, товарищ подполковник, но не могу. Если не вернусь, боевики убьют товарищей.

– Но ведь они могут рано или поздно убить и тебя?

Сержант вздохнул:

– За ними не заржавеет… Но я обещал своим вернуться – значит, вернусь.

– Что ж! Ты прав.

Парламентер присел за стол, жадно выкурил сигарету. Перекусил сухим пайком, но ел неохотно, а вот чаю чуть ли не полчайника выпил. Боевики испытывали такие же трудности с водоснабжением, как и регулярные части Российской армии.

Отставив посуду, прикурив очередную сигарету, парламентер сказал:

– Старший чеченцев удивился, когда Иванченко сообщил, что привокзальную площадь обороняют десантники. Илья рассказывал, даже матерился. Короче, не по кайфу ему, что приходится драться с десантурой.

– Кто он, этот полевой командир?

– Слышал, его Вахой зовут, но это не точно. Сам он о себе говорит лишь то, что раньше командовал ротой в Афганистане; офицер, значит, Советской армии. Жесткий мужик. Боевики боятся его. Лишь с наемниками он не так строг, как со своими.

– Что за наемники?

– Я видел двух хохлов из этой, как ее, националистической организации…

– УНА-УНСО?

– Вроде. У них шевроны на камуфляже.

– Сколько человек в банде?

– Около семидесяти.

– Где находится командный пункт этого бывшего советского офицера?

– Боевики часто меняют позиции. То в одном доме осядут, то в другом. И нас, пленных, за собой таскают.

Голубятников прошелся по комнате. От стола связиста спросил парламентера:

– Тебя перед тем, как послать, кто инструктировал?

– Да сам этот старший. Сначала меня вывели из подвала и подняли на третий этаж девятиэтажного дома.

Комбат переспросил:

– Девятиэтажки? Какой именно?

– Той, что ближе всех к площади.

– Ясно! Продолжай!

– Старшего не было. Чечены усадили на корточки в прихожей какой-то квартиры. Потом появился старший.

– Значит, он куда-то отлучался?

– Я думаю, к Дудаеву.

Голубятников удивился:

– К Дудаеву? Почему к Дудаеву?

– Ну, может, к Масхадову. А почему я так думаю – потому, что он по прибытии сразу мне сказал: «Пойдешь на переговоры к десантникам. И передашь их командиру, что Дудаев предупредил: если вы до 15.00 не уберетесь с площади, то он введет в бой танки, которые разнесут все – и вас, и дома, сровняют с землей этот район. В общем, чтобы к темноте русских у вокзала не было».

– Так к темноте или к 15.00?

– Сначала старший сказал к трем часам, потом к темноте.

– Главарь банды не говорил, сколько танков чеченцы намерены бросить на привокзальную площадь?

– А, да, говорил. Десять танков.

– Десять танков, – повторил Святослав. – Рота… Так, ты посиди пока. – Подошел к связисту: – Титана мне!

– Есть!

Павленко ответил тут же:

– Что у тебя, Аркан!

– Еще один парламентер.

– Хм! Что-то зачастили они к тебе. Опять наш пленный?

– Так точно. Сержант. Из той же группы пленных, что и первый.

Голубятников передал Павленко суть требований, выставленных чеченцами. Заместитель командира дивизии, выслушав комбата, приказал: