Память ангелов (сборник) - Сергей Сальников

«Вольно!» – Витус довольно улыбается – «Блин! Уважают нас молодые!»

Второй этаж, там живёт третий курс, дневальный хитро подмигивает, крутит глазами и командует: «Рота! Смирно!»

«Хорош прикалываться! Вольно!» – Жаконя сильней опёрся на плечо друга.

На третьем и четвёртом этажах всё происходит примерно также, но друзьям прискучили повторяющиеся шутки.

Родной, пятый этаж. Открывают дверь. Корефан-дневальный, с лихой небрежностью козыряет и, особо не напрягаю голосовые связки, спокойным молодым баритоном командует: «Рота! Смирно!»

«Вован, и ты прикалываешься? Вольно, блин! Мы баиньки хотим!»

На плечо Жакони ложится чужая рука и он, наконец, оборачивается Опаньки! Дежурный офицер, целый капитан третьего ранга во всей своей красе, командир чужой роты, как опытный подводник пристроился им в кильватер и вёл до «базы».

Лицо офицера сияет сильней чем звёзды на погонах и силуэт подлодки на груди. Он сделал их! Вот так! Бац и на дно! На глазах у всех! Чья рота теперь лучше?

Утро следующего дня не задалось с построения.

«Рота! Смирно! Курсанты Остученов и Калужный – выйти из строя!» – родной командир роты гарцует перед шеренгой курсачей – «Вот эти два напились вчера и исполняли песню „А нам всё равно!“. Что им всё равно? Что в Африке каждый год от голода умирает двести тысяч человек? Что американский империализм изготовился к смертельному прыжку? А они беспечны и близоруки в таких условиях! За пьянство в увольнении и потерю политической БДИТЕЛЬНОСТИ каждому по четыре наряда на службу! Встать в строй!»

2008 г.

Закат

Вы когда-нибудь видели закат солнца в море?

Нет?

Смотрите!

Тёплый, спокойный океан, таинственно синий и могучий, его ровная поверхность слегка дышит дальними штормами, чуть нарушая абсолютную гладь мерной зыбью. Величественно и неспешно ласкает он борт судна, и только шум дизеля внутри железного чрева тревожит покой и одинокое могущество этого исполина.

А прямо по курсу – малиново-красное солнце тихо и неотвратимо опускается к недостижимому горизонту, уже совсем рядом с ним, вот его огненный диск нежно прикоснулся к безбрежной водной глади, провёл по ней своей щекой и, засыпая, начал тонуть в пучине водной. Треть диска, половина, осталось совсем чуть-чуть и пропадает совсем, уступая на небосводе место мириадам звёзд. Пока видно только самые смелые светила и маленькие, но, наглые планеты.

Несколько минут навигационных сумерек, когда звёздами ещё нельзя любоваться, но с ними можно работать штурманам. На тысячах больших и малых судов и кораблей приникли к секстанам судоводители.

Всё!

Время работы закончилось, горизонт растворился в темноте.

Теперь небесные фонарики только для мечтателей и влюблённых.

Они мерцают своим таинственным светом, подмигивают нам и десятками летят вниз, в морскую тьму и холод, оставляя нам только молниеносный свой отблеск и светящуюся на мгновение дорожку.

Океан засыпает под этим вечным шатром и баюкает своими могучими руками нас.

Нас, глупых, слабых, самоуверенных и недолговечных, как полёт брызг…

2009 г.

Секс по-милицейски. Будни УГРО

Инспектор УГРО капитан Рюмкин Владлен Моисеевич нежно, правой рукой придерживал за талию эксперта Зюкину Аллу Портовну, а левой ласково поглаживал её по ягодице, на что Аллочка отвечала ему лёгким покраснением щёчек, потупленным взором скромницы и медленным движением в направлении к кожаному казённому дивану. От неожиданного звонка оба вздрогнули. Владлен выпустил из руки тёплую попку эксперта и схватил холодную трубку аппарата связи:

«Алло! Ясно! Понял! Убийство! Выезжаем!»

До конца дежурства оставалось шесть часов. А как всё хорошо начиналось! Стрелка спидометра УАЗика содрогалась на цифре 60. Рассекая грязные лужи, скрипя лысой резиной на поворотах и разгоняя бомжующих псов, автомобиль мчался по ночным улицам Закорюкино.

Глухой двор облезлого дома, залитый прошлогодними фекалиями, чёрный «бумер» приткнулся в кучу просроченного мусора, разбитое боковое стекло, свежий трупик привычно повис простреленной головкой на спортивном руле. Если бы не серые мозги, густо разбрызганные по дорогой обшивке салона, отсутствие затылка, что завалился на классное заднее кожаное сиденье, висящий на какой-то сопле смуглый глазик, заклеенный скотчем рот и вывернутые назад руки, сдавленные наручниками, то можно было подумать, что человек тихо и спокойно спит.

