Записки рыболова-любителя. Часть 7. Путинские времена. Том 7.1. Первый срок - Александр Намгаладзе

Желаю вам радостно встретить Новый год. Володя Опекунов

Копия письма Опекунова друзьям в Израиль

30.12.1999 г. Минск.

Здравствуйте, дорогие Аня, Люба, Тэла, Гриша и Лев Соломонович.

Очень рады вашим письмам. Рая забрала письмо от Шачков, а Любино пришло к нам само.

Письма очень хорошие, особенно Любино. Видно, что его писала очень организованная, аккуратная и умная девушка, для которой организовать текст не представляет никакого труда. По содержанию это не просто информация, а достаточно личное и потому oчeнь интересное сообщение. В общем, мы ему были очень рады и сразу увидели за ним личность нашей дорогой корреспондентки. В связи с этим я ещё раз подумал о том, что в вашем новом состоянии возможностей для успеха в жизни гораздо больше, чем у нас, а учитывая, что и Люба и Гриша не обижены талантами, можно надеяться на самое лучшее… Так вот, в дополнение к прекрасным способностям у Любы ещё и не менее превосходные внешние данные, её можно, имея в виду самые высокие критерии, назвать красавицей, что тоже должно способствовать успеху. Не будем здесь зарываться, во избежание недоразумений, связанных со всякими суевериями, и лишний раз, сплюнув три раза, скажем: не родись красивой, я родись счастливой. Так что, Люба, желаем тебе, прежде всего, успешно подготовиться и поступить в университет. Мне также хочется, чтобы ты сохранила свои прекрасные знания русского языка. Я подумал об этом, когда нашёл в твоём письме фразеологический оборот «разбежались глаза». Если не читать русскую литературу, эти знания постепенно будут утрачиваться. Но я думаю, это не произойдёт. Как говорили наши знаменитые киносценаристы Габрилович и Фрид, каждый еврей – это потенциальный русский писатель, что и доказали своим творчеством. Если у нас состоится переписка, а я просто обещаю отвечать на каждое письмо, то это будет хорошей тренировкой для вас в русском языке. И одновременно способом узнать из первых рук, что творится на нашей родине. Я употребляю это слово в связи с тем, что мои родители переехали в 1950 году из Горьковской области в Калининград (бывший Кёнигсберг), и всё моё детство прошло под впечатлением писем, которые они читали по вечерам. После ужина, когда мать всё убирала со стола и тщательно протирала стол, отец вскрывал конверт и, натянув очки, громко читал первую строчку: «Письмо с poдины». Это был заголовок. При слове «родина» голос его надламывался, а у матери из глаз начинали течь слёзы. Видя такую реакцию, я испытывал некоторое беспокойство и печаль по поводу утраченной ими, а, значит, и мной, родины. Я окончательно успокоился только в 1978 году, когда, будучи студентом, съездил на cвою историческую родину и убедился, что там нет ничего выдающегося, а горячо любимые моими родителями кусты орешника и пруд мало чем отличаются от орешника на немецкой земле в Кёнигсберге.

Моя мать успокоилась ещё позднее, только в 1979 году, когда схоронила отца. После этого oна оставила мечту вернуться на родину. Так или иначе, но меня такие же чувства охватили после переезда в Минск, теперь я тоскую по свoeй родине в Калининграде и с волнением еду туда каждое лето.

Ещё немного о русском языке. Наш батька президент Лукашенко собирается ехать к Вам. Я слушал об этом его интервью сегодня утром по минскому радио. Он говорил о том, что пора развивать наши связи, поскольку у нас много общего в нашей истории. В составе делегации будут представители бизнеса, церкви и общественности. Будет паломничество к святым местам, а для равновесия и встреча с представителем палестинской администрации. Я надеюсь, что он не предложит им большую партию оружия, так как сейчас отношения с правительством Израиля для него важнее, чем желание что-то продать, чтобы поддержать бюджет. В связи с этим у меня будет просьба к Любе, не сейчас и не сразу, и в процессе развития наших отношений: по возможности пришли мне фотографии Иерусалимского храма в его теперешнем состоянии. О храме я иногда думаю под впечатлением книги Иосифа Флавия «Иудейская война». Я люблю иногда прочитать в ней несколько страниц и успокоиться. Замечание Любы о том, что земля каштанового цвета, меня заинтриговало. Я почему-то думал, что она должна быть жёлтой и серой, как в пустыне. Такую землю, каштановую, я видел в пустынях Казахстана, когда ехал на учении, в армии, к озеру Балхаш. Для Толи, знакомого с геологией, наверное никакого секрета в этом нет, это соли железа, меди и урана. Они дают красный и коричневый цвета. Цвет может меняться в течение года от температуры и влажности. Mы к такому цвету не привыкли, так как любой цвет у нас закрыт зелёной травой.

