Проклятье Дэйнов - Дэниел Хэммет

- Не было тут никакой мисс Леггет, - ответила она-. Не понимаю, о чем вы говорите.

- Она вышла отсюда, когда мы подходили.

- А-а! Мисс Леггет. Я думала, вы сказали миссис Леггет. Извините. Да. Мисс Габриэла была здесь. Спрашивала, не вернусь ли я к ним. Она меня очень уважает, мисс Габриэла.

- Вот и возвращайся, - сказал я. - Групо, что ты ушла.

Носорог вынул сигару изо рта и красным концом показал на девушку.

- Ушла от них, - загудел он, - и нечего тебе там делать. Нечего от них всякую гадость слушать. - Он засунул руку в карман брюк, вытащил толстую пачку денег, шлепнул ее на стол и пророкотал: - Чего тебе ходить в прислугах

Обращался он к девушке, но глядел на меня-с улыбкой, блестя золотыми зубами. Девушка презрительно посмотрела на него и сказала:

- Паясничай перед ним, пьянь, - и, снова повернув ко мне коричневое лицо, серьезно, с нажимом, словно боясь, что ей не поверят, добавила: - В кости выиграл. Помереть мне, если нет.

Носорог сказал:

- Никого не касается, где я достал деньги. Достал, и все. У меня. - .-он положил сигару на край стола, языком, похожим на коврик в ванной, смочил большой, как пятка, палец и стал отсчитывать на стол купюры. - Двадцать... тридцать... восемьдесят... сто... сто десять... двести десять... Тысяча сто семьдесят. Кому интересно, сколько у меня денег, - вот сколько у меня денег: тысяча сто семьдесят долларов. Кому интересно, где я их взял: хочу-скажу, не хочу-не скажу. Смотря какое настроение.

Минни сказала:

- Он их в кости выиграл, в клубе "Счастливый день". Помереть мне, если нет.

- Может, выиграл, - Носорог по-прежнему широко улыбался мне. - А если не выиграл

- Загадки разгадывать не умею, - сказал я и, еще раз посоветовав девушке вернуться к Леггетам, вышел из квартиры. Минни закрыла за мной дверь. Пока я шел по холлу, слышно было, как она выговаривает Носорогу, а он басом смеется в ответ.

В закусочной "Сова" я раскрыл телефонный справочник на городе Беркли, нашел там только одного Фримандера и заказал его номер. Миссис Бегг была дома и согласилась принять меня, если я прибуду с ближайшим паромом.

Дом Фримандеров расположился в стороне от извилистого шоссе, поднимавшегося в гору к Калифорнийскому университету.

Миссис Бегг оказалась худой и ширококостной женщиной, с жидкими седоватыми волосами, туго стянутыми на костистой голове, жесткими серыми глазами и жесткими ловкими руками. Она была сурова и угрюма, но при этом достаточно откровенна, так что к делу мы перешли без особых предисловий и околичностей.

Я рассказал ей о краже, о том, что вору помогал или по крайней мере подсказывал кто-то, хорошо знакомый с домом Леггетов, и закончил:

- Мне сказала миссис Пристли, что вы были домоправительницей у Леггетов и, наверно, сможете мне помочь.

Миссис Бегг сомневалась, стоило ли мне ехать в другой город ради того, чтобы услышать ее рассказ, но как честная женщина, которой скрывать нечего, выразила готовность оказать мне всяческое содействие. Начавши, она, однако, разогналась так, что чуть не заговорила меня насмерть. Если отбросить все, не относящееся к делу, я почерпнул из ее рассказа следующее.

Леггет взял ее в экономки через агентство по найму весной 1-1 года. Сперва ей помогала прислуга, но для двоих работы было мало, и по предложению миссис Бегг прислугу отпустили. В быту Леггет был неприхотлив и почти все время проводил на верхнем этаже, где у него были лаборатория и маленькая спальня. В остальные комнаты он почти не наведывался, за исключением тех вечеров, когда к нему приходили приятели. Ей эти приятели не нравились, упрекнуть она их ни в чем не может, но что они говорили между собой-это просто стыд и срам. Эдгар Леггет-человек приятный, лучшего хозяина и пожелать нельзя, сказала она, но до того скрытный, что бывает прямо не по себе. Он никогда не позволял ей подниматься на третий этаж, и дверь в лабораторию всегда была на замке. Раз в месяц приходил японец и убирался там под наблюдением Леггета. Наверно, у него были научные секреты, а может, и опасные вещества, и он не хотел, чтобы туда лазили, и все-таки от этого делалось не по себе. О личных и семейных обстоятельствах хозяина она ничего не знает и никогда не спрашивала, поскольку знает свое место.

