Книга для детей No2 - Максим Белозор

Балкон выходил в парк. Голые деревья росли в нескольких метрах от дома. Парк уходил вдаль, становился гуще, и вдали за путаницей веток почти не виден был кирпичный забор какого-то завода.

Стрелять с балкона было удобно, но не во что. Они расстреляли полкоробки, целясь в стволы деревьев и в яркие банки из-под колы, валяющиеся кое-где под деревьями. Потом папа увидел ворону.

Она сидела на ветке, вобрав голову в плечи, равнодушно поглядывая на шумную компанию на балконе, и не подозревала о тучах, которые собирались над ее носатой головой. Возможно, она вспоминала прошедшую зиму и ежилась от воспоминаний. Может быть, она жалела, что вороны не перелетные птицы, и, наверное, стоило в октябре напрячься и махнуть куда-нибудь в Африку. А вернуться, когда окончательно потеплеет, отъевшейся и загорелой, в отличной форме.

Недолго думая, папа прицелился и выстрелил. Наверное, пуля просвистела очень близко от вороньего уха (если дырку в голове можно считать ухом), потому что ворона подняла голову и посмотрела по сторонам.

- Ты хочешь ее убить? - спросил мальчик.

- Из этого ружья нельзя убить, - сказал папа и выстрелил второй раз.

Ворона вдруг подпрыгнула на ветке и камнем свалилась с дерева.

- Черт! - удивленно сказал папа. - Черт!

- Ты ее убил? - шепотом спросила девочка.

- Я не собирался ее убивать! - сказал папа. - Черт! Правда, как-то само собой я целился ей в голову. Неужели я ее застрелил?

Через две минуты они уже бежали вокруг дома к месту трагедии. Девочка на бегу тихонько подвывала.

Бедная ворона без признаков жизни лежала на куче гнилых листьев. Папа взял ее в руки и послушал сердце. Увы, оно не билось.

- Сдохла! - сказала девочка шепотом. - Ты же говорил, что из этого ружья нельзя убить!

- Я правда так думал, - сказал папа. - Мне очень жаль эту ворону.

- Интересно, а кошку из него можно застрелить? - спросил мальчик.

- Не знаю, - сказал папа. - Теперь не знаю. Надо похоронить ее, пока не вернулась мама. Бедная ворона!

Бедную ворону хоронили по первому разряду. Ее завернули в огромный кусок фольги, в которой мама пекла в духовке рыбу, и положили в коробку от маминых сапог. Девочка положила туда же несколько пластмассовых цветочков от старой заколки для волос.

Погребение бедной вороны состоялось в том же парке, где прошла вся ее жизнь. Могильный холмик мальчик выложил камешками. Все сняли шапки. Девочка принесла из дома свою любимую музыкальную открытку и несколько раз открыла ее над могилой. Открытка проиграла музыку, и получились настоящие похороны. Правда, открытка играла "Хеппи бездей!", но это никого не смутило.

По дороге домой папа с мальчиком пообещали друг другу больше никогда ни в кого не стрелять, если, конечно, от этого не будет зависеть человеческая жизнь.

x x x

И вдруг до отъезда мальчика остался один день. Как же это случилось? Собирались всюду побывать, посетить музеи и, может быть, театры, посмотреть Царь-пушку с Царь-колоколом и вообще культурно провести время. А в итоге три дня просидели дома, посетили ближайший гастроном, съели два килограмма печенья и застрелили ни в чем не повинную ворону!

Папа очень расстроился, но девочка с мальчиком сказали, что ничего страшного. Во-первых, погода все время была отвратительная, во-вторых, они сэкономили кучу денег, и все равно мальчик летом приедет надолго, тогда они все и посмотрят.

Папа послушал их и успокоился.

- Ладно, - сказал он, - но ведь завтра еще целый день. Мы все-таки могли бы куда-нибудь сходить.

Никто не возражал. Оставалось только решить куда. Девочка предложила Палеонтологический музей. Там огромные скелеты динозавров плюс чучело мертвого мамонтенка, плюс "бездна". Это такой балкон. Смотришь с него вниз, а там при помощи зеркал сделан бездонный колодец. А посмотришь вверх - там тоже бездонный колодец, только в космос. Дух захватывает.

Мальчик был не против, хотя больше склонялся к Бородинской панораме. Но папа решил, что оба варианта не подходят. Это все не то! Раз у них всего один день, нужно выбрать самое главное. Поэтому он предлагает Третьяковскую галерею. Там они приобщатся к великому искусству, увидят шедевр русской живописи - картину "Явление Христа народу" и так далее. Это оставит в их душах неизгладимый след на всю жизнь.

Нельзя сказать, что девочка с мальчиком обрадовались папиному решению, но и возражать не стали.

На следующий день они отправились в Третьяковскую галерею. Погода была ужасной: дул ветер, дождевые капли летели почти горизонтально и неприятно разбивались о щеки. По тротуарам текла вода, и девочка сразу же промочила ноги.

