Жизнь в рассрочку - Андрей Ротнов

– Вот и посовещались, – сказал Чугун, а Сергей продолжил, – ну что, разбегаемся? Ещё дел много: надо ещё кое-кого встряхнуть, кстати, может, по этой волне чего-нибудь разгребу.

– Давайте веером тихонько по одному, – скомандовал Чугун.

– Вечером, у кого будет время и деньги, встретимся у Светки, – сказал Сергей всем и обратился к Рулю, – подожди меня, подбросишь до одного места, а то пешком в лом. Они все вместе вышли из квартиры, Сергей захлопнул дверь и, когда они спускались по лестнице, он вновь обратился к Рулю: – Смотри, вечером не нажрись, завтра тачка нужна, рванём в Москву.

– Какого там… – не договорив до конца, спросил Чугун. Сергей не ответил, а сказал: – Дурья башка, забыл, – он развернулся и побежал наверх. Сергей зашёл в комнату матери, Анна Семёновна лежала на кровати и дремала.

– Ма! Я уезжаю, приду поздно,… а может, совсем не приду, заночую у Светки, ты меня не жди. Ну, я пошёл. Он поцеловал мать в щеку и ушёл. Когда Сергей вышел из подъезда, все уже сидели в машине, ждали его, сиденье спереди было свободно. Все знали, что Сергей не любит сидеть сзади. Сергей сел в машину, резко бросив Рулю: – К универмагу «Ласточка», надо кое с кем встретиться. Руль завёл мотор, и они тронулись. Руль вёл машину потихоньку и осторожно. Морозец ещё не отпускал, но снег уже прекратился, дорогу укатали, как ледовый каток, и, хотя они ехали на внедорожнике, Руль не торопился. Все молчали, каждый думал о своём, даже Руль не разговаривал и не ругался, если внезапно на дороге появлялся неосторожный пешеход. Показался универмаг, Сергей сказал: – Можешь выкинуть меня где-нибудь здесь, немного прогуляюсь – ноги затекли. Руль сразу же прижался к обочине и остановился; Сергей, не прощаясь с друзьями, вышел и, не оборачиваясь, зашагал к универмагу со светящейся и видной издалека вывеской «Ласточка». Джип тронулся и уехал, доехав до перекрёстка – повернул направо и скрылся из виду. Шагая, Сергей насвистывал популярную мелодию. У входа он в киоске купил пачку сигарет, поднялся по лестнице в магазин. Сергей не торопился, обходя залы, коротая время: до назначенной встречи – двадцать минут. От товаров пестрело в глазах; Сергей из чистого любопытства, а частью с интересом, разглядывал на прилавках и стеллажах товары. Он взглянул на часы – до встречи осталось несколько минут. Поднявшись на второй этаж, пройдя через торговый зал электротоваров, Сергей вошёл в служебное помещение, сразу же направившись к приёмной директора. Сергей взялся за ручку двери, но она не поддалась, он тихо постучал; дверь открылась. В проёме показалась миловидная молоденькая, с кудряшками волос и испуганными, серенькими, с часто моргающими ресницами, глазами и с вымученной и виноватой улыбкой, как будто она за закрытыми дверями занималась чем-то предосудительным, девушка-секретарша: – В-в-вам кого? – заикаясь, спросила девушка.

– Меня должны ждать, Ломакин, доложи Шерстнёву, – командным тоном сказал Сергей и вошёл в приёмную с тремя столами, стоявшими буквой «П» и заваленными оргтехникой: компьютер, принтер, пишущая машинка и прочее, прочее барахло и хлам. Вдоль стены стояли стулья, на стенах висели плакаты, расклеены какие-то картинки. Девушка нырнула в чёрную, обитую кожей, дверь кабинета и через несколько секунд выпорхнула: – Войдите, – прошипела девушка, оставляя открытой дверь. Сергею показался подозрительным такой приём. Ему стало жарко и душно, но он не стал раздеваться, а только расстегнул замок кожанки и вошёл в кабинет, дверь за ним закрыла услужливая секретарша. От двери и до большого, чёрного письменного стола, за которым восседал полный, с рыжей шевелюрой и такими же рыжими усами, мужчина. Во всю ширину комнаты лежал ворсистый ковёр. По обеим сторонам вдоль стен стояли стулья для совещания, на окнах висели гардины, сдвинутые на края, и перехваченные на уровне подоконников синей ленточкой. Кабинет был большой и казался пустынным из-за малого количества мебели. С бегающими глазками, с небольшой, портящей одутловатое лицо, заискивающей улыбочкой, Всеволод Парамонович привстал, протягивая руку для пожатия. Заговорил ласковым, журчащим, как ручеёк, тенорком: – А… Серёженька… присаживайся… присаживайся. Он пухленькой, с короткими пальцами и нежной, как у женщины, рукой, пожал большую и грубоватую руку Сергея.

– Братва салам загоняет, – сказал Сергей.

– Рассказывай-рассказывай,… как здоровье… чем дышишь? – вновь заурчал голосок, – давненько у нас не был.

