В плену твоих лап - Ольга Гусейнова

— Вот, Леонид Петрович. Вы просили… я распечатала на всякий случай и перебросила вам на компьютер…

— Шарова позови! — буркнул Музыка, не глядя на меня, набирая кого-то на айфоне.

Однозначно что-то случилось, интересно — что. Я выскользнула за дверь. Надеюсь, заместитель, который еще и нашу службу безопасности возглавляет, — Шаров Юрий Вячеславович — на месте или хотя бы на связи.

В этот момент в приемную, сверкая белоснежной улыбкой и изумрудными линзами в тщательно подведенных очах, вплыла Люсечка. Как правило, цвет ее глаз соответствует тону одежды. Сегодня она предстала в облегающей кожаной зеленой юбке, замшевых сапогах на высоченном каблуке и прозрачной шифоновой блузке тоже зеленого оттенка, как нельзя лучше демонстрирующей главное внешнее достоинство. И новый кружевной бюстгальтер размера D ей в помощь. Почему новый? Потому что секретарша нижнее белье выставляет, нежели скрывает, вот ее «обновки» и становились всеобщим достоянием. Я со своим вторым с половиной размером груди даже немного позавидовала ей.

— Привет, Мусечка уже пришел? — пропела Люська, картинно откинув наращенные платиновые локоны за спину, и продефилировала к столу, источая сильный запах парфюма.

— Привет. Да, у себя, — я кивнула на дверь в директорский кабинет и предупредила, — и явно не в духе почему-то.

— А, — Люсьена равнодушно махнула ухоженной ручкой с длиннющими ноготками в тон бордовой помаде, даже моя волчья лапа такими длинными «похвастаться» не сможет, — ему вчера кто-то сообщил, что к нам едет представитель нового хозяина для проверки дел.

Хм-м-м… давно пора, даже удивительно, почему новая владелица фабрики, проживающая во Франции, столько месяцев не интересовалась отсутствием прибыли от деятельности вполне успешного предприятия.

— Ясно, — кивнула я с намерением пойти к себе и заняться текущими делами.

— Лис, а знаешь, что мне Мусечка подарил вчера? — приглушенно таинственно, восторженно выдохнула Люсечка, останавливая меня на полдороге.

— Уже горю желанием, — с некоторой иронией ответила я, зная, что она все равно покажет и расскажет. — Только дай минутку, надо Шарова найти, его директор срочно требует.

Год назад, заняв место в приемной, Люсьена сразу поняла, что я не треплю языком, умею хранить тайны и со всеми держу дистанцию, неизменно сохраняя приветливые и деловые отношения. Поэтому использовала меня в качестве добровольно-принудительной жилетки, в которую о чем только не «плакалась».

С одной стороны, утомительно, с другой — откуда столько новостей о жителях Усть-Лима узнаешь. Иногда очередные похождения местного чиновника, криминального авторитета, подружки Малышевой и прочего «бомонда» скрашивали серые усть-лимские будни лучше любого телешоу. Анфиса тоже любила послушать Люсины истории в моем исполнении и часто дополняла подробностями, полученными из уст клиенток своего — лучшего в городе, по мнению здешних дамочек, — салона красоты.

Пока я набирала Шарова и передавала распоряжение шефа, Люся присела прямо на стол и достала из сумочки от Шанель симпатичную коробочку с парфюмом, безусловно, дорогим.

— Смотри, какая прелесть! — довольно будто кошка, наевшаяся сметаны промурлыкала она. — Ты не представляешь, сколько стоит!

— Ну почему же, представить-то я могу, — усмехнулась и не успела придумать причину, которая позволила бы скрыться в своем кабинете.

Мне сунули под нос замысловатого дизайна флакон:

— Насладись запахом!

С моей-то плохой переносимостью любых искусственных ароматов, я сделала вид, что понюхала. А «насладиться» тяжелым, мускусным, вечерним ароматом, наполнившим приемную и успешно перебивавшим запах сигарет, успела, едва Люся перешагнула порог.

— Замечательный аромат, — дипломатично оценила я, незаметно отстраняясь от секретарши.

— Так плохо ощущается, сейчас…

К моему вящему ужасу, девушка откупорила флакон и распылила вокруг себя вонючее облако, блаженно закатывая глаза.

Я отшатнулась, закрывая нос локтем. На глазах моментально выступили слезы.

— Ты чего, Лис? Не нравится? — опешила Люся.

— У меня на некоторые запахи аллергия, — выдавила я, собираясь спрятаться в своем кабинете.

Люся помахала руками, разгоняя дорогущий «тараканомор», но передумала и, с наслаждением вдохнув, посоветовала:

— Открой форточку над моим столом, а я тебе сейчас та-акое расскажу — ты не поверишь!

Я поспешно шагнула за стол и, рывком приоткрыв створку, высунула нос наружу, сделала глубокий вдох. К моему невезению, парфюм оказался настоящим, обоняние отшибло напрочь, боюсь, часа на два минимум.

Мимо нас, не здороваясь, в непривычно мрачном настроении прошел зам — высокий полноватый брюнет с седыми висками лет пятидесяти. Шаров, как говорят местные, бывший мент, вышедший на пенсию по инвалидности, хотя, ходят слухи, чтобы не посадили. Последнее звучало более правдиво.

На работу сюда, меня — выпускницу Иркутского государственного университета, филолога — рекомендовал знакомый деда, весьма уважаемый в округе бандит Паша Золотой. И договаривался он через Шарова. Влад с давних пор выработал стратегию: перед переездом на новое место жительства приезжал туда заранее, выяснял обстановку, находил нужных влиятельных людей и создавал опасную ситуацию для них. Затем выступал этаким спасителем, после чего обретал незримого покровителя и гаранта нашей безопасности.

В Усть-Лиме таковым стал Паша Золотой, которого дед спас на охоте от стаи голодных волков. Причем сам же их и пригнал на поляну, где отдыхали двое охотников. Волки тогда не пострадали, а вот пострадавшие охотники потом клялись, что за спасение жизни век будут обязаны.

Зато теперь любой, кому придет в голову задеть меня, Василику или Анфису, лишний раз подумает, стоит ли злить нелюдимого Влада Мишкина и сурового местного авторитета.

Мы с Люсей проводили Шарова недоуменными взглядами, переглянулись и продолжили заниматься «делами»: она любовно упаковывала духи в красивую коробочку, а я жадно дышала свежим воздухом из приоткрытого окна. И именно в этот момент заметила черного цвета такси, отъехавшее от проходной. Не успела подумать, кто же к нам пожаловал, — встреч сегодня вроде никому не назначали — дверь вновь распахнулась. Я обернулась и замерла.

В приемную вошли двое мужчин. И каких! Высокие поджарые брюнеты в дорогих деловых костюмах. Любой, при виде подобных образчиков сильного пола сразу поймет: первое — иностранцы, сложно облечь в слова это ощущение, но, мне кажется, «своих» мы узнаем подсознательно; второе — прибывшие личности наделены силой, властью и деньгами. Второе буквально въелось в них, пропитало уверенные неторопливые жесты, исполнило взгляды. От этих мужчин исходила аура мощи, яснее ясного: они могут все, слишком много знают и в состоянии решить любые проблемы, даже предстоящие в далекой перспективе. Воздух в приемной словно загустел, едва они перешагнули порог, а пространство, казалось, заискрило от напряжения.