- Зачем ты обула туфли?- сказал папа. - Надо было обуть ботинки.

- Ты что, больной? - спросила девочка.

- Папе так нельзя говорить, - сказал папа.

- Извини, - сказала девочка, - Кто ходит в музей в ботинках?

- Там все равно дают тапки, - сказал папа. - А ты теперь простудишься и точно заболеешь.

У Третьяковской галереи не было ни души, а на дверях висела табличка "Выходной".

- Привет! - сказал папа. - Раз в жизни выбрались - и выходной! Что же делать?

- Может, домой поедем? - предложил мальчик.

- Нет, - сказал папа, - раз мы решили культурно провести время, то уж треснем, но проведем его культурно!

- Может, не надо? - сказала девочка. - Я уже есть захотела.

- Сегодня ты будешь питаться духовной пищей, - сказал папа, - терпи.

- Я не хочу духовной пищи, я хочу нормальной. Пошли в "МакДональдс"?

- В эту низкопробную американскую забегаловку? - сказал папа. - А духовная пища?

- Закрыто же, - сказала девочка.

- А ты что думаешь? - спросил папа мальчика.

- Вообще-то я никогда не был в "МакДональдсе", - сказал мальчик.

- Ладно! - сказал папа. - Раз все закрыто, раз нам отказали в духовной пище, мы вынуждены пойти на поводу у низменных инстинктов. Пусть потом на нас не обижаются. Вместо того, чтобы заронить в две юные души семена прекрасного, мы набьем два молодых желудка американскими котлетами.

- А ты что, есть не будешь? - спросила девочка.

- Буду, - сказал папа. - Мы набьем американскими котлетами три желудка - два юных и один постарше.

И они пошли в "МакДональдс".

x x x

Наступил день отъезда. Позавтракав, все стали собирать мальчика в дорогу. Папа сходил в магазин и купил два кольца копченой колбасы и свежий батон. Мама достала с антресолей огромную банку, выловила оттуда три средних размеров соленых огурца и завернула их в целлофановый пакет. Потом сделала несколько бутербродов с сыром и сложила их в жестянку из-под печенья. Туда же она положила три куска яблочного пирога, которые остались от завтрака.

Девочка помогла мальчику уложить в рюкзак вещи. Им обоим взгрустнулось, и мальчик подарил ей на память чучело головы собаки, которое она сразу же повесила над своим письменным столом между портретом Серафима Саровского и открыткой с изображением черепахи. Потом девочка полезла в свои запасы, долго что-то перекладывала, шуршала оберточной бумагой и наконец отыскала то, что хотела: свою фотографию, сделанную прошлым летом в Крыму. На фоне пальмы в плетеном креслице сидела сама девочка в желтом купальнике, белой панаме и с распущенными волосами. В одной руке одна держала веер, а в другой маленькую сумочку, вышитую разноцветным бисером. Вдали голубело море и розовели горы, а сбоку на маленьком стульчике сидела живая обезьянка. Девочка получилась очень симпатичной, и все вокруг походило бы на райский сад, если бы у обезьянки не было такой неприятной морды. Этой обезьянке до смерти надоело все на свете. Она не обращала внимания на фотографа, а кричала что-то сердитое куда-то в сторону, куда тянулась длинная тонкая цепочка.

Девочка подарила фотографию мальчику, предварительно написав на обратной стороне красивым почерком "На память о Крыме".

До обеда время пролетело незаметно, пришла пора собираться на вокзал.

x x x

На вокзал долго ехали в метро. Папа, мальчик и девочка сидели рядком в полупустом вагоне. Мальчик с рюкзаком за спиной, ружьем на плече и Жезлом Дьявола в руках выглядел очень романтично. Девочка с грустным лицом и пакетом с припасами на коленях дополняла картину. Папа ехал налегке. Он сидел задумавшись, засунув руки глубоко в карманы пальто. Глядя на все семейство, можно было подумать: вот юношу из хорошей семьи провожают на англо-бурскую войну.*

Каждый думал о своем. Девочка думала: жаль, что они не живут все вместе. Может быть, мама мальчика и не такая уж противная, раз папа ее когда-то любил. Хотя, конечно, вряд ли мама согласилась бы, чтобы она к ним переехала. Опять же, пришлось бы выгнать нового мальчикиного папу, а мальчик к нему наверняка привык. Нет, это невозможно. А вообще иметь брата приятно. Если бы мальчик жил с ними, ей не было бы скучно оставаться дома одной. Конечно, это он в гостях такой вежливый и милый, а когда освоится, наверняка обнаглеет и начнет командовать. Но это не страшно - она тоже не подарок. Вообще, всегда можно договориться, что-то поделить поровну, а что-то оставить общим. И покупали бы им тогда все на двоих. Короче говоря, грустно, что мальчик уезжает.