Наколдую любовь... (СИ) - Константа Яна

От шума проснулся в соседней комнате Ванечка – он осторожно приоткрыл дверь и высунул любопытный носик.

- Ваня, уйди! – прикрикнула Агафья, увидев, с каким безумием потерявшие дочь родители посмотрели на ее мальчика.

- Агафья, ну вы же тоже мать, - всхлипнул Андрик. – Разве вы смирились бы, если б с вашим мальчиком что-то подобное случилось? Агафья, помогите!

Она давно привыкла к чужим слезам – по радостным поводам к ней не приезжают. Отчаяние, боль, крики о помощи здесь частые гости, и Агафье казалось, что она уже к этому привыкла, научилась справляться с эмоциями, смирилась, что далеко не всем можно помочь. Парочка, стоящая сейчас перед ней на коленях, была ей и вовсе неприятна – Агафья видела в них воплощение эгоизма и гордыни. Знахарка понимала, что вовсе не она и не ее травки дали этому ребенку возможность появиться на свет – а только их вопли и настырность. И то, что случилось сейчас с малышкой, – это их плата за желание противиться судьбе. Они хотели ребенка – им его дали. Но и показали, как больно бывает расплачиваться за ошибки. А рождение девочки было ошибкой! Вымоленная, выпрошенная раньше времени, она рвалась домой, в райские дали, чтобы вернуться на эту землю, когда настанет ее время. Оно еще не пришло. Агафья это понимала, знала, что случилось и почему, и знала, что если поможет сейчас этим горе-родителям, то сама воспротивится воле Всевышнего, грех ляжет и на нее саму. И все-таки… Их слезы и отчаяние, вид мертвой, ни в чем не повинной крошечной девочки рвал душу на лоскуты, и Агафья не выдержала, сжалилась над ними, непутевыми. Нет, она не пойдет против судьбы, и если девочке суждено умереть, то так тому и быть, но если малышка сама захочет остаться здесь, сама захочет жить… Она даст ей этот шанс. Агафья взяла ребенка на руки, еще раз посмотрела на несчастных родителей…

- Хорошо. Я могу дать ей свою силу, - проговорила она, – и если ваша дочь примет ее, то эта сила удержит ее на земле. Но вы должны понимать, что если девочка выживет, то ваша жизнь уже не будет прежней. За все нужно платить, а за такое…

- Агафья, я заплачу любые деньги! – выкрикнул Андрик.

- Да при чем тут деньги? Вы меня не поняли – лично мне от вас ничего не нужно. Плата будет другой, и какой именно – никто не знает. Но она всегда наступает. У кого-то отнимают здоровье, у кого-то – красоту, личное счастье… Кто-то обречен на нищету, а кто-то на скитания. Может быть, ваша дочь станет преступницей, а может, погубит себя какой-нибудь пагубной привязанностью. Может быть, будет что-то другое. Может, она станет инвалидом, и вам всю жизнь придется с этим жить. Я не могу вам сказать, какой именно будет плата у вашей дочери, но вы должны понимать, что, настаивая, вы обрекаете ее на несчастья.

- Мы со всем справимся, только пусть она живет! Агафья, помогите!

- Я помогу. Но только если девочка сама этого захочет.

Ей о многом еще хотелось их предупредить, но если малышку спасать, то спасать нужно сейчас, каждая минута на счету. С ребенком на руках Агафья отвернулась от замерших в ожидании чуда родителей, расстегнула верхние пуговички халата, приспустила лиф ночнушки и приложила мертвую девочку к груди.

Ни Ася, ни Андрик не понимали, что происходит, как и не понимали последней брошенной фразы. Но ни перечить, ни задавать лишние вопросы они не решились – обезумевшие от горя, они смотрели на спину женщины, укрывающей от них ребенка, и с замиранием сердца ждали, что же произойдет. Сначала ничего не происходило, Агафья замерла, комната увязла в тишине, но через пару минут вдруг раздался слабенький писк, а еще через несколько мгновений послышалось не то хлюпанье, не то чавканье; напряженные плечи Агафьи вдруг опустились, послышался ее вздох, а следом беззлобное, но весьма эмоциональное тихое:

- Ах ты ж маленькая ведьма…

Глава 6

Агнешка выбрала жизнь.

