Тирант Белый - Жуанот Мартурель

Что ж, отец отшельник, коли столько церемоний тебе потребно, как же встретит король послов — одетый или голый, в доспехах или без оных?

Хорош был бы ваш вопрос, — ответил отшельник, — ежели не подмешали бы вы в него злобы. Однако по всему видно, что словами вашими не к добру, а ко злу вы клоните. Негоже вам поносить перед советом и сеньором моим королем старого старика и отшельника, а потому извольте прикусить язык, если ж нет, накину я вам на голову узду и натяну поводья.

Тут вскочил герцог, вытащил меч из ножен и так сказал:

Не будь вы дряхлым стариком, одетым словно святой Франциск, этим самым мечом, что умеет мстить за поношения, укоротил бы я вам рясу наполовину.

Тогда король поднялся в гневе, схватил герцога и отнял у него меч, а потом велел заточить его в главную башню. А все прочие, что там находились, успокоили старика, сказавши, что в его возрасте и положении следует простить обидчика, и с готовностью отшельник это сделал. Король же, как ни молил его отшельник и знатные вельможи, нипочем не пожелал простить герцога, но говорил, что следует зарядить им пушку вместо ядра и тем залпом встретить мавританских послов.

Пока они так спорили, сообщили королю, что прибыли послы, и все выбранные рыцари вышли им навстречу, как было задумано.

Приблизившись к королю, передали послы вызов на бой вместе с верительной грамотою, и велел король прочесть прилюдно то послание. А отшельник подошел к королю и сказал:

Примите, ваше величество, этот вызов.

Тогда сказал король:

Принимаю я вызов на бой на условиях вашего короля.

С тем попросил король послов задержаться до следующего дня, дабы дать им более подробный ответ, велел устроить их как можно лучше и принести немедля все, в чем они нуждались.

После того созвал король общий совет, и, пока все собирались, отшельник с другими сеньорами, подошедши к королю, встал перед ним на колени, поцеловал руку его и стопу и с величайшим почтением просил о великой милости: дать ему ключи от башни, где заточили герцога, а те ключи хранились у самого короля. И так умолял отшельник и все остальные, что вынужден был король уступить. Отправился отшельник со спутниками к башне, и увидели они там монаха, который исповедовал герцога, ибо тот уже чуял смерть свою. Когда же услыхал он, как открывают дверь, пришел в такое смятение, что чуть не лишился рассудка, ибо считал, что поведут его на расправу.

Увидев герцога, сказал отшельник:

Сеньор, ежели оскорбил я вас в ответ на ваше оскорбление, милостиво прошу вас меня простить, я же охотно вам прощаю.

После того как они примирились, все вернулись на совет к королю, герцогам, графам и маркизам и вновь перечитали письмо мавританского короля. А поскольку король и все прочие, там находившиеся, с великим почтением относились к отшельнику, видя, что святой этот человек сведущ в рыцарском деле и, судя по словам его, искусен во владении оружием, решено было между всеми первому ему дать слово. Отшельник же повел такую речь.

Глава 15

Рассудок мой справедливо повелевает повиноваться приказам вашего величества, господина моего, а потому, коли требует ваша милость, чтобы первым я взял слово, несмотря на ничтожность мою и невежество, не умаляя положения этих великодушных сеньоров, скажу я вам свое суждение. Знаю я, что не достоин рассуждать о подобных событиях, как человек мало сведущий в военном деле, и заранее винюсь и прощения прошу у сеньора моего короля и всех остальных, если слова мои придутся вам не по нраву, поправьте тогда вы меня и не презирайте слов сих, ибо исходят они от отшельника, который более ведает о диких зверях, чем об оружии. Скажу я вашему величеству: удовлетворить потребно просьбу Большого мавра о сражении один на один и не на жизнь, а на смерть, к тому же уже приняли вы сей вызов, как подобает доброму и славному королю, не убоявшись смертельной опасности, ибо сдается мне, что лучше для короля нежданная смерть, чем великий позор. Известно нам, что король мавританский — могучий и храбрейший рыцарь, в письме своем он сообщает, что лишь с королем желает сразиться, а потому, дабы не нарушить данного слова, и ради Господа Бога нашего, судьи всевидящего, от которого ничто не укроется, следует нам на все пойти, однако ж поступать без обмана, ежели желаем мы победить врага. Ведомо нам, что господин наш король слишком еще молод и не способен к подобной битве, ибо слаб телом и мучим болезнями, хотя душою он доблестнейший рыцарь, а потому не ему по справедливости следует биться на поединке с таким могучим рыцарем, как мавританский король, но герцогу Ланкастеру, который приходится дядей моему сеньору. Пусть он проведет бой, а ваше величество соблаговолит отдать ему скипетр и корону, дабы не усомнился Большой мавр, что бьется с королем.