В августе 1-3 года-дождливым утром, ей запомнилось, - к дому подъехала женщина с пятнадцатилетней девочкой и множеством чемоданов. Она открыла им, и женщина спросила мистера Леггета. Миссис Бегг подошла к двери в лабораторию, позвала его, и он спустился. На своем веку миссис Бегг никогда не видела такого удивления. Увидев их, мистер Леггет сделался совершенно белый, и она думала, что он упадет, - так он задрожал. О чем Леггет говорил в то утро с женщиной и девочкой, она не знает, потому что тараторили на каком-то иностранном языке, хотя по-английски умеют не хуже любого, особенно эта Габриэла, когда ругается. Миссис Бегг ушла из комнаты и занялась своими делами. Довольно скоро на кухне появился мистер Леггет и сказал ей, что приехали к нему свояченица миссис Дейн и ее дочь, обеих он не видел десять лет и что они будут здесь жить. Позже миссис Дейн сказала ей, что они англичанки, но последние годы жили в Нью-Йорке. Миссис Дейн ей понравилась, она была женщина разумная и прекрасная хозяйка, но эта Габриэла-наказание Господне. Миссис Бегг называла ее не иначе, как "этой Габриэлой".

С приездом Дейнов и при такой хозяйке, как миссис Дейн, миссис Бегг стала в доме лишней. Они поступили очень великодушно, сказала миссис Бегг, - помогли ей найти новую службу и проводили с хорошим денежным подарком. С тех пор она их не видела, но благодаря привычке следить за объявлениями о браках, смертях и рождениях в утренних газетах через неделю после своего ухода узнала, что Эдгар Леггет и Алиса Дейн поженились.

- Где ее найти? - обратился я к миссис Леггет. - Мне надо задать ей кое-какие вопросы.

Миссис Леггет отвела глаза, посмотрела на мужа.

- Точно мы не знаем, - услышал я его металлический голос. - Из Лос-Анджелеса приехали ее друзья, мистер Харпер с женой, и пригласили ее прокатиться в горы. Я не знаю, какой они придумали маршрут и намерены ли где-нибудь остановиться.

Я стал спрашивать о Харперах. Леггет признался, что ему известно очень мало. Жену Харпера зовут Кармелой, сказал он, а у самого Харпера прозвище Малыш, настоящее же его имя-не то Фрэнк, не то Уолтер. Лос-анджелесского адреса Харперов он тоже не знает. Кажется, у них есть дом где-то под Пасаденой, но в этом он не уверен, поскольку слышал, что они продали его или собирались продать. Пока он рассказывал эту чушь, его жена сидела, уставясь в пол, и только дважды подняла голову, чтобы умоляюще взглянуть на него голубыми глазами. Я спросил ее:

- Вы что-нибудь знаете о них, кроме этого

- Нет, - слабым голосом ответила она и снова бросила взгляд на мужа, который не обращал на нее внимания и спокойно смотрел мне в глаза.

- Когда они уехали-спросил я.

- Рано утром, - ответил Леггет. - Харперы остановились в гостинице-не знаю, в какой, - и Габриэла ночевала с ними, чтобы выехать с утра пораньше.

Я был сыт Харперами.

- Кто-нибудь из вас, вы или ваша жена, знали что-нибудь об Аптоне, сталкивались с ним до этой истории

- Нет, - сказал Леггет.

Надо было бы задать еще кое-какие вопросы, но ответы я получал невразумительные и, решив, что с меня хватит, встал. Мне очень хотелось сказать ему, что я о нем думаю, однако это не сулило никакой прибыли. Он тоже поднялся и с вежливой улыбкой сказал:

- Сожалею, что причинил страховой компании столько хлопот, тем более что всему виной моя халатность. Хочу знать ваше мнение: как вы думаете, должен я взять на себя ответственность за потерю бриллиантов и возместить ущерб

- В сложившейся ситуации, - ответил я, - думаю, что должны; но расследования это не остановит.

Леггет сказал:

- Благодарю вас. - Голос его был безразлично вежлив-. Я подумаю.

По дороге в агентство я зашел на полчаса к Фицстивену. Он сказал, что пишет статью в "Психопатологическое обозрение" (не помню, так ли в точности оно называлось, но похоже), где разоблачает гипотезу о подсознательном и бессознательном как западню и обман, как волчью яму для неосмотрительных и накладные усы для шарлатана, а также дыру в крыше психологии, из-за чего честные ученые теперь бессильны, или почти бессильны, выкурить из дома науки таких модных насекомых, как психоаналитик и бихевиорист. Он распространялся об этом минут десять, но наконец все же спустился на землю со словами:

- А как у вас дела с неуловимыми бриллиантами

- И так и сяк, - ответил я и рассказал ему о том, что выяснил и сделал за истекшее время.

- Вам безусловно удалось до предела все запутать, поздравил он меня, когда я кончил.

- Будет еще хуже до того, как прояснится, - пообещал я. - Хотелось бы провести с миссис Леггет минут десять наедине. Без мужа, по-моему, с ней можно будет договориться. Вы не могли бы кое-что у нее выведать Я хочу знать, почему уехала Габриэла, пусть нам даже не скажут куда.