Стоило лишь на мгновенье вернуть ее к жизни, как она потянулась к груди чужой женщины и, как молоко матери, стала высасывать ее силу. Синева на коже тут же отступила, проявился румянец, появилась бодрость. В какой-то момент Агафье пришлось и вовсе отнимать грудь у ненасытной малышки – не то чтоб жалко было, но женщина опасалась, что, взяв силы больше, чем нужно для возвращения к жизни, девочка потом натворит дел, которые аукнутся и ей самой, и всем, кто рядом с ней окажется.

Любым ведь даром можно распорядиться по-разному: можно нести добро и свет, а можно – зло. Сила, живущая в Агафье, помогала людям, знахарка никогда не использовала ее для наведения порч или болезней, но был в ее жизни и один неприятный случай, когда, как и сегодня, пожалев человека, она поделилась своим даром…

Дело было несколько лет назад, поздней осенью, подобной той, что и сегодня стояла за окном – промозглой и дождливой. Леса здесь глухие, заблудиться в них легко, но зато грибные – издавна тянуло сюда и местных, и приезжих. Иван жил в соседнем поселке и частенько ходил на грибную охоту; и вроде бы места ему знакомые, вдоль и поперек исхоженные, но то ли дух лесной его в тот день запутал, то ли еще что случилось, но дорогу домой он найти не смог. Несколько дней плутал он по глухому мрачному лесу, и погиб бы тогда от голода и холода, если бы не нашла его Агафья – она собирала травы и увидела лежащего на земле мужчину. Не смогла пройти мимо. Присела с ним рядышком, руки его коснулась, и потекла от ее пальцев по венам умирающего целебная сила, согревая и питая. Агафья спасла его тогда. Но вместе со спасением передалась ему и ее сила.

Власть, превосходство, алчность испокон веков живут в сердцах людей, и всегда находились те, кто за собственное благополучие готов не только расстаться с деньгами, но и продать душу. А дар Агафьи, доставшийся ей от бабки, мог не только исцелять – он обладал и разрушительной силой, и последнее оказалось куда прибыльней, чем за доброе слово творить благое.

- Деньги не пахнут, - отмахнулся Иван от предостережений своей спасительницы и подался в «бизнес».

Без зазрения совести за шелест купюр в своем бумажнике стал он исполнять не самые добрые пожелания клиентов: кому порчу навести на соседа, кому яд вдруг понадобился, – ничем не гнушался. Много он зла успел сотворить, обнаружив у себя силу Агафьи. Убили его потом за это – собрались всей деревней и, недолго порешав, закололи вилами.

Повторения той неприятной истории Агафья не хотела, а потому первым делом, возвращая ожившую девочку ошарашенной матери, строго-настрого предупредила:

- О том, что здесь сейчас произошло, никому знать не нужно. Особенно, ей, - кивнула она на ребенка. – Если ваша дочь узнает о своей силе, то может накликать на себя беду. Не надо никому ничего знать – сама себя сила не проявит, будет только подпитывать жизнь девочки.

Ася с Андриком кивали, но слова Агафьи до них, похоже, не доходили; смотрели они только на любимую дочь и не верили своим глазам – будто и не было этого страшного дня, прежняя Агнешка, живая и румяная, тянула в рот кулачок, улыбалась и внимательно разглядывала заплаканных родителей.

- Агафья, вы… - плакал Андрик. – Просите что хотите – я для вас все сделаю!

- Просто услышьте, что я вам сказала, - вздохнула Агафья, отнюдь не разделяя радости гостей.

Огромным камнем давил на сердце тяжкий груз – девочка осталась жива, но ведь места на земле ей от этого больше не стало.

Уезжали они счастливые, уверенные, что сумели обмануть судьбу. Агнешка что-то довольно попискивала на руках матери, Аська плакала и все не могла насмотреться на свою кровиночку, а Андрик, спеша поскорее добраться до дома, улыбался как блаженный, смотрел через зеркало на жену и дочь и смеялся от той легкости, которая окутала его отцовское сердце.

Но стоило им чуть отъехать от Хомячинок, как радость их сменилась тревогой – Агнешка вдруг опять притихла на груди у Аськи. Как утром.

- Заснула, - успокоил Андрик, но, встретившись с взглядом жены, осекся.

- Агнеша! – попыталась Ася растормошить дочь.