Обрученные - Элизабет Эллиот

– Отлично. Я надеялся, что буду первым. – Посмотрев на тропу, которая вела к выходу из сада, он решительно нахмурился. – Мне необходимо идти, Клаудия. Не думаю, что до завтрашнего дня у нас будет возможность поговорить наедине. – Он легко коснулся поцелуем ее губ – так быстро, что она даже не успела отстраниться. – Не целуйте никого до завтра. Оставьте все поцелуи для меня.

Возмущенная Клаудия хотела было запротестовать, высказать ему, что он никогда больше не поцелует ее, но Гай быстро повернулся и направился к воротам.

2.

– Вы должны объяснить мне, что происходит. Барон Лонсдейл был вне себя от ярости, когда вернулся с празднества. – Меряя шагами спальню Гая, Эвард тер пальцами висок – верный признак того, что он очень встревожен.

– Я должен?

– Я сказал «должен»? Прошу меня простить, это была всего-навсего просьба. Ваш брат поручил мне охранять вас и в случае необходимости прикрывать со спины, но как я могу выполнить приказ, если не знаю, какая опасность вам угрожает?

Гай кивнул, признавая правоту Эварда. Хотя они были ровесники, порой Эвард обращался с ним, как с младшим братом, которого надо оберегать от необдуманных поступков, несмотря на то что Гай всегда точно рассчитывал каждый свой шаг. Эвард был вассалом Кенрика Реммингтонского – единокровного брата Монтегю, и к указаниям, исходящим от сюзерена, относился как к велениям самого Господа Бога. Если бы Гай был менее религиозен, то задумался бы, видит ли вообще Эвард разницу между своим земным и небесным хозяином.

Кенрик, опасаясь, как бы из-за странной склонности брата к торговле его меч не затупился, послал в Монтегю Эварда де Кордрея, чтобы тот не давал ослабнуть боевым навыкам Гая и руководил его войском. За три года службы в Монтегю Эварду редко приходилось бывать на поле битвы: сражения Гая происходили за столом переговоров, а противниками были купцы из далеких стран. Правда, у себя на родине эти купцы были могущественными и безжалостными властителями, и любой из них, не задумываясь, перерезал бы горло человеку, вставшему у него на пути, если бы дело того стоило. А поскольку безвременная кончина Гая де Монтегю сослужила бы добрую службу торговцам со всех краев света, Эварду неоднократно представлялась возможность доказать свою преданность – правда, совсем не так, как это изначально представлялось Кенрику.

Вместо того чтобы ответить своему рыцарю, Гай, сидевший на сундуке, откинулся назад и прислонился к каменной стене.

– Можешь успокоиться, Эвард, тебе не придется прикрывать меня со спины – позади нее стена.

– Но эта стена Лонсдейла, – горячо возразил Эвард.

– Мне она кажется достаточно надежной. – Гай наполнил кубок вином и высоко поднял его, показывая, что пьет за здоровье Эварда. – К тому же готов поспорить, что наш соглядатай рассказал тебе об этой крепости достаточно, чтобы ты знал здесь каждую щелку. Кстати, ты разработал с его помощью план?

– Да, но уже то, что мы вообще нуждаемся в таком плане, – чистое безумие. Если бы вы… – Не договорив, Эвард замер, устремив взгляд на руку Гая, сжимающую кубок с вином. – Стивен пробовал это вино перед тем, как принести вам?

– Ты сам знаешь, что пробовал, – слегка раздраженно сказал Гай, – он же оруженосец, и это входит в его обязанности.

Эвард пересек комнату и распахнул дверь, ведущую в прихожую. На расстеленном перед дверью соломенном тюфяке дремал светловолосый подросток лет четырнадцати. При виде Эварда сонливость мигом слетела с него, и он вскочил на ноги.

– Ты пробовал вино лорда Гая? – сурово спросил Эвард.

– Да, сэр Эвард, – усердно закивал головой мальчик, – оно не отравлено. Я не ощутил ни запаха миндаля, ни горького привкуса – никаких подозрительных примесей, которые вы научили меня различать.

