Оружие возмездия. Баллистические ракеты Третьего рейха – британская и немецкая точки зрения - Дэвид Ирвинг

30 апреля фон Браун распорядился: программу, предложенную директором Дегенколбом, являющимся руководителем комитета по «А-4», с этого времени считать единственной имеющей силу программой, на которой следует базировать дальнейшие планы. Все предыдущие программы считать недействительными.

Дегенколб заверил Шпеера, что сумеет выполнить эту на первый взгляд нереальную программу при условии, что 80 процентов технической документации будет предоставлено немедленно, а оставшаяся часть – к июлю.

Фон Браун считал эту программу вполне осуществимой и выпустил распоряжение подготовить необходимую техническую документацию.

4 мая генерал-полковник Фромм написал Дорнбергеру, что «ввиду предстоящего налаживания массового производства ракет «А-4» он приказывает закончить работы по сооружению пускового бункера в Ваттене, в Северной Франции, к 1 ноября 1943 года. В этот день, по всей видимости, германская армия планировала начать обстрел Лондона.

Глава 2

В бой вступает разведка

1

В конце осени 1942 года в Лондон просочились первые сообщения британской разведки, содержащие предположения о том, что Германия работает над созданием ракет дальнего радиуса действия.

Союзники не слишком удивились: военная разведка еще с октября 1939 года время от времени получала сообщения о подобных экспериментах, но их было слишком мало, чтобы можно было связать воедино опыты по ракетостроению с центром в Пенемюнде. Единственное донесение, хранившееся с мая 1940 года, сообщало о том, что ученый по имени Оберт сотрудничает с германским военным ведомством по вопросу разработки 30-тонной ракеты, способной покрывать расстояние до 160 миль. Профессор Герман Оберт был в действительности одним из самых выдающихся экспертов Германии по ракетам на жидком топливе и ближайшим советником фон Брауна в Пенемюнде.

Тогда, в конце 1942 года, поступили первые три отчета голландского инженера-химика, которые окончательно решили исход дела. Первый отчет пришел 18 декабря и вместе с остальными (последний из отчетов был прислан в марте 1943 года) составил исчерпывающую картину текущего состояния германских ракетных разработок.

Передавший отчет агент подслушал разговор двух офицеров в одном из берлинских ресторанов. Из услышанного можно было сделать вывод, что между 30 ноября и 2 декабря 1942 года близ Свинемюнде состоялись запуски «больших ракет». Эти ракеты якобы могли нести 5 тонн взрывчатки на расстояние до 130 миль, а «зона поражения» составляла около 40 квадратных миль.

В феврале пришло еще одно сообщение, но уже от другого источника: немецкая ракета, говорилось в донесении, способна нести 10 тонн сильного взрывчатого вещества на расстояние до 70 миль. Второй агент назвал место, где проводились экспериментальные запуски, – Пенемюнде.

Британская разведка не могла изучить каждое донесение о секретном оружии. Однако частота, с которой поступали сообщения о «германских ракетах», привлекала внимание: в 1939 году поступило два сообщения, в 1940 году – одно, в 1941 году – ни одного, в декабре 1942 года – одно, и теперь, к марту 1943 года, их было уже пять.

Напрашивалось предположение, что все донесения имеют под собой какое-то солидное основание.

9 февраля 1943 года департамент 14 (h) военной разведки направил письмо майору Норману Фалькону, главному армейскому дешифровщику аэрофотоснимков в Медменхеме: «Появились признаки того, что Германия ведет разработку ракет дальнего радиуса действия, которые, будучи выпущенными с французского побережья, способны поразить Великобританию. Мы были бы признательны, если бы вы установили самое тщательное наблюдение за любыми подозрительными сооружениями, которые по виду могут напоминать пусковые установки для таких ракет».

Казалось бы, что могло быть проще: нужно лишь выбрать из имеющихся донесений те, что представлялись хорошо обоснованными, и начать действовать. Однако работа разведки куда сложнее, чем представляется на первый взгляд: активные попытки, предпринятые для увеличения количества донесений по интересующей теме, могли привести к появлению дезинформации.

