За пределами. Фантастика - Эд Раджкович

Дэн научился в застенках жить одним днём. Главное – еда и приемлемые условия, а мораль и совесть пусть пребывают в литургическом сне. Ничего не менялось до того, пока судьба не подарила шанс.

Неслучайно он тревожно вспоминал отрывок из прошлого. Это был знак. На горизонте его поля зрения постоянно мелькал субъект с пышными формами в обтягивающих лосинах и топике. Эта особа стояла подбоченившись и смотрела, как Дэнис делает подходы, прокачивая мускулы на тренажёре для жима от груди. Взгляд стёр все его мысли. Сосредоточенность сошла на нет.

Возникла тупая фраза, телепортированная из головы с русыми редкими волосами:

– Пошли в кино, Дэнис.

Штанга легла на грудь и во избежание травматизма, Дэн намеревался скинуть её плавно вбок. Помощь пришла своевременно. Мягкая пышная грудь накрыла ему нос, и в четыре руки штанга была возврощена на крепежи.

– Спа-си-бо, – поблагодарил Дэн.

– Спасибо в карман не положишь. Должен будешь, – то ли шутя, то ли нарочно проговорила особа, не отходя дальше, чем на шаг от него.

Тренировка превратилась в ходьбу парой. Закончилось занятие тем, что произошёл скандал.

– Что я не могу заниматься рядом что ли? – голосила особа, после замечания Дэна, сказанного шёпотом: «Соблюдайте дистанцию».

Дальше по нарастающей. Волна энергетического воздействия накрыла его поле.

Дэн что-то говорил, намекал, учтиво уклонялся от близости, но настырная глазастая особа опекала его на протяжении всей тренировки.

– Голубой что ли, вместо стальных шаров у тебя горошины там? – сморозила особа и полностью заморозила настроение Дэна.

В зале повисла тишина. Несколько десятков человек искоса с улыбками поглядывали на него. Какая-то девица подмигнула. Это финиш.

Крупный детина в полной растерянности не знал, за что взяться, куда себя девать.

Особа не унималась:

– Качается он, голубизна несчастная.

Вспышка ярости затмила разум. Дэн представлял, как выкручивает ненавистную голову с шеи, подобно лампочке из патрона. Взбешённый Дэнис потерял контроль. Отношение окружающих в момент изменилось к Дэну. Ещё недавно он был генератором, ведущим в зале, а сейчас на него поглядывают как на осмеянное чучело. Провокация удалась. Дэн нашёл единственное объяснение, его проверяют на психоустойчивость.

Зеленоглазая дожимала, громогласно объявляя на весь зал:

– Был бы мужик, дал бы оплеуху, а я бы сказала, повёлся дурашка. Зайчик мой ненаглядный, неженка милая в доспехах мышц спрятался.

Дэн вернул себе уравновешенность. Перед ним был образ врага в облике этой сущности. Подошёл к панели обратной связи. Открыто сообщил о том, что его склоняет словами и действиями женщина с неадекватным поведением.

Ответ специалиста из службы собственной безопасности последовал незамедлительно в виде текста слов на мониторе и одновременно по громкой связи:

– Вы, Дэнис, нарушили внутренний распорядок. У нас серьёзный объект. Мы не разделяем участников проекта по гендерному признаку. Вам в личном кабинете учётной карточке будет вынесен выговор, что исключаем Вас из списков кандидата в команду.

Улыбки с лиц сотоварищей сошли. Всем стало понятно. Особа устранила конкурента своеобразным образом. Повсюду уши и наблюдения. Если в этой ситуации признали, что Дэн нарушитель, значит, есть основания. По сути, каждый из многочисленной армии претендентов был с прошлым, пережившим свои испытания судьбой, и особенным в той мере, что владел преимуществами среди других. Но это было среди простых людей, а здесь – все крутые. Дэн со своими проблемами не интересовал более никого.

В коридоре у двери, ведущей в отсек проживания, к Дэну подошёл Магомед и без уклонов сказал:

– Стерва ещё та. Среди волков здесь находимся, в глотку готовы вцепиться при проявлении слабости. Доброту и порядочность принимают за наивность и поднимают на смех. Женщины верны и послушны от страха. Держать их надо в строгости. Мир сошёл с ума. Я выхожу из проекта, даже если сольют как отработанный материал, мне всё равно. Лучше быть героем один день, чем трусом всю жизнь. Мои братья по вере не терпят, когда культура общения мужчины и женщины превращается в то, что мы наблюдали сегодня. Прощай, Дэн, завтра меня выводят из проекта.

