Поиграй со мной в любовь - Мария Жукова-Гладкова

Женщину поддерживали, сочувствовали, рассказывали, кто, когда и сколько потратил на «бесплатную» медицину, советовали взыскать свои издержки с Министерства здравоохранения… Много чего было. Я тоже высказалась в ее поддержку. Может, чиновники скажут, где простому человеку взять деньги на лечение при «бесплатной» медицине? Как их можно заработать честно? И почему у нас такое своеобразное «правосудие»? Почему дело бывшего исполнительного директора Пенсионного фонда России и бывшей начальницы правового отдела того же фонда (присвоение в особо крупном размере и покупка элитных квартир себе любимым на деньги, выделенные для покупки квартир нуждающимся) четыре года кочевало из одного суда в другой, а потом было закрыто по истечении срока давности? Почему им НИЧЕГО не впаяли, почему они НИЧЕГО не вернули, а несчастная женщина, которая просто хотела иметь детей, получила пять лет?

– То есть украсть ради лечения дочери ты готова? – спросила у меня заведующая.

– Так, чтобы меня не поймали, – печально улыбнулась я. – Как Настенька и мама будут без меня? Если меня посадят?

– Я не думаю, что тебя хотят заставить что-то красть… – задумчиво произнесла заведующая. – Зачем искать для этого человека по городам и весям? Но подставить могут. То есть тебя точно хотят как-то подставить. Тут тебе нужно быть очень осторожной – чтобы не сесть вместо кого-то в тюрьму. Но если вдруг на тебя заведут дело – не дай бог, конечно, но вдруг? – дави на жалость. Говори всю правду про дочь, все вали на эту семейку, показывай себя полной дурой… Ох, Лида. Лида… Знать бы заранее, где упадешь, чтобы соломки подстелить…

– Но, может, это все-таки не преступление? – высказала надежду я. – Я думаю, что это просто какой-то обман. Я должна буду кого-то изображать – того, то есть ту, на кого я похожа.

– Лида, дело связано с большими деньгами! – напомнила заведующая. – Операция твоей дочери обойдется тысяч в десять долларов. Я же помню, как ты тут рыдала, когда узнала, сколько тебе нужно собрать. Плюс тебя подготовить, плюс маму твою вывезти в Петербург… А сколько эта семейка уже потратила на кастинги? Они явно надеются получить огромную прибыль! Нам с тобой, Лида, такие деньги даже не представить!

– Но Настенька…

– Я понимаю, как дорога тебе твоя дочь. Но выслушай внимательно все, что тебе скажет эта семейка. Не бойся и не стесняйся задавать вопросы. Забудь о стеснении и интеллигентности! Не с теми людьми имеешь дело. А потом хорошо подумай. Очень хорошо. Ко мне приходи. Вместе подумаем.

Я поблагодарила заведующую и отправилась домой.

Дома все рассказала маме.

– Нет! – было первой ее реакцией. – Нет! Нет! Нет! Я не хочу лишиться тебя, Лида! Ты подумай, что будет с Настенькой, если с тобой что-нибудь случится? Я – старая. Близких родственников у нас нет. Ты хочешь, чтобы твоя дочь попала в детский дом?

Конечно, я этого не хотела. На крайний случай – у меня уже мелькала такая мысль – есть моя подруга Верка, бездетная и незамужняя, плюс она крестная мать Настеньки. Но умирать все равно не хотелось. И в тюрьму садиться не хотелось. Хотелось вылечить Настеньку, хотелось жить долго, счастливо и богато. Ну пусть не богато, а просто ни в чем себе не отказывать. Господи, когда я в последний раз покупала себе туфли? Пожалуй, на выпускной в школе. Модельная обувь в нашем городе не требовалась, да и большую часть дней в году ее просто нельзя было носить. На работу я ходила в сапогах – зимних на толстой подошве или резиновых, там переобувалась в тапки. Еще бывали периоды, когда можно было сунуть ноги в кроссовки и летнюю обувь типа «шлепанцы», которые носили женщины нашего города. Босоножки на каблуках к нам в магазины даже не привозили. У нас их не носил никто. А те мои туфли до сих пор живы. Я обувала их на торжественные случаи в институте, очень берегла… Да и лишних денег на блажь после рождения дочери у меня не было никогда, как, впрочем, и до. А модельные туфли в нашем городе считались блажью…

Но так хотелось иногда почувствовать себя принцессой… Надеть красивое платье, сходить в настоящий салон красоты… Я невольно бросила взгляд на свои руки. М-да… По моим рукам сразу же видно, что я свою молодость не за роялем сидела.

– Мам, давай все-таки послушаем, что они завтра скажут, – устало произнесла я. – Может, все не так страшно?

– Делай как знаешь, – махнула рукой мама. – Твоя жизнь. Твоя дочь.

– А в Питер ты поедешь? С Настенькой же в больнице – или реабилитационном центре? – кому-то надо жить. Ну и меня поддерживать.

