Завтра - ничего - Людмила Козинец

Нет, не он убил этого шофера. Убили его руки, не подчиняющиеся разуму. Они умели только убивать, и делали это хорошо. Так зачем им разум хозяина? Реакция рук опережала реакцию мозга. Он действительно стал машиной, несущей гибель.

Он испугался. Одно дело - далекая дикая страна. Там он выполнял свой долг. И был молод... Другое - дома. Тогда он еще любил свой дом.

Демоны терзали его душу. Демоны, а слова "совесть" он не знал. Но она была. Она жила в нем, приобретя облик маленькой девушки - смуглой, с раскосыми глазами, в голубой блузке и синей шелковой юбке. Она непрестанно смотрела на него из-под круглой соломенной шляпы, похожей на крыши тех домиков, которые он жег.

Она погнала его через всю страну. Он стал сторониться людей, пугался игры мышц в своих руках, которым часто хотелось сомкнуться на горле случайного прохожего, попутчика в автобусе, продавщицы маркета. Руки его хотели убивать.

Тогда он канул в леса северного пограничья, как камень в воду. Только зашел к местному лавочнику и, глядя в пол, сказал, что будет оставлять ночью у порога деньги и список необходимого, а следующей ночью забирать товар. Он боялся встречаться с людьми.

Лавочник понимающе кивнул: "Не ты один здесь такой, парень". Он и вправду был не один такой. Более двух тысяч бывших солдат искали спасения в одиночестве.

Он сдал шерифу свой "кольт" и ушел в лес.

Год жил охотой и рыбалкой, покупая лишь хлеб, соль, сигареты. Иногда, очень редко - виски. Но потом тяжело отравился моллюсками из озера. Лишь позднее узнал, что завод спустил в реку, питающую озеро, сточные воды.

Он умирал. Его великая страна, убив его душу, теперь убивала и тело.

Он умирал. За что?

Где теперь этот рейнджер?

Би и Кей склонились над картой. Подошел Ди, сунул под руку розовый листочек. Би мельком глянула и подписала. Ди вложил чек в нагрудный карман и .застегнул "молнию".

- Все бы хорошо,- сказал Кей, ероша волосы,- но вдвоем...

- Что тебя смущает?

- Смотри. Мы входим в поток вот здесь. Страховка нужна?

- Зачем?

- Би, дело не в том, что мы можем гробануться. Но мне, понимаешь ли, все-таки хочется довести это дело до конца. Это дело - мое.

- Понятно.

- Значит, страховка нужна.

- Допустим.

- Выходим здесь...

- Карта точная?

- Снимок со спутника.

- Дальше.

- Выходим. До задней стены - метров двести. Ерунда. Но прикрыть нужно - там свет. Потом по этой галерее - карниз в ладонь, пройдем.

- Кей, а может... Закидаем гранатами, да и дело с концом. Или давай я вызову "стрекозу". Пройдем бреющим, и господин Лютц получит на стол к завтраку тепленький гостинчик.

- Нет. Во-первых, я должен видеть глаза этого гада. А во-вторых, откуда ты "стрекозу" поднимешь? Пограничная зона. Нас на взлете снимут. И гранатами не выйдет. Там охрана - больше одной бросить не дадут. А так мы тихонько... Потом улетим рейсовым.

Чико держал ушки на макушке - судя по всему, заваривалась новая каша.

Кей задумался - как ни крути, а нужен еще один человек.

- Би, кто там близко?

Женщина поднесла к губам радиобраслет:

- Би на связи... Я - на седьмом, кто близко? Сквозь треск разрядов пробилось:

- Говорит Ди. Я в городе.

- Ты не подходишь. Делай свое.

- Си вызывает Би. Я на девятом.

- Не успеешь.

- На связи Эс.

- Эс! Откуда?!

- Я - в порту. Один. Но дело сделано.

- Пробирайся на седьмой!

Она оживленно повернулась к Кею:

- Эс вернулся. Один. Только он тоже не успеет и, кроме того, ему наверняка нужен будет отдых и врач.

И вдруг Кей заметил в углу Чико, который и дышать-то боялся, чтобы не пропустить ни слова.

- А что, если...

- Ты сошел с ума, Кей. Ты же знаешь...

- А куда ему деваться? Парень отчаянный, я видел. Сейчас выясним.

И Кей пересел поближе к Чнко.

- Слушай, парень. Ты коммунист?

- Нет. - Чико знал, как нужно отвечать на такие вопросы. О своей принадлежности к Комитету он не имел права сказать даже матери.

- Но ведь ты левый?

- Ну, допустим.

- И как я понял, гвардейцев ненавидишь вовсе не потому, что тебе не нравится цвет их формы?

- Остров будет свободным! Жаб мы перетопим в море, - твердо сказал Чико, и пальцы его правой руки сжались в кулак.

Кей и женщина быстро переглянулись.

- Свободным. А что тебе нужно от свободы?

Чико ухмыльнулся - наивные вопросы!

- Свобода!

- Это я понял. И примерно себе представляю: свобода, равенство, братство, уничтожение социальной несправедливости. Проще говоря уничтожение зла. Верно?

- Ну, в общем...

- Я ваших леваков знаю - бой-парни и подраться не дураки. Стреляешь хорошо?

Чико фыркнул - неоригинальные, однако, у Кея представления о левых, совсем как были у него самого в четырнадцать лет. Но не открывать же здесь курсы политграмоты.

- Хорошо стреляю.

- Вот... Как я понял, ты революционер. И что я тебе, парень, скажу: как там с вашей революцией дело будет - еще неизвестно.

- Вот и помогли бы, - сорвалось с языка Чико. Кей снова обменялся взглядами с Би.

- Мы в политику не вмешиваемся. Так вот: ваш Верховный еще много раз Остров кровью зальет, пока вы его сковырнете. Это тебе ясно?

- Мы будем бороться.

- Я не о том. Скажи, у тебя никогда не возникало желания просто шлепнуть этого вашего Верховного?

- Террор ничего не решит.

- Это по вашей науке. А по-человечески... неужели не хотелось?

Чико вздохнул:

- Не одобряют...

Кей расхохотался:

- Я сразу понял, парень, что ты живой. Так вот... Есть такая возможность.

- Что?! Нашу гориллу?! - и перед мысленным взором Чико вихрем понеслись упоительные видения: он выбрасывает из окна беломраморной резиденции Верховного красный флаг, жабы разбегаются, теряя карабины, с ужасом оглядываясь на развернувшееся во весь фасад полотнище флага, толпы народа с охапками огненных гвоздик стекаются на главную площадь...

Кей с интересом наблюдал за парнем. Потом сказал:

- Пока не его. Но такого же гада, как он. Что ты знаешь о фашистах?

- Подонки! - Чико считал такую характеристику исчерпывающей.

- В общем, да. Но я тебя не об этом спрашиваю. Вторая мировая война, Гитлер, фашисты, Сталинград... Слышал?

- Знаю! Русские им здорово всыпали.

- Здорово-то здорово, но не всем. Был такой офицер - Лютц. Вешал, расстреливал, жег. В России, во Франции, в Польше. Не просто командовал, а лично пытал и убивал. После второй мировой войны ему удалось скрыться. Его выдачи требуют Франция, Польша, Россия. А он живет себе припеваючи в полусотне миль отсюда и плюет на то, что его голову требуют уже много лет. А мне это не нравится. Я не желаю, чтобы он помер в собственной крахмальной постельке под тихий плач домочадцев. Я тебе говорю: вот случай уничтожить конкретного носителя зла. Лютца нельзя простить. Идешь с нами?