Блокада в моей судьбе - Борис Тарасов

И словно по чьей-то злой воле ее трудную судьбу предстояло повторить ее детям.

В этот же день, едва мы вернулись из магазина, по квартирам начали бегать посыльные. (В то время каждый офицер имел закрепленного за ним курсанта, который посылался за ним в случае какой-либо необходимости, ведь телефонов в квартирах не было.)

Посыльные приглашали семьи всех офицеров прийти немедленно к зданию штаба. На вопросы «зачем идти?» отвечали, что будет важное сообщение. Дело в том, что в квартирах офицеров не было не только телефонов, но и радиоприемников.

Единственный репродуктор висел на столбе около штаба. Естественно, все, и стар и млад, побежали к репродуктору. Прибежали и мы всей семьей.

Здесь мы услышали выступление В. М. Молотова о том, что фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Запомнились ставшие крылатыми его слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит, победа будет за нами». Люди слушали молча и также молча, без обсуждения, расходились. Помню, что психологическое воздействие этой речи на людей было очень сильным, близким к шоку. Всем стало ясно, что неожиданно на нас обрушилась страшная беда.

Это выступление В. М. Молотова я запомнил на всю жизнь, настолько глубоко оно залегло в мою детскую душу. Впоследствии я хорошо понял, как это важно: уметь найти и произнести такие слова, которые станут для миллионов людей программой действия.

Почему же война стала для нашей страны неожиданной? Ведь на границах государства накануне войны были сосредоточены пять с лишним миллионов вражеских солдат, масса боевой техники. К этому времени враг уже отдал все необходимые распоряжения и приказы. По разведывательным данным об этом было доподлинно известно руководителям страны и лично И. В. Сталину.

Вопреки всем этим обстоятельствам, нападение фашистской Германии оказалось неожиданным не только для нашего народа, но и для армии. В результате в первые дни и месяцы войны врагу были сданы огромные территории, погибли и были захвачены в плен сотни тысяч солдат и офицеров.

При этом, как я узнал уже гораздо позднее, накануне войны принимались специальные меры, чтобы убедить народ в том, что войны не будет. В приграничные военные округа даже рассылались группы лекторов, которые убеждали в этом военнослужащих и их семьи.

Как же это можно объяснить? Что за этим стояло?

И почему история нас ничему не учит?

Первые бомбежки Ленинграда

Первые дни войны запомнились жадным ожиданием информации о положении на фронте. Мы с братьями постоянно бегали к штабу. Там образовался своеобразный «майдан». Можно было услышать самые невероятные умозаключения. Сначала все ждали сообщений о быстром разгроме фашистов, поскольку этой надеждой жили все. Но вскоре начался «холодный душ»: сообщили о захвате врагом Риги, Минска, других городов и районов. Стало ясно, что немцы широким фронтом идут на Ленинград. После этих сообщений люди в унынии расходились по своим квартирам.

25 июня 1941 года Финляндия вступила в войну с Советским Союзом на стороне фашистской Германии. Об этом мы вначале узнали от военных, которые оживленно обсуждали эту новость. Вскоре на Карельском перешейке начались ожесточенные бои. Известия о них нас страшно волновали, потому что на этом направлении воевал отец, и вообще это было очень и очень близко от Ленинграда и от нас.

В эти дни по дороге мимо нашего поселка постоянно двигались в сторону фронта войска, в основном пехота и артиллерия. Затем сплошным потоком уже в обратную сторону, в Ленинград, пешком пошли беженцы, люди, сорванные войной с насиженных мест. Все они были крайне измучены. Многие женщины несли на руках маленьких детей. Из вещей – лишь небольшие узелки. Было очень жарко. Женщины нашего военного городка и мы, дети, выходили за ворота КПП, выносили бидоны с водой, поили проходивших мимо людей, расспрашивали о том, что произошло с ними.

Запомнился разговор мамы с одной семьей беженцев, женщиной средних лет, ее очень пожилой матерью и двумя дочерьми, примерно десяти и четырнадцати лет. Мама напоила их водой, извинилась, что не может пригласить к себе домой, ибо на территорию части посторонних не пускали. Рассказ этих измученных людей нас просто потряс.

