Цифровой журнал «Компьютерра» № 41 - Коллектив Авторов

Приложения нужно адаптировать к архитектуре графических процессоров, хотя в случае с NVidia и средой разработки CUDA это проще, чем с Cell. От того, как разработчик ПО использовал эту архитектуру, ее особенности и возможности, зависит, насколько большое ускорение своих расчетов он реально получит. Сейчас количество адаптированных к NVidia приложений набрало некоторую критическую массу, на наш взгляд, и сентябрьская выставка GTC в Америке это подтвердила. Самый популярный инженерный пакет ANSYS, например, для некоторых задач обеспечил поддержку Tesla, и многие другие вендоры активно движутся в этом направлении.

- А помимо МГУ кто сейчас ваши основные заказчики?

- Пока это в основном университеты и исследовательские институты. В У вузов всегда был высокий интерес к новому оборудованию, у них есть время и человеческие ресурсы чтобы осваивать новые решения. К счастью, например, в 2006 году вузы получили возможность приобретать суперкомпьютеры благодаря поддержке государства: была специальная программа, по которой вузы могли получить средства на развитие инновационных программ, многие из которых включали развитие в области высокопроизводительных вычислений. Томский ГУ был одним из таких вузов и многие их них стали нашими клиентами. Конечно, суперкомпьютерами пользуются и другие государственные организации, которые, например, ведут исследования в области безопасности.

У нас есть и база промышленных заказчиков — это такие предприятия как ЛМЗ, ОКБ «Сатурн», нефтесервисная компания и разработчик ПО для нефтеразведки Paradigm Geophysical, ЦНИИ им. Крылова, с которым мы сейчас сотрудничаем по линии «Т-Сервисов», недавно появились новые заказчики из нефтедобывающего сектора в Казахстане. Однако промышленных заказчиков пока не так много, и это чаще всего КБ и НИИ, а не собственно производственные компании.

Это обусловлено тем, что у коммерческого сегмента с HPC в Росси пока не очень складываются отношения. Пока этими технологиями пользуются те немногие предприятия, которые активно занимаются новыми разработками на мировом уровне. Таких немного, и у некоторых из них давно сформировалась такая вещь, например, как корпоративный стандарт вендора в IT. Например, на предприятии могут стоять рабочие станции IBM либо HP, а также масса другого оборудования, которое производят эти компании. В этом случае за суперкомпьютером они скорее всего обратятся к тому же вендору.

Тем более, если им для промышленных задач не нужна в настоящий момент сверхпроизводительность, высокая плотность или энергоэффективность. Они могут купить стандартную среднюю систему и соответствовать «корпоративному стилю». Наша специализация — это все-таки hi-end, это нечто новаторское, чего не делают другие вендоры, нечто, что тем, кто ставит для себя амбициозные цели в суперкомпьютинге.

Мы, правда, развиваем сейчас и линейку продуктов в среднем диапазоне производительности — там где сейчас лидируют HP, Dell, Supermicro. В будущем году мы выводим на рынок сразу несколько решений для этого сегмента, с очень хорошим соотношением цены и производительности, а также мини-суперкомпьютер в настольном форм-факторе.

В России, собственно говоря, как и во всем мире, существует очень широко сейчас обсуждаемая тема, которую называют missing middle (недостающая середина). Средние и менее производительные решения в основном для них. Это множество компаний, которые применяют компьютерное проектирование, но не перешли еще на высокопроизводительные вычисления. Но, как я уже говорила, для того, чтобы облегчить им этот переход, просто эффективных с точки зрения цены аппаратных решений недостаточно.

В Америке есть сразу несколько механизмов, помогающих компаниям — в основном они касаются доступа к большим суперкомпьютерам на конкурсной основе. В Европе есть свои механизмы. Еврокомиссия например поддерживает масштабный многолетний проект под названием PRACE, в рамках котрого должна быть построена новая европейская суперкомпьютерная инфраструктура и обеспечен доступ к ней, в частности, для промышленности. Науку в этом смысле они поддерживают давно. Например по программе HPC Europa Еврокомиссия оплачивает суперкмопьютерным центрам процессорные часы и некоторые консалтинговые услуги для исследований, которые по конкурсу получили право на использование той или иной машины, а также оплачивает проживание и транспротные расходы для исследователей.

