Ферма трупов - Патрисия Корнуэлл

— Кое-какие признаки навели меня на мысль, что тело Эмили находилось в холодильной камере, — сообщила я Марино.

Уэсли и впрямь направился в нашу сторону.

— Конечно, находилось. Когда лежало в больничном морге. — Марино как-то странно посмотрел на меня.

— Кажется, я что-то пропустил? — спросил Уэсли. Он отодвинул стул и присел за наш столик.

— Я предполагаю, что до того, как труп Эмили Стайнер оставили на берегу озера, его держали в холодильной камере, — сказала я.

— Основания? — Уэсли потянулся за перцем. Из-под рукава пальто показалась золотая запонка с эмблемой министерства юстиции.

— Кожа сухая и рыхлая, — объяснила я. — Тело хорошо сохранилось, практически никаких повреждений, которые могли бы оставить насекомые или хищники.

— Тогда получается, что мотели из тех, где дерут втридорога ни за что, отпадают, — заметил Марино. — Не запихал же Голт труп в мини-бар.

Уэсли, педантичный во всем, аккуратным движением от себя зачерпнул ложку супа с моллюсками и поднес к губам, не уронив ни единой капли.

— На экспертизу что-нибудь взяли? — поинтересовалась я.

— Ожерелье и носки, — ответил Уэсли. — И клейкую ленту. К сожалению, ее сняли в морге до того, как исследовали на отпечатки пальцев. Еще и всю изрезали.

— Вот черт, — пробормотал Марино.

— Но это все же самая многообещающая улика. Я, например, не припоминаю, чтобы видел когда-нибудь клейкую ленту ярко-оранжевого цвета. — Он взглянул на меня.

— Я такую точно не видела, — сказала я. — В лаборатории что-нибудь обнаружили?

— Пока ничего, кроме жирных следов. Видимо, края рулона были испачканы каким-то маслянистым веществом, но пока это нам ничего не дает.

— А что еще отправили в лабораторию?

— Тампоны с мазками, почву из-под тела, простыню и пластиковый мешок, которые использовали для транспортировки.

Он перечислял, а меня все больше брала досада. Можно было только предполагать, что еще упущено, какие микроскопические свидетельства утеряны навсегда.

— Мне понадобятся копии всех фотографий и отчетов по делу. И результаты лабораторных исследований, как только они будут готовы, — заявила я.

— Все данные тебе предоставят, — заверил Уэсли. — Лаборатория свяжется с тобой напрямую.

— Нужно точное время смерти, — сказал Марино. — Чтоб без всяких расхождений.

— Да, выяснить его крайне важно, — согласился Уэсли. — Можешь провести какие-нибудь дополнительные тесты?

— Сделаю все, что в моих силах, — пообещала я.

— Ну, я пошел. Пора пострелять по живым мишеням. — Взглянув на часы, Марино поднялся из-за стола. — И так уже, наверное, без меня начали.

— Я бы советовал переодеться, — заметил Уэсли. — Лучше во что-нибудь поплотнее и с капюшоном.

— Ага, чтоб меня тепловой удар долбанул.

— Все лучше, чем девятимиллиметровые шарики с краской, — ответил Уэсли. — Они тоже долбанут — не обрадуешься.

— Елки-палки, сговорились вы, что ли?!

Марино удалился, на ходу застегивая на объемистом брюшке блейзер, приглаживая редкие волосы и поправляя брюки. Он всякий раз по-кошачьи застенчиво охорашивался, появляясь в комнате или покидая ее.

Уэсли посмотрел на пепельницу с окурками, оставшуюся на месте Марино, затем перевел взгляд на меня. Потемневшие глаза, плотно сжатые губы — можно было подумать, что это лицо никогда не улыбалось.

— Кей, ты должна как-то повлиять на Пита, — сказал он.

— Если бы я могла, Бентон…

— Только ты и можешь изменить хоть что-то.

— Вот это меня и пугает.

— А меня пугает то, как он весь побагровел, пока шло совещание. Он ни черта не делает из того, что могло бы ему помочь. Вредная пища, сигареты, выпивка… — Уэсли отвел взгляд. — После развода с Дорис он совсем махнул на себя рукой.

— Ну, сейчас с ним все не так уж и плохо.

— Это ненадолго. — Бентон снова посмотрел на меня. — В общем и целом он просто загоняет себя в гроб.

В общем и целом Марино упорно трудился над тем, чтобы загнать себя в гроб, всю свою сознательную жизнь. И я не имела ни малейшего понятия, как это можно изменить.

— Когда собираешься обратно в Ричмонд? — спросил он, и я подумала о том, что скрывается за глухой стеной, которую он воздвиг вокруг себя. Я подумала о его жене.

— Не знаю пока, — ответила я. — Хотелось бы хоть немного побыть с Люси.