Не успел отшельник договорить последние слова, как в великом гневе вскочили три герцога — Глостер, Бедфорд и Экстер[34]. Громко кричали они, что никак не согласны, чтобы бился герцог Ланкастер и возвышен был до монарха, ибо все они трое ближе по крови королю, а потому им принадлежит право биться.

Оборвал их речи король и велел замолчать, сам же сказал такие слова.

Глава 16

По справедливости не может быть принято столь нелепое предложение. Уж лучше солгали бы вы мне, искушая мою волю, ибо не по нраву мне и не допущу я того, чтобы кто-либо из вас за меня сражался. Сам я принял вызов на бой, сам и буду биться.

Поднялся тут один славный барон и так сказал:

Сеньор, да простит мне ваше величество эти слова, но никогда мы не согласимся на то, что вы сейчас предлагаете. Хотя и даровал вам Господь Бог волю, но лишил он вас мощи, а потому ведомо нам всем, что не в ваших силах сразиться в таком тяжком и суровом бою, положитесь же на наш совет и на волю, ибо, ежели бы знали мы, что способен наш доблестный король свершить задуманное, от всей души дали бы свое согласие.

И все остальные бароны и рыцари одобрили эти слова.

Коли не по нраву это вам, мои вернейшие вассалы, — сказал король, — и не в силах я, по-вашему, сразить мавританского царя, благодарю вас за ту любовь, что вы мне выказали, и предоставляю себя вашей воле. Однако желаю я и приказываю, чтобы под страхом смерти не смел никто сказать, что за меня будет биться, кроме того, кого я сам назову. Он будет на моем месте, ему передам я корону, королевство и королевский скипетр.

И отвечали все, что согласны. Затем король повел такую речь..

Глава 17

Льстива и хитра жестокая судьба и, ежели хочет она погубить нас, не являет до поры враждебный свой лик, дабы тот, кто живет в счастии, не ополчился против нее. Но тяжкая судьбина уготована тому, кто пребывает в радости и на самой вершине счастья, ибо, ничего не зная о превратностях судьбы, малое зло почитает он за великое, а великому противиться не может. А потому, герцоги, графы и маркизы и все мои вернейшие подданные, скажу я так: коли угодно было Божественному Провидению лишить меня силы и телесного здоровья, коли, по единодушному вашему мнению, не способен я сразиться на поединке, в соответствии с вашей доброй волей и расположением, уступаю я место мое, скипетр и королевскую корону, отрекаюсь от моей власти и отдаю ее с охотою, по доброй воле, без принуждения, без оговорок и условий почитаемому мной отцу отшельнику, что сидит сейчас между нами.

И снял король свои одежды и так сказал:

Снимая с себя одеяние королевское и надевая его на отца отшельника, лишаю я себя королевства и власти, и облекаю ею отца отшельника, и прошу я великодушно принять ее и сразиться за меня с мавританским королем.

Услышав такие слова, вскочил отшельник и хотел было отвечать, но тотчас же все знатные сеньоры окружили его и не дали ему говорить, сняли они с отшельника рясу и надели на него королевское одеяние. Отрекся король от своей власти, уступив ее отшельнику, и королевский нотариус сделал о том запись в присутствии всего совета и с согласия всех баронов. Уступив просьбам рыцарского совета, принял король- отшельник власть и согласился на битву и сей же час попросил принести ему оружие, что придется ему по руке. Принесли ему много всякого оружия, но никаким не остался он доволен.

Видит Бог, — сказал король-отшельник, — смогу я биться хоть голым, но не таким оружием. Прошу я вас, сеньоры, пойдите к достославной и благородной графине и попросите ее любезно, чтобы одолжила она мне оружие мужа своего Гвильема де Варвика, то самое, каковым обыкновенно он сражался.