Однако в марте 1943 года отдел по допросам военнопленных составил отчет, который рассеял все сомнения. Два высокопоставленных германских офицера попались на старую как мир приманку. Эти двое – генерал Вильгельм фон Тома и генерал Людвиг Крювель – были взяты в плен в Северной Африке, содержались отдельно в течение четырех месяцев, а затем 22 марта 1943 года встретились лицом к лицу. Они приветствовали друг друга, как старые друзья, и завели беседу в комнате, напичканной микрофонами. Фон Тома выразил удивление, что Лондон до сих пор не в руинах после германских ракетных бомбардировок. Качество записи оставляло желать лучшего, слышны были только разрозненные обрывки разговора двух генералов, но и этого было достаточно. Фон Тома рассказал, как однажды ему довелось посетить «специальную площадку вблизи Куммерсдорфа, где проводились испытания больших ракет, и весьма оптимистично настроенный майор (по всей видимости, Дорнбергер) похвастался, что ракеты способны подниматься на десять миль в стратосферу и покрывать неограниченное расстояние».

Расшифровка записи этой беседы была направлена в воздушную разведку, где она попала на стол Ф.С. Фрэнка, делившего кабинет с Р.В. Джонсом, руководителем британской научной разведки. По мнению Фрэнка, все выглядело так, будто все эти слухи о ракетах следовало воспринимать серьезно.

Фон Тома производил впечатление человека, словам которого можно было доверять. Кроме того, его информация соответствовала той, что уже имелась у британской разведки. Таким образом, вариант «подсадной утки» можно было исключить.

С этого момента характер проблемы, стоявшей перед британской разведкой, изменился: появились все основания полагать, что проекты немцев по разработке ракет дальнего радиуса действия можно считать установленным фактом.

2

Теперь вопрос заключался лишь в том, чтобы определить круг лиц, информированных о потенциальной угрозе.

Р.В. Джонс, являвшийся научным советником секретной разведывательной службы, полагал, что несколько известных деталей не должны предаваться широкой огласке. «Сообщение лишь части правды, – говорил он несколькими месяцами ранее, – нередко ускоряет принятие неверных решений». Он считал, что долг разведывательных служб состоит в сборе и сопоставлении фактов, которые могут быть обнародованы только тогда, когда составлена полная и достоверная картина. «Описание всей картины разработок противника, – говорил Джонс, – это лучший способ для побуждения высших инстанций к активным действиям».

В военном министерстве считали иначе: угроза была слишком серьезной, чтобы сведения о ней можно было скрывать в кулуарах разведки. В результате в принятии контрмер могло быть допущено роковое промедление. Разведывательный департамент военного министерства направил всю имеющуюся информацию первому заместителю начальника Генерального штаба генерал-лейтенанту А. Наю. Тот пригласил к себе двух ученых, чтобы выслушать их рекомендации: профессора С.Д. Эллиса, научного консультанта военного совета, и доктора Э.Д. Кроу, который отвечал за все британские изыскания в области ракетостроения под эгидой министерства снабжения.

11 апреля Най санкционировал рассылку документа под заголовком «Германская разработка ракет дальнего радиуса действия» начальникам штабов; документ содержал в себе список всех донесений, полученных британской разведкой с декабря, и анализ их общих черт.

В дополнение к донесениям голландского инженера в марте пришли еще два. В одном сообщалось о ракете длиной от 50 до 60 футов, диаметром от 13 до 16,5 фута, боеголовкой весом в 550 фунтов и радиоуправлением, которая «проходила испытания в Пенемюнде». До сих пор успешным можно было считать только один запуск из шестнадцати. Другое мартовское донесение предполагало, что ракета производится Круппом и может покрывать расстояние в 75 миль, и «базируется на побережье Ла-Манша». Февральское сообщение подтверждало сведения об обеих ракетах.

К сожалению, военное министерство сочло эти сообщения не заслуживающими особенного доверия: судя по «техническому заключению», в распоряжении немцев была ракета длиной в 95 футов, весом около 9,5 тонны, запуск которой осуществлялся с пусковой установки около 100 ярдов длиной. Боеголовка ракеты весила тонну с четвертью, из которой около тонны приходилось на взрывчатку, остальное – на оболочку.

Авторы донесения не сделали попытки исследовать наиболее важный аспект эффективности предполагаемой ракеты противника, а именно ее двигатель, который в значительной степени определял дальность ее полета и ее полезную нагрузку. Британские военные ракеты до этого времени использовали только двигатели, работавшие на твердом топливе.