«На самоубийство не потянет?» – инспектор с надеждой посмотрел на эксперта.

«А на ДТП?» – Владлен моргнул и робко покосился на Аллочку.

Но та только привычным движением поправила съехавшую набок правую грудь, нежно погладила рукоять пистолета, что торчала из подмышки, нахмурила бровки и мотнула головкой, а потом погрузилась в мысль, что бурлила в её мозгу.

Капитан безнадёжно махнул рукой: «Опять „висяк“! Нет, будь с ним сегодня опытный Василич, тогда а с этой…. „висяк“. Пропали показатели за пол года и премия!»

Капитан тренированным движением включил музыку в машине и мечтательно задумался, его рука опустилась на подголовник сиденья:

«Ну, вот опять в чужие мысли залез!»

Стряхнуть мозги с руки не получилось, и он спокойно вытер их о сорочку пострадавшего, открыл бардачок. Пистолет, патроны, наркотики, блин, всё ерунда какая-то. О, бутылка коньяка! Отлично! Инспектор извлёк из кармана пару походных стаканов, штопор и мелко нарезанный лимон.

«Аллочка, а не снять ли нам стресс?»

Бутылка быстро кончилась, а до конца дежурства было еще пять часов. Чем заняться? Ёшкин кот! Чуть не забыл – обыскать труп! Во внутреннем кармане оказалась важнейшая улика – восемьсот долларов.

«Вот это удача!» – капитан весело заулыбался всеми своими ровными и белыми зубами, выбитыми ещё год назад – «Сержант, вот тебе зелёный стольник, сгоняй в лабаз, прикупи противострессового и покушать на двоих, да на еду сильно не траться, на работе мы чай».

Минут через двадцать сержант вернулся с, позвякивающим низким мажором, пакетом: «Всё, как приказали!»

«Молоток, вот тебе на мороженное и быстро все отсюда! Мы остаёмся в засаде!»

Сержант сглотнул слюну, глядя на пакет, что капитан держал в руке, вяло козырнул и исчез в плотной вони двора.

Заморосил дождь. Владлен открыл заднюю дверь, перекинул на переднее сиденье часть черепа пострадавшего, протёр кристально чёрным платком сиденье: «Прошу, коллега!»

Они привычно расположились на дорогой коже БМВ. За стеклами моросил мелкий надоедливый, как навозная муха, дождь, а в салоне было сухо и уютно, играла любимая музыка, приятно пах клопами коньяк и нежно соприкасались колени – острые и злые – капитана, круглые и тёплые – эксперта.

А в это время в логове бандитского беспредела Главный Мафиози беседовал и братвой:

«Ты, чо, рожа бандитская, не зачистил за собой? Бросил труп вместе с Бехой и считаешь сработал? Урод! Зацементирую! В навозной жиже растворю! Сучий потрох! Сгоняй на место, возьми эвакуатор и чтобы машина со жмуром была здесь! Быстро!»

Инспектор проснулся ночью, с трудом разжал замок голых ног эксперта Зюкиной у себя на пояснице, протёр глаза. «Водила» всё так же сидел за рулём и, казалось, спал. Капитан надел фуражку, нацепил на голое тело портупею с пистолетом и вдруг понял, что они…. едут!

«Эй, потерпевший, ты куда? Блин! Под знак! Видишь „кирпич“»?

Водитель молчал заклеенным ртом. Инспектор, что бы не причинять потерпевшему лишнюю боль, рывком сорвал скотч. Челюсть обвисла, но труп продолжал молчать, а машина ехать по ночным улицам Закорюкино. Капитан понял, что пора бросать пить, жена была права. Он ущипнул себя, потом посильней – эксперта. Видимо, сильно посильней – Аллочка завопила, выскочила из-под опера и уставилась в лобовое стекло. Эвакуатор въезжал в ворота мрачного бандитского логова.

«А_А_А!!!» – заорала раздетая дама.

От крика труп завалился на бок, а инспектор выхватил пистолет и открыл огонь по гнезду разбоя и беспредела. Наступал провинциальный субботний день.

В понедельник к обеду примчалась группа захвата. Огромные ребята в камуфляже, попыхивая перегаром и протирая глаза через прорези масок, пошли на штурм. Охриневшие от страха матёрые бандиты сдались без боя. Они тряслись и что-то твердили ребятам в масках про стреляющего киллера без головы. Наручники весело захлопывались на покрытых мерзкой татуировкой руках мафиози. Капитан и эксперт, оба израненные, усталые, закопчённые, но гордые и счастливые, спускались с эвакуатора. Целые сутки, одним оставшимся патроном, они обстреливали банду, не давая ей уйти. Теперь народ Закорюкино был свободен и мог продолжать углублять демократию.

Капитан получил майора от министра, триппер от эксперта и развод от жены. Служит в своём городе, а вечерами, сидя на веранде скромного домика, играет на скрипке и пьёт французский коньяк.