Журнал «Вокруг Света» №04 за 1963 год - Вокруг Света

В конце праздника исполняются даякские импровизированные песни-молитвы.

«О наш бог, — поют даяки, — ты создал мир, ты самый могучий и всесильный. Тебе подвластно все. Поэтому мы взываем к тебе. Мы любим солнце, оно несет нам свет, жизнь и тепло, но наши братья русские еще не привыкли к такой жаре, им очень душно. Сделай же, о всемогущий, чтобы солнце пекло не так сильно, чтобы ветер обдувал русских прохладой, чтобы дождь освежал их. Пусть машины хорошо работают, а инструмент не ломается. Пусть лес станет для наших братьев другом, пусть деревья и заросли расступятся перед ними, пусть болота высыхают, пусть змеи, дикие звери и крокодилы не трогают их, мошкара и комары не надоедают...»

25 августа

Джунгли по-индонезийски — римба. Это слово произносится здесь очень почтительно. И мы заранее прониклись к ним большим уважением. Но действительность оказалась еще грандиознее. Великаны деревья, опутанные  ползучими растениями, гигантская густая трава, солнце и полумрак и, наконец, звуки — воздух полон невидимых насекомых. Неумолчный звон, звон, звон... Кажется, все это опутывает тебя по рукам и ногам, лезет в глаза, уши, рот...

Рука сжимает все время нож-паранг, так и кажется, что отовсюду грозит опасность. Проходит пять, десять минут... — но ведь надо же начинать работу.

Исторический момент: намечаем первую теодолитную точку. Пытаюсь фотографировать, но все время мешаются какие-то травы, листья, растения, упрямо лезущие в объектив. Итак, изыскания начались. Отсюда нашей группе предстоит пройти, проплыть, проползти через джунгли и болота более полутораста километров.

Как это будет выглядеть, ясно с первых часов работы. Прорубаем парангами узкую просеку, замеряем теодолитом направление, так, шаг за шагом, метр за метром продвигаемся вперед. За первый день прошли метров двести. Начальник нашей партии Андрей Анисимович Бялькин недоволен: «Ребята, ну выжмите как-нибудь хотя бы метров четыреста». И ребята жмут. Мокрые от пота, искусанные мошкарой и комарами.

10 сентября

Вот уже третий день Вася не может выйти на работу — потница. Мало кто знает, какая это неприятная болезнь. Пораженные места покрываются волдырями и зудят, слезает кожа, трудно ходить. Человек в сознании, у него нет даже температуры, но он измотан этой болезнью. Тело надо держать сухим, а оно всегда влажно. Наш доктор вступает в единоборство с болезнью.

17 сентября

Работаем. Вверху обезьяны оживленно комментируют события: одна из них, очевидно в знак особого расположения, швыряет вниз солидный плод, попадает кому-то по плечу и, страшно довольная, подпрыгивая, визжит от восторга.

Очень хочется пить, но соблюдаем железный закон, преподанный Бялькиным: «На трассе лучше не пить». Да и вода уж больно противная — теплая, безвкусная.

Иногда кажется, что дальше не выдержать — устали, в ушах звенит, голова тяжелая, очки все время приходится протирать от пота и мошкары, одежда вся мокрая и неприятно липнет к телу.

19 сентября

Шаг за шагом, метр за метром идем вперед.

Кажется, что за нами должна оставаться широкая ровная просека, столько вложено труда в каждый шаг, а оглянешься — позади почти нетронутая стена зарослей. Как в сказке, прорубленная тропа зарастает почти мгновенно.

Сегодня я сопровождаю Сашу с группой рабочих-индонезийцев. Он объясняет индонезийцам и показывает на практике технику изыскательского дела.

Вдруг идущие впереди Бархамутдин и Увин замерли — темные лица бледнеют. Что случилось? Настороженно смотрим под ноги — змеи не видно.

— Орангутанг, — слышится чей-то шепот. Поднимаем головы. Лесной человек стоит на дереве от нас метрах в двадцати, бородатый, лохматый, буро-рыжий. Огромные, длинные и, видно, очень сильные руки. Проходят мгновения... Мы замерли: бежать бесполезно; оружия, кроме ножей и парангов, нет. Орангутанг смотрит на нас, мы — на него. Наконец, очевидно утолив любопытство, он поворачивается и исчезает в чаще.

По лицам индонезийцев понимаем, что никакие силы не заставят их сейчас продолжать работу. Возвращаемся домой. Откровенно говоря, и нам самим надо прийти в себя после этой встречи.

— Наше счастье, что Он был один, без детеныша,— произносит кто-то из индонезийцев, — иначе бы...

