Журавль в небе - Алиса Клевер

— Я должен наказать тебя, — прошептал он. — Я хочу этого. Ты сделала мне так больно, и я хочу сделать больно тебе.

— Разве это что-то изменит? — спросила я, но Андре не ответил. Только убрал руки и отошел от меня, словно не хотел рисковать, оставаясь слишком близко. Что если он сейчас уйдет? Это будет очень, очень больно. Я даже не знала, насколько это больно — остаться одной. Как могла я, глупая, думать, что смогу жить дальше без Андре? Я поспешно расстегнула джинсы, всем своим видом показывая, что покорна его воле. Он смотрел исподлобья, пытаясь справиться с какими-то неведомыми мне демонами. Я потянула джинсы вниз вместе с трусиками, спеша изо всех сил. Стаскивая их, я запуталась в штанине и чуть не упала, Андре пришлось подхватить меня, чтобы я удержалась на ногах.

— Ты неподражаема, птица! Совершеннейший птенец! — пробормотал он и рассмеялся — я уверена, против воли.

— Ты хотел наказать меня? Как? Это будет больно?

— Я надеюсь, — медленно кивнул он, пытаясь проанализировать мои слова. — Ты говоришь серьезно? Не стоит соглашаться на все, что придет мне в голову.

— До сих пор мне нравилось все, что приходило в твою голову.

— Я могу быть опасен.

— Ты предлагаешь мне согласиться на половину? — спросила я, ехидно улыбаясь. — После того, как ты порвал мой дорогущий бюстгальтер?

— Ты не понимаешь, что делаешь. Если ты хочешь уйти, ты должна уйти. Так будет лучше.

— Для кого? — Это было так странно, стоять тут, в кладовке, совершенно голой и разговаривать так, словно в этом нет ничего необычного. Андре покачал головой, держась рукой за стеллаж.

— У тебя молодой человек. У тебя есть своя жизнь, пожалуй, тихая, как болото. Я не должен… не должен…, — он посмотрел на меня, покорно стоящую перед ним, а затем вдруг судорожно вздохнул и отвернулся, сжав кулаки. Замешательство длилось несколько секунд, но я молчала и ждала. Вдруг он поднял голову, распрямил плечи, и дьявольский огонь вернулся в его глаза. Он кивнул мне и протянул руку.

— Расстегни мой ремень, — коротко приказал он. Я замешкалась на секунду, догадавшись, что именно он хочет сделать.

— Меня никогда не били, — пожаловалась я, потому что, как ни крути, я малодушна и боюсь боли.

— Расстегни мой ремень, — повторил он, и губы его снова сжались, сделав лицо холодным и отстраненным. Я робко ступила вперед и протянула руки к его поясу. Его тело было напряжено, и спокойствие позы было обманчивым. Под тонкой тканью светлых джинсов я видела проступающие контуры его члена, эрегированного члена. Одно осознание того, что он вскоре возьмет меня, воспламеняло, и жар возник сначала в самом центре моего тела, заставив испытать если не оргазм, то что-то близкое к тому, а затем разгоряченная кровь потекла, как бурная река, по всему телу, и мне стало так жарко, словно я находилась на пляже в солнечный день. Пальцы плохо слушались, но мне кое-как удалось расстегнуть толстую пряжку ремня.

— Что дальше? — спросила я хрипло.

— Вытащи его, — приказал он тихо.

— Мне страшно. Меня никогда-никогда не били, — повторила я, но ответа не удостоилась. Андре ждал, пока я вытяну кожаный ремень из его джинсов. Ремень был тяжелым, выполненным из грубой кожи. Я не хотела, чтобы меня им били. Я не хотела, чтобы меня били любым ремнем, я не понимала, как кто-то может находить это возбуждающим, хотя и знала, что многие любят подобные вещи. Люди загадочны по своей природе, кто знает, какие демоны дремлют в их подсознании после миллионов лет, проведенных в пещерах.

— Сложи его вдвое и дай мне, — сказал Андре.

— Тебе нравится бить женщин? — спросила я без особой надежды на ответ.

— Ты можешь уйти, — ответил он так спокойно, что мне стало холодно. — Как я уже сказал, так будет даже лучше. Но если ты останешься, я буду делать с тобой все, что посчитаю нужным. И ты не будешь задавать мне вопросы.

— Я буду слушаться тебя во всем?

— Да.

— Я буду куклой, ты привяжешь ко мне веревки и станешь за них дергать? А я стану отвечать на все — да, мессир, нет, мессир, как прикажете, мессир? Так?

— Ты хочешь уйти? — Андре вздохнул и посмотрел на меня выжидающе. Мои глаза тем временем хорошо приспособились к сумраку комнаты, а Андре стоял напротив, безмятежный, неотразимый, опьяняющий. Я уже забыла, сколько времени прошло, я не думала больше о времени. Я не думала ни о чем, только хотела смотреть на Андре, на его загорелое лицо, чуть неровный изгиб губ, тонкую, едва заметную линию на подбородке, испытывая удовольствие просто от того, что он стоит рядом, а я обнажена. И если я и была в чем-то уверена, так это в том, что не хочу уходить.

— Что мне делать, мессир? — спросила я с вызовом. Может быть, он не будет сильно бить меня? Андре помолчал, а затем кивнул, принимая вызов.

— Повернись лицом к стене и возьмись за крепление стеллажа двумя руками. Держись крепко. И постарайся вести себя тихо, птица. Как думаешь, сможешь? — спросил он, а я, превозмогая страх, развернулась и сделала то, что велено. Чтобы взяться за металлическую трубку стеллажа, мне пришлось вытянуться и наклониться вперед.

— Меня никогда не били. Я не знаю, как поведу себя. Может быть, я брошусь на тебя и выцарапаю глаза, — ответила я зло, все еще не веря, что собираюсь позволить Андре себя ударить. Это было совсем другое, не то же самое, что мы делали на металлической лестнице в его квартире. Возбуждение исчезло, мне было просто страшно.

— Расставь ноги шире, — его голос звучал по-деловому. — Вот так, довольно. Теперь ты достаточно открыта. Что бы я ни делал, ты не должна поворачиваться и опускать руки, птица. Если повернешься, мы начнем все сначала, идет? У тебя такое красивое тело. Гибкое, нежное, упругое. Такая бархатная кожа. Я вижу твои губки — те, что внизу. Отличный вид.

Я почувствовала его руки на своих ягодицах, он поглаживал их, проводя ладонями по округлостям, прикасаясь к ложбинке между ними. Его пальцы были такими жадными, такими бесцеремонными, и с каждым кругом они прикасались все ближе к нежному соединению между ног. И вдруг стало так сложно стоять без движения и не пытаться взглянуть на Андре. Я изгибалась всем телом и тянула бедра навстречу его пальцам.

— Скажи, ты уже отдалась своему парню? Он обладал тобой тут, в Париже?

— Что? — ахнула я, не ожидая такого вопроса. Хотя должна была. Андре резким движением раздвинул мои ноги еще чуть шире, провел пальцами по промежности, прикоснулся — на долю секунду — к самой чувствительной точке моего тела, пульсирующей, умоляющей и готовой на все.

— Ты можешь просто ответить? — спросил он. — Можешь сказать мне правду?