И упоминание о цветах. У меня сохранились детские воспоминания о цветущих кустарниках в Калининграде. Это были кусты шиповника и боярышника. Они цвели всё лето. И были везде. Это элементы немецкой парковой культуры. Потом все эти кусты были вырублены и выкорчеваны. Мне кажется, всё потеряно и навсегда. Но когда пошли индийские фильмы, я вдруг узнал, что цветущий парковый кустарник там очень популярен. Конечно, на теперешней вашей земле должно быть больше и всяких красок. Больше света и тепла. И, как всегда, одновременно что-то теряется, а именно, ядовито-зелёный августовский цвет растительности. Люба, наверное, это прочувствует. Я помню её рисунки, великолепно! Мне кажется, что Люба всегда будет рисовать и находить в этом и для этого вдохновение.

Я отправляю это письмо завтра утром, не буду дожидаться участия в этом Андрея и Саньки. Санька почти месяц собирался написать письмо своей двоюродной сестре Тане Сапрыкиной в Калининград. Таня поступила в этом году в университет на психологию и, полная впечатлений, написала письмо Саньке. Нo такие впечатления Саньке ещё не по зубам, но кое-что он написал, о своих занятиях каратэ. И то хорошо. Санька закончил четверть без троек, а Андрей, занимаясь на двух подготовительных курсах, учась в заочной школе при Мocковском физтехе, не высыпаясь, сдал две математики и физику на пять, но схлопотал трояк по русской литературе. Андрей занимается усердно, «грызёт гранит науки», но такой яркой одарённости, как у Гриши, у него нет. Раннее детство, которое и определяет дальнейшее развитие человека, прошло на фоне американских мультиков. А в возрасте от пяти до шести лет он вдруг стал заикаться, что стало сдерживать нас в его развитии, нo, вообще говоря, большая одарённость – это тоже большая проблема. Как чемодан без ручки; и нести тяжело, и бросить жалко. Талантливый человек более уязвим во многих отношениях и часто вокруг него завязываются большие интриги. И часто он бывaeт их жертвой. Но именно эти люди определяют развитие человечества. По итогам XX века, в результате опроса экспертов, журнал «Таймс» назвал человеком XX века физика Альберта Эйнштейна, немецкого еврея, потом американца. В детстве я пpoчитал биографию этого человека и загорелся желанием поступить на физический факультет.

Сегодня по поручению Раи мы ездили с Санькой на Комаровку. Я носил сумки, а Санька торговался. Одна продавщица даже восхитилась им. «Какой самостоятельный мальчик», после чего, одержимый манией величия, Санька принялся командовать мною. Пришлось его немного сдержать. Нa Кoмаровке в толкучке подростки с рук продавали петарды. Якобы милиция запрещает их продажу, но из-за этого ажиотаж ещё больше. Санька за несколько дней купил их долларов на десять, а его друг Димка Тарасевич – на 40 баксов…

Моё письмо Володе Опекунову от 31 января 2000 г.

Здравствуйте, дорогой Володя!

…Ваше письмо весьма меня тронуло. Я даже не поленился перевести его вместе приложенными другими письмами с помощью сканера в электронную форму, что, впрочем, было не просто из-за скверного качества машинописных копий.

В конце письма Вы пишете: «На этом я заканчиваю своё письмо с надеждой, что Ваш звонок был не случайным и он что-то означает, а именно, переворот в моей судьбе. Если же этого не будет, это тоже не страшно. Я буду рад получить от Вас ответ и вопросы, которые вас интересуют. Отвечу незамедлительно. Буду рад советам и предложениям, надеюсь на них.»

Переворота в Вашей судьбе я гарантировать не могу, хотя и не исключаю такого, разумеется. Во всяком случае, я был бы рад ему поспособствовать, и, может быть, что-нибудь полезное для Вас смогу сделать или, в крайнем случае, посоветовать.

Звонок мой был, конечно, не случайным. Вот отрывочки из моих дневниковых записей, сделанных в Калининграде, куда мы съехались встретить Новый 2000-й год с детьми и внуками.

«31 декабря 1999 г. После завтрака Ирина извлекла мне откуда-то два увесистых машинописных кирпича Володи Опекунова. Роман «Мой суровый друг» в двух частях по четыреста с лишним страниц в каждой, а в конце иллюстрации. Самого Опекунова опять же. Плюс пара рассказов и тройка газетных заметок. Я от Опекунова слышал когда-то, что он роман пишет, но воспринять это всерьёз был не в состоянии. И вот – надо же! Роман.