Семейные тайны - Энн Мэтер

На следующее утро ее разбудил аромат свежесваренного кофе. И ей сразу захотелось встать с постели. Кэсс, которая проворочалась без сна до самого утра, даже отказалась от мысли понежиться подольше. Впервые за много месяцев она с нетерпением встретила новый день и, откинув одеяло, опустила на пол стройные ноги.

На стуле рядом с кроватью лежал кремовый атласный халат в тон ночной рубашке, который она вчера вечером вынула из чемодана. Сунув руки в рукава, она поднялась, оглядела спальню и снова испытала прилив радости. Несмотря на то что в последний раз она побывала в этой квартире четыре года назад, все вокруг казалось ей на удивление знакомым. Она словно вернулась домой, с грустью подумала Кэсс и поняла, что, возможно, Бен не разделяет ее чувства. Но это ничего не меняло, и, направляясь к двери, она провела ладонью по окованной бронзой спинке кровати, наслаждаясь прикосновением к гладкой отполированной поверхности.

Как она и думала, Бен с довольно мрачным видом хозяйничал на кухне. Подобно Кэсс, он еще не оделся, и по недовольному выражению его лица Кэсс догадалась: ему пришлось облачиться в халат, поскольку он не осмелился войти к ней в спальню.

— Доброе утро, — произнесла Кэсс, не смущаясь тем, что Бен явно недоволен ее видом. — Чудесный день, правда?

Так оно и было. Бен открыл окна в кухне, и теперь ее наполняли нагретые солнцем воздух и аромат цветов, растущих внизу, во дворе. Толпы туристов уже, наверно, штурмовали собор Дуомо и щелкали фотоаппаратами в галерее Уффици. Но здесь, в этом тихом уголке, можно было насладиться настоящей Флоренцией. Именно такую Флоренцию и показал ей Бен, когда она впервые приехала в Италию, и хотя Кэсс посетила Национальный музей и полюбовалась творениями Микеланджело и Брунеллески1, город Бена привлек ее гораздо сильнее.

— Тебе хорошо спалось? — спросил Бен, пододвигая к ней глиняную кружку с крепким черным кофе, и Кэсс благодарно улыбнулась.

1 Филиппо Брунеллески — итальянский архитектор эпохи Возрождения.

— Вполне, — солгала она, гадая, сумеет ли Бен догадаться об этом по черным кругам под ее глазами. — А тебе? По-моему, этот узкий диван тебе не по размеру.

— Мне случалось спать и на более неудобном ложе, — сухо возразил Бен, наливая себе ароматный напиток. Помолчав, он добавил — и, как почувствовала Кэсс, с некоторым замешательством: — Ну, как ты себя чувствуешь? Может, передумала?

— Ты имеешь в виду, насчет того, чтобы остаться в Италии? — Кэсс поднесла кружку с кофе к губам и взглянула на Бена поверх ее края. — Нет. А ты надеялся, что я передумаю?

Бен бросил на нее осторожный взгляд.

— Нет, — отозвался он через некоторое время. — Нет, я не надеялся на это. Я просто считал, что ты можешь передумать, только и всего. В конце концов, у тебя было время поразмыслить. Ты вполне могла изменить свое решение.

Кэсс отставила кружку.

— Я провела здесь почти целую неделю, Бен, — напомнила она. — Если бы я собиралась передумать, неужели я не сделала бы это раньше?

Бен пожал плечами.

— Необязательно. Верно, ты пробыла в Италии неделю, но до вчерашнего вечера так и не приняла окончательного решения.

Кэсс вздохнула.

— Думаешь, мне следует вернуться?

— Разве я так говорил?

