Банджо - Джек Кертис

Сэлли теперь была плотной, курносой, краснощекой девушкой.

- Трудно сказать, - отозвалась она, - я его вообще плохо помню.

- Я тоже должен был бы возвращаться вместе с ним на этом поезде.

- А я считаю - очень хорошо, что ты остался на ферме помогать отцу. О войне рассказывают ужасные вещи, - сказала Сэлли. - Говорят, Чарли Броку снарядом просто оторвало голову.

Гэс невидящим взглядом смотрел на рельсы. Он никому не рассказывал, что когда ему исполнилось шестнадцать лет, он отправился на призывной участок и заявил, что ему двадцать один год и что он хочет записаться в армию. А большой толстый сержант только посмеялся над ним и отправил восвояси. В тот раз он впервые в жизни попытался соврать. И после своей неудачи решил, что это была его первая и последняя ложь - какой смысл врать, если сразу видно, что говоришь неправду?

Когда огромный черный паровоз медленно, с перестуком, проезжал мимо, из кабины высунулся машинист и улыбнулся собравшимся на платформе. Он улыбался так всем ожидающим на станциях маленьких провинциальных городков. На машинисте была полосатая кепка с длинным козырьком, вокруг шеи - красный платок. Страх неизвестности, притаившийся в душе Гэса, вдруг перерос в ужас: он осознал, что действительно не знает, каким теперь стал Лу.

Вот возвращается домой скиталец из дальних стран, возвращается воин после битв за демократию, возвращается после сражений с дикими варварами человек, который с оружием в руках смотрел в лицо врагу...

Поезд остановился. Из вагона, в котором должен был ехать Лу, вышел проводник; за ним выскочил коммивояжер, тащивший тяжелый чемодан с обитыми металлом углами, в котором он, наверное, возил образцы предлагаемой продукции. Потом из вагона появился Кори Холлинсворт, с удивлением посмотревший на ожидающее семейство Гилпинов.

Он улыбнулся отцу:

- Я вас приветствую! Не ожидал увидеть столько встречающих. Я-то ездил в Джанктон-Сити.

- Мы встречаем Лютера, - сказала мать. - Он должен был ехать в этом вагоне.

- Странно, я вроде его не видел... - Кори запнулся, вспомнив что-то. Э... может быть, он был в другом конце вагона, я как-то не присматривался к другим пассажирам.

- Я пойду посмотрю, - быстро сказал Гэс; подошел к проводнику и спросил: - Можно мне зайти в вагон? Я хочу помочь моему брату...

Проводник поначалу стал возражать, но потом, повнимательнее посмотрев на Гэса - а он, как и машинист, хорошо знал, что происходит на таких маленьких станциях, - кивнул и отступил в сторону.

- Я думаю, вам нужен человек, который... сидит в самом конце вагона.

- Да, спасибо, - сказал Гэс и взлетел по ступенькам. Пройдя по длинному вагону в самый конец, он увидел солдата в форме цвета "хаки". Солдат сидел на зеленом бархатном сиденье и спал.

Гэс, склонившись над ним и ощутив запах виски, потряс его за плечо. Рядом с ним, на полу, он увидел трость с серебряным набалдашником.

- Пошли, братец, - сказал Гэс.

Солдат приоткрыл один глаз и криво усмехнулся.

- О, это ты, Гэс?

- Лу, тебя встречают родители. Ты не очень пьян?

- Ну, может, мне лучше посидеть тут еще немножечко, поехать дальше, дальше... - Лу вздохнул и закрыл глаз.

Гэс, только теперь рассмотрев брата получше, вздрогнул. Черная повязка на одном глазу; шрам под повязкой пересекал щеку и ниже повязки; лицо зеленоватого оттенка, напоминающего цвет его формы; дряблая кожа на шее, костлявые белые руки.

- Пойдем, пойдем, я помогу тебе, - сказал Гэс. - Мы и комнату твою прибрали и приготовили к твоему приезду. Будешь дышать свежим воздухом, отдохнешь.

- Мерси боку, братишка. Я как раз для этого сюда и вернулся... - И снова гримаса улыбки исказила его лицо - шрам тянул губу вверх. Глаз открылся. - А где моя шикарная трость?

Гэс поднял ее с пола и вложил в правую руку брата.

- Очень ценная штука. Выменял ее на три "Железных Креста" и "люгер" с серебряной отделкой на ручке. Вот.

Лютер напыщенно переложил трость из правой руки в левую.

- Нам надо поторапливаться, а то поезд скоро отойдет, - обеспокоенно сказал Гэс.

- Неужто они посмеют отъехать, пока не вышел ветеран, а? Ветеран, уставший от войны и возвращающийся домой, а? Я вот что тебе скажу... да нет, все равно...

Лу улыбнулся и медленно поднялся на ноги; лицо его спазматически передернулось.

- У тебя есть какая-нибудь сумка, чемодан?

- Где-то была... но куда-то подевалась... найдется потом, - ответил Лу, напустив на себя важный вид.

