В плену королевских пристрастий - Марина Колесова

Всматриваясь в темноту, герцог старался расслышать стук копыт, ожидая появления короля. Он неподвижно стоял у приоткрытых ворот, когда рядом с ним внезапно из темноты возникла фигура, закутанная в дорожный плащ. Герцог выхватил кинжал, намереваясь всадить его клинок в незваного гостя, когда тот неожиданно поднял руку, и голосом короля тихо произнес:

— Нехорошо, Алекс, убивать гостей на пороге.

Спрятав кинжал, герцог почтительно склонился перед королем, пропуская его в замок, и запер за ним ворота.

— Я не сразу узнал Вас в темноте, Ваше Величество, — тихо произнес он.

— Герцогиня слишком дорога мне, чтобы я мог позволить хоть кому-то узнать меня, — ответил король, небрежным жестом сбрасывая на руки герцога дорожный плащ, Одет он был в скромный костюм мелкоземельного дворянина.

— Вы один и пешком, мой государь?

— Доверенный немой и безграмотный слуга ждет меня с лошадьми в овраге у замка. На рассвете мы уедем, думаю, никто не должен узнать о нашем визите. Где она?

— В спальне.

— Она знает?

— Да, я сказал ей.

— И что же?

— Герцогиня умоляла пощадить ее честь, предпочитая укрыться в монастыре.

— И что ты сказал ей на это?

— Монастырь не то место, где ей надлежит быть сегодня, — ответил герцог.

— Тверда твоя воля, — усмехнулся король.

Герцог Тревор усмехнулся и, достав из кармана ключ, протянул его королю, — Дорога к спальне вся из лепестков роз. Я буду здесь, — герцог открыл наугад одну из ближайших дверей, — Вот только вино прихвачу из обеденной залы. Сегодня все-таки день моей свадьбы.

Отворив дверь ключом, король шагнул в спальню, и увидел герцогиню, стоявшую на коленях и молившуюся рядом с широкой кроватью, украшенной гирляндами живых цветов. Он обернулся к двери, запер ее, а затем вновь повернулся к своей избраннице, иронично заметив:

— Не соблаговолите ли подняться с колен, чтобы засвидетельствовать нижайшее почтение своему королю, герцогиня?

Плечи герцогини под тонким покровом кружевного свадебного платья напряглись. Тяжело вздохнув, она медленно поднялась, обернулась к нему и, присев в низком поклоне, склонила голову с высокой, красиво уложенной прической из ее роскошных, густых волос.

— Приветствую Вас, мой государь, — тихим голосом проговорила она. В глазах ее блестели слезы.

Король шагнул к ней и порывисто обнял:

— Алина, не плачь… никто об этом не узнает, клянусь. Твой супруг будет тебе покорен, все будет так, как ты пожелаешь… Никто не посмеет даже намеком оскорбить тебя… Помнишь, ты говорила о землях для горного монастыря, я пожертвую их, даже больше, чем они просили… и дам деньги и земли на создание новых там, где ты только скажешь…

Она стояла в его объятиях, даже не делая попыток вырваться, лишь слезы струились по ее щекам и драгоценными брильянтами сверкали в широко распахнутых синих глазах.

— Прошу тебя, не плачь, — повторил король, нежным движением вытирая слезы с ее лица, — О чем ты плачешь?

— О душе, которую потеряла, — то ли проговорила, то ли выдохнула она с таким чувством, что король испуганно разжал руки.

— Что ты говоришь? Как ты можешь так говорить?

— Вы растоптали ее вместе с герцогом в прах… смешали с грязью… ее больше нет… И сейчас здесь лишь тело, которое полностью в Вашей власти. Берите его и владейте им. Оно больше не нужно мне. Ведь Вы для этого пришли? Время быстротечно, а ночь коротка. У Вас не так много времени до рассвета… скоро это тело, что так привлекает Вас, потеряет всякую привлекательность…

— Алина, что за речи?

— Я говорю: поторопитесь, государь… у Вас осталось совсем мало времени… тело без души не может жить и умирает.

— Алина, что ты задумала? — король легонько тряхнул ее за плечи, воскликнув: — Я не позволю тебе умереть!

— Есть тот, кто выше земной власти, мой государь…

— Почему в мыслях твоих, что он позволит тебе то?

— Я знаю… поэтому и говорю "поторопитесь", — герцогиня сказала это очень тихо, но так уверенно, что у короля перехватило дыхание. — Вы можете сейчас мне не верить… но обязательно поверите на рассвете… Я знаю, что умру на Ваших руках, и моя смерть будет для Вас шагом к ВЕРЕ… Завтра на рассвете, оплакивая меня, Вы уверуете в Него… Ваша жизнь будет нелегка, а путь будет путем страданий… но это будет путь к Нему, так как лишь Он сможет утешить Вас…

— Я не трону тебя… не трону… Только не умирай! — прошептал король, нежно коснувшись пальцами ее щеки.

— Как я могу? То не в моей власти, — печально покачала головой она, — Пусть свершится то, что должно…

— А если не свершится? — с легкой улыбкой спросил король.

— На все воля Божья… — она вновь качнула головой и повторила, — на все чистая, святая Воля Его.

В ее словах слышалась печаль, понимание своей участи и готовность кротко принять ее. Король отстранился и потрясенно смотрел на нее. А потом, словно внезапно решившись на что-то, заговорил:

— Алина, я верю во все, что ты сказала, и готов следовать тем путем к Господу, который он укажет мне.

Он молитвенно сложил руки и повернулся к распятию:

— Господи, не отнимай у меня этот светоч, который указал мне путь к Тебе… Я не посягну на ее честь, постараюсь беречь ее и следовать ее советам… Она нужна мне, Господи! Не отнимай ее у меня. Лишь она способна провести меня по тому пути, что Ты уготовал мне. Не лишай меня ее света, чтоб я не сбился с пути истинного.

— Вы действительно этого хотите? Хотите встать на путь истины и готовы идти этим путем? — герцогиня удивленно распахнула свои большие глаза, чуть склонив голову набок, и продолжила: — Тогда я просто счастлива, мой государь… Счастлива, чтобы ни случилось со мною в дальнейшем… — на ее лице появилась очаровательная улыбка.

— Алина, когда ты так улыбаешься, я готов сделать для тебя что угодно…

— Так сделайте… сделайте, что обещали. Пожертвуйте земли горному монастырю, — ее улыбка стала еще шире.

— Хорошо, обещаю, — кивнул король и, взяв ее руку, поднес к губам, — а я могу в свою очередь попросить тебя?

— Конечно.

— Я хочу, чтобы между нами установились душевно близкие отношения… Я хочу найти путь к Богу, и ты должна мне в этом помочь.

— Я постараюсь, мой государь…

— Алина, я был бы очень признателен тебе, если бы ты, хотя бы изредка называла меня по имени — Артур, я ведь твой двоюродный брат… Твоя мать была сестрой моего отца. Ты сможешь? Или боишься, что после этого все посчитают тебя моей новой фавориткой?

— Меня не занимает людская молва, если я честна перед Богом. Я буду к Вам обращаться так, как Вы пожелаете, Артур.