Русские сумерки. Клятва трикстера - Олег Кулагин

«ВЕЧНЫЕ ЦЕННОСТИ» – вывеска на ювелирном магазине.

Я улыбнулся.

Вдруг представил себе витрину с надписью: «Антон и Глеб Гордеевы. САЛОН НЕОБХОДИМЫХ ВЕЩЕЙ».

Красиво! Только, конечно, не здесь, а где-нибудь на Тверской!

Отец будто прочитал мои мысли:

– Неужели ты собираешься всю жизнь ходить в Зону?

Я помолчал. И вздохнул:

– Во-первых, не всю, а пока не заработаем первоначальный капитал.

– Больше не дам тебе читать Маркса! – твердо решил отец.

– А во-вторых… это же не просто Зона – это наш город!

– Он давно не наш.

Мы молча шли вдоль безжизненной улицы. Ветерок катил по пыльному тротуару какие-то серые клочья, обрывки газет. Вдоль бордюров и посреди дороги стояли потемневшие от грязи и ржавчины автомобили.

Здесь, в центре, всех накрыло ещё в первые минуты. Так что кое-где внутри авто хорошо можно разглядеть обтянутые высохшей кожей скелеты. Думаю, они и понять не успели…

Потому-то все дорогие магазины остались целёхонькими. Банки – тоже. Вон маячит затянутое фиолетовой плесенью здание «Юниаструма».

Мы сходим с тротуара и по длинной дуге обходим банк. Фиолетовая плесень – такая мерзость! За пару минут съедает человека до костей.

В этих кварталах её много. Тот «бумер», наполовину въехавший в витрину «Спортмастера», оплетён ею до самого верха. Хотя прошлый раз было едва заметное пятнышко.

Ни за что нельзя сворачивать с Тропы! Центр есть центр…

А мы когда-то жили на окраине…

– Прошлого не вернуть, – сухо сказал отец. – Надо думать о будущем. Тебе надо учиться, Глеб. Учиться, а не бегать от мутантов и таскать барахло из Зоны. Теперь мы сможем переехать в нормальное место…

– И где оно, это нормальное место?

Как будто он не смотрит новости. Как будто не замечает, что творится в стране!

Даже те, кого не коснулся синдром, живут словно в кошмаре. И в больших городах – ненамного легче. Бандитские разборки, криминал – это ещё пустяки. Каждый день люди исчезают тысячами. У нас хоть знаешь, где рискуешь нарваться. А там… Говорят, и под самой Москвой, в подземельях, есть аномальный район. Было по НТВ неделю назад: какая-то зверюга охотилась на людей в метро – целая гора трупов!

И за границу не дёрнешь, ведь у них – картинка не лучше. В Европе – хаос, в Америке – резня. Говорят, живоглота в Центральном парке Нью-Йорка до сих пор так и не обезвредили…

– Куда ехать-то? – хмуро повторил я.

– Туда, где есть работа, – вздохнул отец, – и под боком нет Зоны.

Мы опять замолчали. Не проронили ни слова до самого универмага. Там повернули на Мидянинскую, и я сказал:

– Пусть гадко и страшно… Но здесь – наш дом. И здесь… похоронена мама.

Отец не ответил.

Наверное, он до сих пор чувствует свою вину. Из-за того, что ему не удавалось найти нормальную работу и маме приходилось с утра до вечера торговать на грёбаном колядинском рынке – всего в сотне метров от леса.

В последний раз я видел её рано утром. А вечером с рынка уже выносили растерзанные, залитые кровью человеческие останки. Меня туда не пустили…

Я рассмотрел только огромных оскаленных волков-мутантов, убитых на соседней улице. Клыкастых чудовищ с длинными мордами, так непохожих на обычных зверей…

– Да, здесь был наш дом, – хрипло сказал отец. – И если хочешь его вернуть, надо много учиться, много работать…

– Ради чего?

– Чтоб однажды всё исправить! Нынешняя мерзость – дело рук человеческих. А значит, человеку под силу её победить!

Сам-то он в это верит?

Я достал бутылочку с водой, глотнул. И скептически зыркнул на папину спину.

Когда по всей Земле гробанулись генераторы-коллайдеры и наступили Сумерки, многие тоже надеялись, что наука справится – раз уж заварила кашу, то сама её и расхлебает. Хотя мне было девять лет – прекрасно помню, как успокоительно звучали телевизионные репортажи, едва туман начал развеиваться и восстановилась радиосвязь…

Многие у нас поверили. Они старались не замечать повисшее над городом огромное, похожее на мутный шар облако. И когда однажды облако взорвалось серым пламенем, когда искристая мгла неудержимо хлынула вдоль улиц – убежать успели немногие.