Любой исследователь может подать заявку на проведение исследования на любой машине в Евросоюзе, и получить грант на работу в выбранном суперкомпьютерном центре. PRACE также пытается привлечь промышленность к использованию академических суперкомпьютерных центров, но рабочих механизмов такого рода, удобных для промышленных компаний, пока очень мало.

В Европе есть небольшое количество центров, которые традиционно много считают для промышленности. В Штуттгарте есть государственный суперкомпьютерный центр HLRS, например, который специализируется на промышленных заказчиках. Но он предоставляет только процессорные часы — даже ПО заказчики устанавливают свое. И у него достаточно узкая клиентская база: основные заказчики сейчас это Porsche и Airbus.

- В пресс-релизе о выделении Внешэкономбанком средств говорится, что это сделано с целью выхода на западный рынок. Для чего «Т-Платформам» выходить на западный рынок?

- Дело в том, что в России пока нет уже работающих на данный момент программ, которые нацелены на разработку суперкомпьютерных технологий, как в США и Европе. В Америке их несколько, и там общее финансирование этих программ измеряется миллиардами. Crayи IBM, например, только по одной из программ агентства DARPA получили по 250 млн долларов на новые аппаратные разработки – в результате чего появился, например, суперкомпьютер RoadRunner, который впервые в мире преодолел петафлопсный барьер производительности. У нас такого нет, поэтому, чтобы вкладывать достаточное количество денег в R&D, нужно иметь достаточно большой оборот.

Чтобы его достичь, нужно оперировать на достаточно крупном рынке, большой рынок, где есть не только отдельные крупные сделки, но много и небольших, от реализации которых можно получать определенный стабильный приток средств в течение всего года. У нас рынок устроен в этом смысле не слишком удачно, не только из-за меньшего размера. Большинство крупных государственных и академических тендеров у нас проходят под конец года. Сейчас ситуация совсем жёсткая: конкурсы объявляются в последний момент, и чуть ли не через месяц или два нужно все поставить.

А многие академические тендеры сейчас играются к тому же на условиях полной постоплаты, без авансового платежа. То есть, чтобы поставить систему, мы должны сначала прокредитовать государство на стоимость этой системы. В таких условиях тяжело, практически невозможно работать, Чтобы получить стабильный приток средств, необходим более развитый рынок, где на регулярной основе проводится прогнозируемое количество трендоров, в которых можно участвовать и делать поставки весь год. Именно для этого нам нужен Европейский и мировой рынок — без этого мы не сможем достаточно много средств вкладывать в разработки.

- А не опасаетесь, что на Западе все и так заселено достаточно плотно?

- Нет. В принципе, было бы логично предположить, что там уже все занято, но не все так просто, потому что в Европе, например, количество локальных вендоров, разрабатывающих собственные технологии, очень мало. Фактически на Европейском рынке мы конкурируем с американскими вендорами, а также такими производителями как Bull и Eurotech. Правда, последний появился совсем недавно, и инсталляций в Европе пока нет, а Bull — компания с очень широким спектром продуктов и услуг, традиционно сильная в других сегментах IT-рынка и пока не разрабатывающая решений, специализированных для HPC, особенно для верхнего сегмента.

Поэтому европейское сообщество пользователей, как показали наши переговоры, заинтересовано в появлении альтернативного вендора, и нас они зачастую воспринимают скорее как европейцев — лучше, чем американцев или компании из Юго-Восточной Азии, например. Для них очень важно то, что мы готовы вкладываться в разработку европейских технологий. Например, это касается нашего сотрудничества с Университетом Гейдельберга для выпуска на рынок нового интерконнекта, специализированного для сверхбольших суперкомпьютерных установок.

У нас не было серьезных планов на Америку до выставки GTC. Однако на выставке некоторые крупные заказчики проявляли достаточно серьезную готовность купить решение на базе TB2-TL, для того, чтобы опробовать новую перспективную технологию. И видя живой интерес, мы, конечно, не исключаем возможности выхода на американский рынок, хотя для выхода туда нужно будет решать много вопросов, в том числе и с поддержкой.