— Ей предлагают остаться — она тебе сказала?

Я пристально смотрела на залитую солнцем траву, на листья, которые шевелил ветер.

— Она просто в восторге, — сказала я.

— Но ты — нет.

— Нет.

— Я понимаю тебя, Кей. Ты не хочешь, чтобы твой мир стал и миром Люси тоже. — Выражение его лица едва уловимо смягчилось. — Что ж, хоть в чем-то ты не являешься образцом холодной логики и бесстрастия. Это не может не радовать.

Уэсли как никто другой знал, что я не была образцом логики и бесстрастия во многих отношениях.

— Я даже не представляю толком, чем она занимается, — пожаловалась я. — Как бы ты отнесся к такому, если бы дело касалось твоей семьи?

— Так, как отношусь на самом деле. У меня нет ни малейшего желания, чтобы мои дети служили в правоохранительных органах или в армии, чтобы они вообще брали в руки оружие. И все же я хотел бы, чтобы они занимались этим.

— Потому что хорошо знаешь изнанку жизни, — проговорила я, посмотрев ему в глаза и задержав взгляд дольше, чем следовало бы.

Он скомкал салфетку и положил на поднос.

— Люси нравится ее работа. А то, как она работает, нравится нам.

— Приятно слышать.

— Она действительно потрясающий специалист. Программное обеспечение, в разработке которого она принимает участие, совершит переворот в расследовании насильственных преступлений. Ведь сколько времени проходит, прежде чем удастся выследить такую вот гадину, которая забралась черт знает куда. Что, если бы Голт убил Эмили где-нибудь в Австралии? Думаешь, мы бы узнали об этом?

— Скорее всего нет, — ответила я. — Во всяком случае, не так скоро. Но мы не можем сказать определенно, что убийца — Голт.

— Зато совершенно определенно, что чем быстрее мы поймаем преступника, тем больше жизней сохраним.

Он протянул руку за моим подносом и поставил его поверх своего. Мы поднялись из-за стола.

— Думаю, нам стоит зайти к твоей племяннице, — предложил он.

— Не могу сказать, что ты меня вполне убедил.

— Хорошо. Тогда дай мне еще немного времени, и ручаюсь, что мы это исправим.

— Буду только рада.

— Так, сейчас час дня. Может, увидимся здесь снова в половине пятого? — спросил он уже на выходе из кафетерия. — Кстати, как Люси устроилась в Вашингтоне? — Уэсли имел в виду одно из тех малопривлекательных общежитий, где койки были узенькими, а полотенца больше походили на носовые платки. — Жаль, что не получилось предоставить ей отдельную комнату.

— Не о чем тут жалеть. Общение с соседями пойдет ей только на пользу, даже если она не особенно с ними сблизится.

— Гении часто плохо идут на контакт.

— Это единственный недостаток, который был в ее школьном табеле, — согласилась я.

Следующие не сколько часов я провела, пытаясь дозвониться до доктора Дженретта. Мои попытки не увенчались успехом — он, видимо, взял отгул и отправился играть в гольф.

В моем ричмондском офисе, к счастью, все было в полном порядке. Все поступления на данный момент требовали простого осмотра, то есть исследования внешнего вида тел и забора проб жидкостей. Убийств со вчерашнего вечера, к счастью, не произошло, а материалы для двух судебных слушаний, запланированных на эту неделю, были уже подготовлены.

В назначенное время Уэсли встретил меня в кафетерии.

— Надень вот это. — Он протянул мне бейджик для посетителей, который я прикрепила к нагрудному карману жакета рядом с наименованием своего подразделения.

— Сложно было получить? — спросила я.

— В общем, непросто, но мне удалось.

— Какое облегчение сознавать, что я выдержала проверку, — заметила я с иронией.

— Выдержала, но едва-едва..

— Ну спасибо.

Он немного помолчал, потом, пропустив меня вперед в дверях, легонько коснулся моей спины.

— Кей, я полагаю, излишне предупреждать тебя — все, что ты увидишь или услышишь в ТИКе, не должно покинуть его стен.

— Ты прав, Бентон, это совершенно лишнее.

Выйдя из кафетерия, мы оказались в помещениях магазина академии. Вокруг было полно слушателей из числа офицеров полиции, все в красных рубашках, с надписями «ФБР» на всех мыслимых и немыслимых местах. На лестнице подтянутые мужчины и женщины вежливо уступали нам дорогу. Среди разнообразных цветов одежды, много означавших для посвященного, не было только синего — новых агентов не готовили уже больше года.

По длинному коридору мы добрались до вестибюля. На электронном табло высвечивалась надпись, напоминавшая посетителям о том, что бейджики необходимо держать на виду. Мы вышли из здания. День был просто чудесным. Идиллию нарушал лишь постоянный треск выстрелов, доносившийся откуда-то издалека.