В основном те, кто обитал на окраине…

Вот уже четыре года прошло, и что смогла хвалёная нуль-физика? Уменьшила она хоть на метр аномальные Зоны по всей России? И то же самое – в Европе, в Штатах, где ухлопали сотни миллиардов долларов…

– Ты знаешь, как всё исправить, да, пап? Напиши в Москву – заработаем кучу денег!

Он оглянулся с хмурой усмешкой.

Мне стало чуть неловко. Всё равно что давить ему на больную мозоль. Но я таки прибавил:

– Может, и институт опять откроют. Это удобно – прямо из окна будет видна Большая Мясорубка…

– Может, и откроют – со временем, – сухо ответил отец.

Я раздражённо сплюнул на грязный асфальт.

Мама тоже ему верила…

Что-то едва слышно загудело рядом.

Я оцепенел, вслушиваясь. Дернул папу за рукав, но он отмахнулся и полез в карман. Тогда я сообразил – вызов цифровой радиостанции.

Мы как раз достигли района, где опять проходят волны. Вон на том здании – установленный в складчину транслятор. Запросто можно общаться – почти как за периметром…

Но Петрович не станет без нужды «мусорить в эфире».

– Что-то случилось?

Отец, хмурясь, изучал экранчик. Похоже, пришло сообщение. Только текста я не мог разобрать.

Нетерпеливо кашлянул.

Папа поднял на меня глаза:

– Идём ко Второй точке.

– С чего вдруг? Это ж какой крюк!

– Петрович уже там.

Я недоверчиво моргнул. Обычно не он, а мы его ожидаем в точке сбора. Тем более что сегодня возвращаемся часа на два раньше!

– В чём дело-то?

Вместо ответа отец достал из внутреннего кармана тяжелый «грач», щёлкнул, снимая предохранитель. И скупо добавил:

– Чужаки в Зоне!

Глава 2

У развилки Тропы мы свернули налево. По карте это лишний километр на восток.

Теперь шли через выгоревшие кварталы многоэтажек. Чёрные дыры выбитых окон – похожи на зрачки. Будто сотни глаз таращатся тебе в спину.

Так внимательно, что холод подступает к затылку…

Отец держит «грач» наготове. Восемнадцать разрывных пуль – даже псевдоволка уложишь. Если будешь метким…

У псевдоволков – когти, клыки. И не бывает стволов.

Я вспомнил слова Петровича: «Опасная тварь человек. Хорошо, что в Зоне редко встречается».

А уж если нарвёшься…

Местные бандюки редко входят за периметр. Даже самые отмороженные и обколотые топчутся за городом, вылавливая одиноких, неопытных трикстеров.

Но чтобы кто-то из них осмелился забрести сюда?

И правда, лишь чужаки на такое способны…

В наши ходки с отцом этого не случалось. А когда он курсировал с Петровичем – один раз было. Папа мало рассказывал, но из скупых обмолвок я понял, что тогда всё быстро кончилось – заезжая бригада почти в полном составе угодила в обманку.

Петрович говорит: новичок без ведущего живёт в Зоне не больше часа – даже самый хитрый и осторожный… Трикстеры осваивали её пару лет. И то – иногда они не возвращаются.

Тут всё решает не сила.

Тут даже у отморозка шансы не выше, чем у доходяги…

«Пусть ещё сами попробуют уцелеть!»

От такой мысли мне стало чуть спокойнее. А отец вдруг остановился. Развернулся и шепнул:

– Назад, к перекрёстку!

Спустя полминуты мы нырнули за угол дома. Прижались к стене, оцепенели…

Ждать пришлось недолго.

Лёгкий шелест перерос в громкое шипение, и из-за угла, опираясь на синеватые огненные язычки, выкатился ёж. На секунду замедлился, будто ощутив наше присутствие. Но мы не двигались, почти не дышали. И он поплыл дальше.

В памяти ясно всплыла инструкция Петровича: «Та ещё хреновина, но, в общем, не самая страшная. Главное, ни в коем случае от него не бегать…»

Едва ёж исчез за ближайшей высоткой, мы отлепились от стены. Прямиком идти больше не рискнули. Повернули в обход, через дворы.

Чутко вслушиваясь, озираясь. Аккуратно обходя живые заросли мутировавшей крапивы…

Расслабились, лишь когда впереди замаячила Вторая точка – полуразрушенное здание магазина «Океан».

Кроме знакомых лиц там были ещё какие-то люди.

Я насторожённо моргнул. Но отец шёл без опаски. И скоро я тоже понял – на Второй точке собрались едва ли не все трикстеры, которые сегодня работали в Зоне!