— Это ни к чему. — Кэсс поднялась с табурета, подошла к окну и застыла, скрестив руки на груди и устремив невидящий взгляд во двор. — Ты не хочешь брать на себя такую ответственность? Ладно, я придумаю что-нибудь другое. Но я не вернусь к Роджеру, и это…

— Я и не предлагал тебе вернуться, — резко перебил ее Бен, пытаясь сдержать вспышку раздражения. — Напрасно ты делаешь выводы за меня. Я просто хочу, чтобы ты твердо знала, на что идешь. Я не желаю… чтобы отец обвинял меня в том, что твой брак распался.

Кэсс повернулась к нему, надеясь, что в глазах не отразятся обуревавшие ее чувства.

— Он никогда этого не сделает!

— Напротив, вполне может, — уверенно возразил Бен. — Еще как может! Он никогда не одобрял мои поступки, так станет ли сейчас отказываться от своей привычки? — Он глубоко вздохнул. — Если ты не против, я пойду приму душ и переоденусь. Если сегодня мне придется отправиться в Кальвадо, пора собираться. Но прежде я хочу встретиться с Виктором Аморини.

Кэсс всплеснула руками.

— Кальвадо! — эхом повторила она с вновь вспыхнувшим воодушевлением. — О, не могу дождаться, когда увижу виллу… и море! — Она приподняла тонкие плечи. — Помню, оно казалось мне таким синим!

— Да… только знаешь что, — Бен задержался в дверях, — пожалуй, тебе не стоит сопровождать меня на побережье — по крайней мере сегодня. — Он грустно развел руками. — Попытайся меня понять.

Кэсс выпрямилась.

— Думаешь, твоя мать не позволит мне остаться? — неуверенно проговорила она. — Так почему бы тебе не сказать об этом прямо?

— Ну что с тобой такое? — Бен страдальчески возвел глаза к потолку. — Я сделаю все возможное, чтобы переубедить ее. Но тебе придется немного потерпеть. Не могу же я просто отправиться вместе с тобой на Вилла-Андреа, надеясь, что Софи примет тебя с распростертыми объятиями! Мне надо поговорить с матерью, объяснить ситуацию. А потом я сообщу, готова ли она тебя принять.

Кэсс склонила голову.

— Хорошо.

— Ты ведь веришь мне? — Бен сделал было движение к ней, но передумал в последнее мгновение. — Кэсс, вчера вечером я сказал правду. Я не собираюсь силой отправлять тебя назад в Англию. Просто дай мне немного времени, больше я ни о чем не прошу.

Кэсс снова подняла голову.

— Ты мог бы… поговорить с ней по телефону, — предложила она, но Бен решительно покачал головой.

— Будет лучше, если я изложу ей все при встрече, — ответил он. — Вспомни, последние два месяца я находился в отъезде. Она ждет, что я навещу ее сразу после возвращения.

Кэсс минуту помедлила, а затем кивнула:

— Да, вероятно, ты прав. Но что пока прикажешь делать мне?

— Можешь остаться здесь, — не раздумывая, ответил Бен. — Завтра вернусь. Я мог бы, конечно, обернуться за день, но, пожалуй, лучше будет задержаться на ночь. Мать наверняка обрадуется.

— Конечно… — Кэсс почти позавидовала матери Бена. Софи имела право на его время и внимание. А сама она, Кэсс, была лишь постоянным источником помех в его жизни. Она задумалась о том, как же все-таки Бен к ней относится.

— Пойду оденусь, — заявил Бен, очевидно решив, что ее вопрос не требует ответа. Он ушел, а Кэсс вновь уселась на свое место, чтобы допить кофе.

Разумеется, ее мысли тотчас стали крутиться вокруг матери Бена. Прошло почти четыре года с тех пор, как Кэсс видела ее в последний раз, поскольку Софи Скорцезе редко покидала Кальвадо. Она запомнилась Кэсс непреклонной, суровой женщиной, лишенной чувства юмора, которая оживлялась лишь в присутствии Бена. В том, что она любила сына, сомневаться не приходилось. А вот любила ли она когда-нибудь его отца — еще вопрос!