Не свойственная сентиментальность возникла в этот момент. Дэн, считавший исповедовавших ислам личными врагами, теперь убедился, что мало знал о том, какие это смелые и порядочные мужчины.

– Спасибо, брат, – он искренне назвал Магомеда братом.

Как ни парадоксально, этим вечером Дэнис думал о столкновении идей, о том, что людей разделяют по религиозному вероисповеданию, запрещают проповедовать, идёт по земле экспансия смешивания культур и поглощения одной идеи другими. Пришёл к выводу, что Восток сильнее по своему содержанию. Нет у них ядерного оружия, но неслучайно идёт кровопролитие, когда без выбора методов смертники жертвуют собой. Может, в самом деле, нити истории идут издалека. Именно Магомед усмерил его ненависть своим понятием. Во что бы то не стало Дэн докажет другим, что он лучше не только как боец рукопашного боя. Мотивация усилилась. Свалить всю муштру на плечи отвечающих за события на земле, а самому решать глобальные задачи. Может, правы древние, предсказавшие, что есть подобие земли в солнечной системе. Намерения окрылились единственной желаемой мечтой: улететь в команде с матушки планеты, где он устал искать себя.

София Кларк

С детства патологически укоренилась боязнь перед мужчинами с развитой мускулатурой. Таковые казались нереально сильными, злыми и опасными. Девочка повзрослела, стала женщиной, многое поняла. Развился вкус и разборчивость. Боязнь превратилась волшебным образом в любопытство. Софи хотелось знать, какие есть способности у этих качков.

Достигнув определённых познаний о живой природе, синтезов, эволюционных преобразований видов и подвидов, учёная София Кларк стала ассоциативно сравнивать людей с растениями и животными. Крупная ботва забирает силы, а плоды маленькие. Чем крупнее плод, тем безвкуснее и выращен на подкормках с добавками.

Недавно её мишенью стал Дэн. Одинокий, мексиканский кактус, колючий и крупный. Софи заигралась, углубилась в роль. Однако смущение на лице великана Дэна говорило о том, что он нормальный парень, перекаченный анаболиками, но мозги и чувства ещё не синтезировали. Кажется, она ему тоже понравилась. Софи в свойственной ей манере шла своим путём логического обоснования с точки зрения животной среды обитания. Завёлся, значит, биохимия. Мавр никогда не любил, а Софи переполнена познаниями с разочарованиями, взаимодействиям живых существ предаёт с некоторых пор упрощённый характер. Все друг друга пожирают, периодически соединяются для выживания, и только люди могут обобщить естественное притяжение тел в художественную постановку и играть, обманывать, любить, отдавая энергию и губя душу. Нет, она не хищница, но и не дичь, просто любит, когда ей овладевают мужчины смело, агрессивно, завоёвывают как самку. Тут она испытывает неимоверные всплески чувств. Смешивание энергии через секс – примитивное занятие. Софи осмелела как никогда. Её возраст в самом расцвете сил. Она как цветок, полна желаний, чтобы лепестки и горячее нутро покрывала и напаивала роса, дающая ей энергию до умопомрачения.

Глава IV

Началось

– Кушай плотно сегодня, ни в чём не отказывай своему желудку, а потом ко мне на собеседование.

– Профессор Чудов умеет создать интрижку, – про себя подумал Аркаша, – старый Кэ-гэ-бэ-шник.

Подмигнул ещё вдобавок, чем вообще вывел из себя. Как реагировать на подобную игривость? Умный человек, настройщик от Бога, но от его улыбочки и взгляда веет пронизывающим холодом, проникающим в самую душу. Не отказывать, значит не отказывать. Действительно, напал животный жор на Аркадия Правдина. Он крутился, пробуя на вкус всё новые и новые блюда: рыба, котлеты с гарниром, супы, салаты втрамбовывал в своё чрево. Вспомнил молодость, Ленинград. В гостинице с видами на крейсер Аврору он два-три часа поедал подобно оголодавший сирота на шведском столе яства. Пять баксов за вход и жри, как и сколько можешь. Потом сон в белом зале на уютном диване под аккомпанемент журчания воды в фонтанчике среди экзотических деревьев зимнего сада.

Бизнесмен Сергей Прикман привёз его в тот день в Эльдорадо, где он наконец-то наелся и забыл об окружающем голоде и нищете народной. Перестроились, в демократию влезли. Эти воспоминания были ассоциативны. Через тридцать лет он вновь испытывал не менее большое пристрастие к еде. Комбинезон спецформы оттопырился выпуклым баскетбольным мячом живота. Через прищур заплывших сытостью глаз он наблюдал за суетой и самодовольно погружался в дрёму, утопая отяжелевшим телом в кресле, которое находилось в комнате релаксации.