– Очень хорошо, Стивен. Ты хороший слуга. – Эвард торжественным наклоном головы поблагодарил оруженосца, прежде чем закрыть дверь и вернуться в комнату.

– Ты зря беспокоишься, Эвард, – Гай сделал большой глоток из кубка. – Я нужен Лонсдейлу живым – иначе ему не получить мое золото.

– Мы в его замке, – заметил рыцарь, – а яды бывают разные, и не все из них убивают. Вы рассуждаете разумно, но разум может и подвести – когда Лонсдейл возьмет вас в заложники и потребует выкуп, вам будет не до рассуждений.

– Это не даст ему ничего, кроме новой войны, – возразил Гай. – Вот увидишь, скоро он поймет, что меня не так-то просто заставить свернуть с пути и что, договорившись со мной, он получит все, о чем мечтает.

– Свернуть с какого пути, милорд? Что вы сказали барону Лонсдейлу во время пира, после чего он ушел столь взбешенный? – Не успел Гай ответить, как Эвард сам нашел ответ. – Я догадываюсь – вы потребовали от него вернуть те припасы, которые мы посылали в Холфорд все последние годы. Вы действительно хотите получить от него что-либо, кроме крепости?

– Да, – медленно произнес Гай, – от барона Лонсдейла мне нужно значительно больше. – Он прикрыл глаза, и перед ним во всей своей красе предстало лицо Клаудии, в тот самый миг, когда он поцеловал ее. – У нее глаза изумрудного цвета.

– Это что, женщина? – растерянно спросил Эвард. Затем глаза его расширились: – О нет, только не это! Ради Бога, милорд, только не говорите мне, что хотите взять в любовницы племянницу Лонсдейла!

– Договорились, не скажу, – рассмеялся Гай. Позабавившись выражением ужаса, которое появилось на лице Эварда, Гай смягчился: – На самом деле ей больше подходит роль жены.

Эвард, казалось, лишился дара речи. Глубоко потрясенный, он несколько раз открывал и закрывал рот, тщетно пытаясь произнести что-либо осмысленное.

– Рано или поздно мне все равно придется жениться, – не дождавшись ответа, продолжил Гай. – Я всегда представлял свою будущую жену неким подобием моей золовки леди Тэсс – золотоволосой и голубоглазой, но никогда не задумывался, как полезно было бы иметь такую жену, как леди Клаудия. Ты же знаешь, что итальянские купцы – наши основные торговые партнеры. Насколько же больше они будут мне доверять, когда узнают, что я взял в жены их соотечественницу! С ее помощью в Монтегю они будут чувствовать себя как дома, а в Венеции нас двоих примут с распростертыми объятиями.

Эвард наконец пришел в себя.

– Милорд, вы сошли с ума! Лонсдейл разорит вас, прежде чем дать разрешение на свадьбу!

– Сомневаюсь, что Лонсдейлу известен истинный размер моего состояния. Вряд ли он представляет себе, что это значит – разорить меня, – усмехнувшись, ответил Гай. – Как бы то ни было, я готов заплатить любую сумму, которую он потребует. Клаудия стоит того. Ты только подумай, Эвард – раз ее отец родом из Италии, в глазах закона она тоже итальянка. Венецианцы не позволяют чужестранцам участвовать в их торговле с Востоком, а теперь я смогу приобретать суда от имени Клаудии – это позволит вдесятеро увеличить наш торговый оборот. – Мысль о женитьбе на Клаудии вызывала в воображении Гая множество разнообразных соблазнительных картин, но ни в одной из них не было и намека на итальянских купцов и торговые суда. Гай сдержал улыбку. – Пока что Лонсдейл знает только то, что наши переговоры затянутся – по какой причине, ему неизвестно. Завтра, во время оленьей охоты, я сообщу ему, что в качестве компенсации за все мучения, которые пришлось вынести обитателям Холфорда, он должен отдать мне руку Клаудии. Он в ответ наверняка потребует от меня очередную неимоверную сумму, и в конце концов мы сойдемся на цене, которая его более чем удовлетворит. Завтра в полдень состоится помолвка.