Вечером мы приглашены на чай к губернатору. В который раз рассказываем о сегодняшней встрече; вспоминаем подробности, которые час от часу становятся все более впечатляющими.

— А ведь есть верный способ защититься от орангутанга, — говорит вдруг мэр города Нахан.

Мы замолкаем, и я начинаю слово в слово переводить его совет.

— Сорвите тоненькую веточку с листочками и машите ею перед мордой орангутанга. Он будет закрываться лапами, жмуриться и уж ни в коем случае не бросится на вас...

Хохот... Нахан доволен: его шутку поняли.

28 сентября

Мы в Тангкелинге — это конечный пункт нашей трассы. Отсюда будем пробиваться обратно к Палангкарайе. Деревушка Тангкелинг, расположенная на берегу реки Рунган, состоит всего лишь из нескольких домиков. Один большой — там живет целый род, все вместе, как и много-много столетий назад. И три маленьких, недавно построенных специально для нас. Все четыре хижины стоят на высоких сваях. Стены из тростника, пол из досок, вместо лестницы — нечто напоминающее трап. Так в какой-то мере можно обезопасить себя от любопытных обитателей окружающего деревню леса. Осматриваем свои жилища.

В первый же вечер нанесли визит хозяевам поселка. Посидели за чашкой чаю, поговорили. В разговоре принимал участие только глава рода. Остальные лишь молча и почтительно слушали. Хозяин рассказывал об обычаях и законах рода. Мы ему — о Москве, «ТУ-104», кино. Он восхищался полупроводниковым приемником, авторучками, открытками Москвы. А мы, слушая его, восхищались мужеством этих людей, ведущих постоянную тяжелую и еще в недалеком прошлом безнадежную борьбу с джунглями.

Мгновенно стемнело. Хозяин извинился и сказал, что ему надо идти на участок, засаженный ананасами. Оказывается, вчера ночью ананасы были уничтожены рысью, и он сегодня надеется убить ее. Паранг, копье с отравленным наконечником — вот и все вооружение. «Пак, но ведь это очень опасно!» Хозяин смеется:

— Если бы не было опасности, я послал бы наших женщин. Кто хочет жить, тот не умрет.

Прощаемся, желаем ему удачи. Возвращаемся к себе. Но уснуть долго не можем — вслушиваемся в ночные звуки. Где-то совсем рядом человек с копьем в руках ждет грозного хищника.

21 октября

Утром все на трассе. И опять все то же ослепительное солнце, заросли и жажда.

Дома — сюрприз. Приехал наш доктор. «Не усидел в Палангкарайе. Беспокоюсь за вас», — смущенно оправдывается он.

Вся деревня уже знает о его приезде, и начинается паломничество. Пациенты тащат с собой «сувениры для доктора». Приходится провести небольшую разъяснительную беседу и от имени доктора сделать предупреждение относительно «сувениров».

Темнеет. Мы сидим около хижин. Неподалеку взревела наша мотопила — это Вася начал пилить дрова, чтобы приготовить ужин. А через пять минут все, кто был поблизости, сбежались туда. Ведь техника здесь демонстрируется впервые. Кузнецов сейчас как былинный герой — властелин могучего чудовища.

Он предлагает одному из жителей попробовать поработать нашей мотопилой. Тот долго отказывается, мнется, но, наконец, решается. Вася показывает, как включать и выключать мотор. А потом все мужчины просят записать их на работу и научить управлять мотопилой. Нам не хватало рабочих рук, а тут такое пополнение!

При свете керосиновой лампы мы с Сашей пишем лозунг: «Да здравствует техника!»

22 октября

Вслух читаю только что привезенные «свежие» (за август) индонезийские газеты. Наш домик тускло освещен керосиновой коптилкой, ребята все уже на своих циновках. Внезапно я чувствую сильный укус и снимаю большущего муравья. Слышно недовольное сопение Саши — его тоже кусают. Оглядываемся вокруг: огромные полчища муравьев заполняют хижину. Все как на подбор — около двух сантиметров величиной,— они движутся по трапу стройными колоннами. На месте уничтоженных сейчас же появляются десятки новых. Все в домике покрыто муравьями: пол, циновки-кровати, наши вещи. Не понимаю как, но мы ухитряемся вчетвером уместиться на столике и оттуда с тоской взираем на «оккупантов». Пауки, ящерицы спасаются бегством; некоторые лезут к нам на стол.

Выбираем средства обороны: огнем нельзя — моментально вспыхнет наша хижина, горячей воды нет. Смастерив какое-то подобие двух швабр и намочив тряпки в керосине, пытаемся оттеснить муравьев к выходу. Они тут же набрасываются на ноги, лезут по телу. По очереди двое из нас ведут бой, а двое на столе очищаются от муравьев.