Лютер двинулся по проходу - серо-зеленое покачивающееся чучело, выставляя перед собой трость, потом крепко упираясь ею в пол и только тогда делая следующий шаг. Он пытался держать свою темноволосую голову высоко поднятой, но при каждом шаге она безвольно качалась. При этом он время от времени бормотал какие-то иностранные слова - видно было, что его мучают приступы.

Проводив стоял у ступеней, готовый помочь солдату сойти на платформу. Гилпины и друзья Лютера оцепенели. Лу состроил гримасу, отказался от помощи и осторожно спустился на платформу.

Обвел всех взглядом своего единственного глаза, отдал шутливое военное приветствие и отрапортовал:

- Маршал Дарби, мы прибыли. - Говорил он задыхаясь, но виду, что говорить ему трудно, не подавал. - А, и дружище Дон Додж здесь, и Джерри Лундквист! Рад тебя видеть! Ты так хорошо выглядишь. И Бенни... - На лице Лютера появилась ироническая ухмылка. - О, привет, Моди! Кто-то мне писал, что ты вышла замуж за Бенни. Как дела? Все нормально?

Она, ничего не сказав, кивнула; глаза у нее были как блюдца.

- И малышка Сэл здесь! Надеюсь, старина Гэс хорошо с тобой обращается.

Потом, повернувшись на одной ноге к Кейти и Мартину, Лютер сказал:

- Привет, Кейти, ты хорошо выглядишь.

Молча протянул Мартину свою костлявую руку для рукопожатия и тут же повернулся к матери.

- Ты красивее, мама, чем все эти французские красавицы.

И только после этого повернулся к отцу, который по-прежнему стоял без движения, как каменный. И снова протянул руку, ожидая отеческого слова.

Отец пожал руку - при этом у него был такой вид, будто он прикасается к мертвой земле - и сказал:

- Ну, я так полагаю, что война - это вовсе не развлечение.

Лу, обнажив испорченные зубы, изобразил на лице кривую улыбку. И заговорил, сипя и задыхаясь:

- Да, вы правы, отец. Вы изрекли истину. Но если вы полагаете, что я выгляжу неважно, то что бы вы сказали, увидев некоторых других!

Никто не рассмеялся.

- Давайте поможем ему сесть в повозку, - быстро сказал Гэс, не давая остальным задавать вопросы, которые уже были готовы сорваться у них с губ. - Лу долго ехал, он, наверное, устал.

- Я думал остановится в гостинице... - начал было Лютер.

- Нет, нет, ни за что, - проговорила мать, обретя, наконец, дар речи и почувствовав, что, как ни мало в этом человеке осталось от прежнего Лу, перед ней ее сын. - Мы все приготовили к твоему приезду. А в город ты можешь поехать, когда тебе захочется.

- А как ты считаешь, Гэс? - спросил Лу.

- Я считаю, что тебе лучше поехать домой... пока это возможно.

Лу взглянул на отца.

- Ладно, как говорят, попытка - не пытка.

Поддерживаемый Гэсом, Лу в сопровождении всех остальных заковылял к старой неизменной повозке: лошади, правда, были уже другие. Лу напустил на себя небрежно-развязный вид и старался держаться ровно.

- А я уж думал, у вас автомобиль, - сказал Лу, обращаясь к отцу.

- От лошадей толку больше. Дают приплод, - ответил отец.

- Так точно, сэр. - Лу кивнул. - Конечно, конечно.

Дональд Додж незаметно исчез, отправившись в свою биллиардную. Гроувер Дарби с важным видом ушел в полицейский участок; Бенни и Моди и их темноволосый двухлетний сын укатили в своей новой коляске с откидным верхом. Прозвучал печальный гудок паровоза, словно сопереживавшего тем, кто пришел встречать Лютера.

Лютер закурил и, закрыв глаза, тут же устало погрузился в забытье. Но отец все время будил его, показывая все те новые фермы, что приобрел.

- Да, вы не сидели, сложа руки, - признал Лу.

- А в этом деле особенно и напрягаться не надо, - сказал отец; в нем не чувствовалось гордости за сделанные обширные приобретения. - Все идет само по себе, природа сама все приумножает.

- А кто же работает на земле?

- Здесь есть несколько лопухов с семействами, они хотят зацепиться и осесть. Ничего у них не получится! Но пока работают на нас. Эти уедут найдутся другие.

- А на каких условиях они работают?

- Урожай делим пополам - половину мне, половину им. И я снабжаю их зерном.

- Насколько я знаю, цена на пшеницу сейчас очень высокая.

- Теперь, после войны, будет еще выше. Там, за границей, разруха, люди ходят голодные. А где брать им пшеницу? Только у нас. - Ну, раз так - вы уже богатый человек.

- Ссуды банк дает под страшные проценты.

- Оплачивайте их из тех денег, что получаете за сдачу в наем земли!

- Денег ни у кого нет.