Мама подошла ко мне, обняла и прижала к себе.

– Поеду, конечно. И ради тебя, и ради нее. А в нашем доме пусть пока Верка поживет. И от своих отдохнет, и за курами ухаживать надо. Опять же Васька, Бобик, цветы… Думала ли я, что на старости лет куда-то придется уезжать?!

– Мам, а координаты отца у тебя есть?

– Твоего, что ли?

– Ну а чьего же еще?

Мама вздохнула.

– Помер он, Лида. Давно уже помер. Не думай о нем. Давай о Настеньке думать и о будущем.

Я поняла, что мама мне про отца больше ничего не скажет.

Гости прибыли точно в двенадцать, как и обещали. Я предложила чай, на стол поставила печенье. У нас вообще-то принято к приходу гостей пироги печь, но мама однозначно сказала: «Обойдутся», да и у меня душа не лежала, а печь надо всегда с душой, иначе пирог получается совсем другим…

Константин вручил Настеньке большого мягкого зайца, который ей очень понравился, нам с мамой – коробку конфет.

– Давайте сразу к делу, – объявила мама. – Что должна будет сделать моя дочь? Только не надо про съемки в каком-то сериале. Угроза жизни моей дочери есть?

Старшая дама, которую звали Нина Петровна, усмехнулась, внимательно посмотрела на маму, на меня, на играющую в углу Настеньку.

– Скорее всего, нет, – ответила Нина Петровна.

– А если не скорее всего? – не отставала мама.

– Ну, если один человек в состоянии аффекта на нее набросится…

– Да какое состояние аффекта, мама?! – заорала Алена. – Он не может ударить женщину! Вспомни, что Лариска вытворяла! Другой бы мужик ей уже давно морду начистил так, что потом бы ни один пластический хирург не исправил. А он ее ни разу пальцем не тронул. Он считает, что женщин бить нельзя.

– Я бы Лариске начистил, – вставил Константин.

– Вот именно, – распалилась Алена и резко повернулась ко мне. – Не начистит он тебе морду. И не убьет. Самое худшее – из дома выгонит. Но ты должна сделать все, чтобы не выгнал! За это мы тебе и платим деньги.

– У него после аварии с башкой что-то случилось, – напомнила дочери и зятю Нина Петровна. – Кто его знает, что он выкинет? Вспомните, что он устроил, когда мы…

Она резко замолчала, явно осознав, что они сейчас не одни, а нам с мамой еще рано знать все детали – если мы их вообще когда-то узнаем.

– Что конкретно вы от меня хотите? – спросила я.

– Во-первых, держать рот на замке и не трепаться тут о том, ради чего вас нанимают, – сказал Константин. – Даже когда сюда вернетесь. Хотя лучше не возвращаться… Вас же сожрут из зависти…

– А кто узнает, что Лида поехала сниматься в сериале? – посмотрела на Константина Нина Петровна. – Лида, вы, надеюсь, не собираетесь рассказывать всем и каждому, что именно вы поехали с нами? Ваша заведующая библиотекой тоже навряд ли встанет на углу с репродуктором. Она мне показалась совершенно адекватной женщиной, причем хорошо знающей людскую психологию.

– У нас в городе невозможно что-то скрыть, – заметила мама. – Если мы уедем, это станет известно. И все будут ждать сериала.

– Значит… Вообще-то мы собирались с Аленой уехать уже сегодня. А Константин заберет вас отсюда завтра ночью. Чтобы никто не видел. Вы поедете с Константином на машине. Как я понимаю, девочку сложно везти другим видом транспорта?

Нина Петровна бросила взгляд на Настеньку.

– Мы объявим, то есть мы уже объявили, что кастинг в вашем городе закончен и нам никто не подошел. А что вы уехали… Уехали и уехали. Вы что, должны кому-то что-то объяснять? Заведующая библиотекой пусть всем говорит… Ну, например, что какой-нибудь фонд оплатил операцию девочке. И вы сами будете это говорить по возвращении с выздоровевшей дочерью. Люди ее увидят – и будут вас про нее спрашивать. К тому времени все про сериал вообще забудут. Потом мы придумаем, про какой фонд говорить, чтобы его ненароком никто искать не стал. Но ведь Лида вполне может найти работу в Петербурге, выйти замуж… Почему вы сейчас думаете о возвращении? Разве в этой жизни можно просчитать все на много шагов вперед?

– И после Питера сюда будет очень сложно вернуться, – заметил Константин. – Уехав, люди не возвращаются. Так что, Лида, держите глаза открытыми.

– Ищите мужа, пока будете работать на нас. То есть присматривайтесь к потенциальным кандидатам, – добавила Алена. Вероятно, тема мужа и мужчин волновала ее в жизни больше всего. Она же не в первый раз об этом говорила. Но на этот раз мать на нее не рявкала, как вчера в библиотеке.