Оказалось, что их поселок, который находился недалеко от Выборга, подвергся жестокой бомбардировке. Затем, при приближении финнов и немцев, когда все взрывалось и горело, в поселке наступил самый настоящей хаос. Никакой организованной эвакуации не было. Эта семья, да и другие жители, бросив все, пешком побежали куда глаза глядят, в основном в направлении Ленинграда. По пути им пришлось испытать много мучений – голод, по ночам холод, обстрелы, бомбардировки. В полном отчаянии они продолжали брести в Ленинград. После их рассказа на душе у нас стало очень тяжело, поскольку в страданиях этих людей мы почувствовали свою грядущую участь.

Многие годы спустя, когда у меня появилась возможность изучать документы этой эпохи, я узнал, что в те дни в Ленинград пришло несколько сотен тысяч беженцев. И городские власти, надо отдать им должное, сумели в этой невероятно трудной обстановке многих из них эвакуировать в глубь страны и тем самым спасти им жизнь.

Война шла, но для нас пока ничего не менялось, мучило только беспокойство за отца, потому что от него не было никаких известий. Однажды летним ясным днем я, как обычно, стоял около штаба среди военных. Вдруг мы увидели в небе группу немецких самолетов. Их было девять штук – эскадрилья. Они шли на большой высоте со стороны Финляндии в направлении Ленинграда, за ними тянулись следы инверсии. Какой-то мерзкий, завывающий звук моторов отличал их от наших самолетов. Через некоторое время послышались глухие звуки разрывов. Так я впервые увидел врага.

Перед войной Народный Комиссариат Обороны издавал много справочной литературы по иностранным армиям. Эти книги были в твердой серой обложке, на хорошей бумаге, с большим количеством иллюстраций. Естественно, что основное место в них занимали материалы по германской армии. Книги эти были и у моего отца. Я часто их листал и читал, поэтому был довольно хорошо информирован, в особенности в отношении танков и авиации.

Поэтому, увидев летящие самолеты, я громко заявил, что это – Хенкель-111. Окружающие посмотрели на меня с удивлением и даже с некоторым уважением. Я тут же начал всем разъяснять, что у этих самолетов два двигателя, экипаж из трех человек, бомбовая нагрузка две тонны. Можно сказать, что это был мой первый вклад в информационную войну с фашизмом.

Наконец мы дождались весточки от отца. Впоследствии он прислал еще несколько коротеньких писем, очень бодрых по содержанию. Никакой интересной информации, естественно, в них не было, зато были вложены фотографии. На них отец изображен со своими сослуживцами в полевых условиях. По штату военного времени в политотделе дивизии был положен фотограф, и эти фотографии, вероятно, были его рук делом. Они до сих пор хранятся в нашем семейном архиве.

Но затем письма от отца поступать перестали. Дела на фронте шли все хуже и хуже. В июле немцы оказались в непосредственной близости от Ленинграда. Мама стала заметно нервничать.

Нас эвакуируют в Ленинград

В начале июля по квартирам начал бегать небольшого роста круглолицый военный в звании капитана и кричать:

– Эвакуация, эвакуация!

Поднялась паника. Вскоре выяснилось, что этот капитан назначен старшим за проведение эвакуации жителей нашего военного городка, в котором оставались практически только дети и женщины. Эвакуироваться нам предстояло в Ленинград. Капитан собрал всех женщин, проинструктировал о времени отправления и о том, что можно брать с собой. Разрешил взять лишь одежду, посуду и легкий инвентарь. На все сборы дал три часа.

Мы с мамой начали лихорадочно собираться. Увязываем вещи в узлы, подтаскиваем к месту погрузки. Младшие братья путаются под ногами и мешают. Наконец подъезжают три грузовика. Начинается обычная в таких случаях суета и неразбериха. Надо отдать должное капитану: он быстро навел порядок, определил очередность погрузки, выделил несколько солдат в помощь. Наша семья погрузилась во вторую машину. Мне досталось место у заднего борта. Наконец, после бесчисленных сверок, тронулись в путь.

Но не успели проехать и нескольких метров, как раздался истошный женский крик. Остановились.

Оказывается, какая-то женщина забыла в сарае корыто, а без него, по ее словам, она никак не может ехать. Ждали, пока она принесет корыто. Поехали дальше.

При въезде в Ленинград наши машины остановили на КПП, на котором несли службу ополченцы. Они были вооружены, с красными повязками на рукавах. Началась проверка. Женщины нервничали, кричали, что проверять у них нечего. Но ополченцы были неумолимы, проверили у всех документы, перешерстили каждый узелок с вещами. Никаких нарушений обнаружено не было, собрались было ехать дальше. И вдруг выяснилось, что у одной девушки в последней машине не оказалось паспорта и ее хотят оставить для дальнейшей проверки.