– Да как-то недосуг было, Парамоныч, – Сергей уселся в кресло у стола. – Парамоныч! Тут на тебя мои ребята бочку катят, говорят, ты от нас в отказку пошёл, мол, нашёл другую крышу. Как это понимать? Когда тебе трудно было – нужны были. А теперь… с глаз долой, из сердца вон, нехорошо… Парамоныч, – с укоризной сказал Сергей.

– Ну что ты! Сереженька! Как можно? Забывать старых и добрых товарищей.

– Скурвиться хочешь?

– Что ты, что ты!

– А как на- счёт крыши?

– А… а насчёт крыши – верно. Только не моя в том вина, Сережа. На меня наехали… столичные хлопцы,… все хотят в раю жить, ты уж не обессудь.

– Короче так! – категорически сказал Сергей, – если не хочешь иметь неприятности, то отвали, что задолжал и… и жопа об жопу – и кто дальше… остальное решай со Сталиным… не моё это дело, а за долг с меня спросят.

– Что ты торопишь?

– Я-то понимаю, тебе нужно было время… раскрутиться… ты, кстати, Сталина сам просил.

– Ну что ты сердишься, Сереженька? Какой базар? Ради Бога… Шерстнёв встал из-за стола, следом поднялся Сергей. Шерстнев поманил Сергея за собой. Они вошли в другую комнату – за портьерой у кресла, где сидел Шерстнев. Это была такая же просторная, как кабинет, с одним большим, как витраж, с цветными стёклами окном, комната отдыха. У стены стояли сейф, шкафчики со стеклянными дверцами, заполненные книгами в цветных обложках, с вазочками с конфетами и прочими товарами, коими торговал универмаг. На журнальном столике стоял бежевый телефон с автоответчиком, вокруг столика стояли кожаные, с высокими спинками, низенькие кресла, у одной стены стоял такой же кожаный диван, пол был паркетный, у дивана лежал мягкий коврик. Стены под самый потолок для изоляции шума задрапированы тканью бежево-коричневого цвета. В противоположной от входа стене была еще одна, обитая кожзаменителем дверь, которой не преминул воспользоваться, выскользнув, Шерстнев. Сергей сразу же почувствовал подвох. В комнате находились спортивного вида, высокие, в спортивных брюках и футболках, с накаченными мышцами, с бесцветными, казалось, одинаковыми глазами три амбала-кавказца. Амбалы сразу же перешли в наступление.

– Это ты, да, что ли, да, самый крутой, да? – спросил один из них и сделал выпад правой рукой, чтобы ударить по лицу Сергея. Сергей парировал этот удар, уклоняясь в сторону, встал в стойку, двое других, чувствуя превосходство и перевес, наступали. Сергей поймал руку наносящего удар первого левой рукой, правой нанёс чудовищной силы удар в солнечное сплетение, отчего первый осел и вырубился. Сергей взял инициативу в свои руки, зная, на что он способен и не подавляя в себе возникшее чувство отвращения к кавказцам, сохранённое со времён службы, одним прыжком приблизился к двум другим противникам, агрессивно настроенным. Ударом ноги одного из них он подсёк, а другому ударил по лицу. Подсечённый упал, но тут же вскочил, оказавшись сзади Сергея. От удара в лицо кавказец спереди отпрянул и снова ринулся в атаку, по лицу у него сочилась кровь. Амбал сзади ударил Сергея по шее и обхватил, пытаясь задержать, но Сергей, извернувшись, ухватил его за шею, повиснув, двумя ногами ударил нападавшего спереди, он отлетел к стене и, опираясь на неё, медленно сполз и отключился. Обхватившему сзади, Сергей, изловчившись, крутанул голову, да так, что у того хрустнул шейный позвонок. «Пообщался», – подумал Сергей и, вытерев руки о портьеру, достал телефон и позвонил Сталину.

– Ну, ты мне и удружил встречу, с маханием ногами. Парамоныч скурвился и свалил, а я разгребал, двоих вырубил, а третий. кажется, крякнул. Что делать?

– Отваливай побыстрее и подгребай ко мне, потрещим. Сергей вышел через ту же дверь, через которую прошмыгнул Шерстнев в коридор, параллельный тому, через который он входил, только по другую сторону магазина. По пути он никого не встретил, ни Шерстнёва, ни его подручных, не желая на сегодня больше приключений, он, смешавшись с толпой, затерявшись среди покупателей, пробрался к выходу. У входа в универмаг, на стоянке, Сергей нанял такси и назвал адрес Сталина. Подъехав к добротному коттеджу на окраине города, Сергей, расплатившись с водителем, вышел из машины. Открыл калитку и по бетонированной дорожке направился к дому.

Глава четвёртая

Пробегав по «обменникам», мотаясь из одного конца города в другой, потратив на это почти целый день, Стас умаялся и, еле передвигая ноги, поднялся по ступеням перекидного моста через линию. Он вышел к станции и решил, что этого достаточно, того, что он успел обменять. А обменял он уже много, где по сто, где по двести долларов, а у одного менялы, у сберкассы, обменял сразу тысячу. Вконец выбившись из сил, голодный, несмотря на то, что на рынке покупал горячий кофе и пару запеканок, Стас, с промокшими насквозь ногами и порядком замёрзший, купил билет в кассе и прошёл на платформу.