Позитивки - Ольга Ярошинская

– Я тоже думаю, что это лучший поступок в его жизни. Если бы он не ушел, было бы гораздо хуже.

– Ты дурак что ли?

– Просто ты сейчас не можешь адекватно оценивать события, как и всегда впрочем, – съязвил брат. – Обещай мне кое-что.

– Вот еще.

– Ну обещай, я тебе за это добуду тот мюзикл, что ты жаждала посмотреть.

– Ладно.

– Когда я уйду, возьми лист бумаги, подели его на две части, и напиши на первой то, что ты потеряла с уходом этого придурка, а на второй – что приобрела.

– Миша никогда тебе не нравился.

– А я и не притворялся, что в восторге от него. Он для тебя слишком старый.

– Миша старше всего на три года.

– А в душе – древняя рухлядь, – заявил брат.

Почему-то мне было очень легко заполнять вторую часть листка. У меня снова есть возможность ходить на собачьи выставки и в бары с караоке. Я не буду больше краситься в блондинку, как Мишина мама. И готовить пирожки по ее рецепту тоже не буду – куда проще заказать пиццу. Когда набралось пунктов двадцать, я задумалась, что же написать в первой половине листочка. Потом написала большими буквами «МИША», забралась в кровать и уснула, первый раз не поплакав в подушку.

Альбина – моя лучшая подруга. Пару месяцев назад она вышла замуж, я была свидетельницей. Свидетеля они мне подсунули – не дай Бог. Единственный друг жениха, оставшийся неженатым, типичный маменькин сыночек. Тост он читал по бумажке, в конкурсах не участвовал, а когда мы украли невесту и стали требовать от него стриптиз, на сцену выскочила его мамаша и утащила свое тридцатилетнее чадо прочь от «развратных гурий». Альбина теперь часто меня так называет.

Вчера вечером, когда я уже почти спала, Алька мне позвонила – это уже само по себе было тревожным знаком. Обычно она ложится спать не позже десяти. Потому что сон – залог здоровья и хорошего цвета лица. Алька рыдала в трубку. В голове у меня стали прокручиваться страшные картины, одна хуже другой.

– Что случилось?! Я еду к тебе!

– Не надо, – всхлипнула Алька. – Помнишь, я не захотела брать Федину фамилию? А Федя не стал спорить, но с условием, что нашего первого ребенка будет называть он. Знаешь, как он хочет его назвать, если родится мальчик? Кузьма!

Я не поняла проблемы.

– Кузьма Федорович – нормально звучит, солидно. Наверное, он захотел назвать сына в честь своего деда. Помнишь, на свадьбе был такой живчик-старикан? Я с ним даже станцевала полечку.

– Ты что, не понимаешь? Если назвать сына Кузей, то я тогда буду Кузькина мать! – воскликнула Алька.

Я не смогла сдержаться и рассмеялась в трубку.

– Так это же супер! Я буду всем тебя показывать!

– Юля, коза, хватит ржать! Скажи лучше, что мне делать?

– Алька, делай девочку! Ты же еще даже не беременная?

Подруга посопела в трубку:

– Пока нет, но мы над этим работаем.

Я хочу дочку Вареньку, но, пожалуй, была бы рада и Кузьме. Да только я пока не придумала даже отчества. Хотя долгое время была уверена, что мои дети будут Михайловичами.

Альбина перебила мой сон, я включила компьютер и открыла мою папку с мечтами. Это Аля надоумила меня завести такую. Она называет ее «папка визуализации» и говорит, что с ее помощью желания исполняются быстрее и надежнее. Я просматривала изображения красивых домов, утопающих в клумбах цветущих гербер, фотографии детей, бегущих по лугу с воздушным змеем, а потом открыла картинку с молодоженами. Свадебное платье на невесте было платьем моей мечты. Когда-то я с помощью фотошопа приделала вместо лиц молодоженов наши с Мишей головы, получилось довольно неумело, но смотрелось все равно отпадно. Вздохнув, я удалила эту картинку. Потом долго ворочалась, не в силах уснуть, встала, снова включила компьютер и восстановила фотографию из корзины. Я стерла изображение лица жениха, так что оно стало размытым, а свое лицо оставила. Я все еще имею право на мечты!

Преподаватель долго листал мою зачетку, смешно чмокая губами, потом осуждающе на меня посмотрел и вывел «хорошо», хотя я отвечала блестяще! Не так блестяще, чтобы прямо ослепительно, но вполне тянула на пятерку. Правду говорят, что первый год студент работает на зачетку, а потом она работает на него. Хотя это ужасно несправедливо. Если по высшей математике у меня «удовл.», то это не значит, что и в политологии я не разбираюсь!

Однажды у меня подгорели котлеты, и Миша, поджав губы, сказал, что я плохая хозяйка. А когда мы ездили в Крым, у меня обгорел нос – не до поджаристой корочки как котлеты, конечно, но на нем появились маленькие белые пузырьки, я их обдирала и скатывала кожу в катышки. Тогда он упрекнул меня, что я не слежу за собой. А я внутренне съеживалась оттого, что не дотягиваю до его планки, и изо всех сил старалась стать лучше…

Когда я возвращалась домой, мое внимание привлекла пожилая пара. Им обоим на вид было уже за семьдесят. Они шли не спеша, женщина держала своего спутника под руку. Они остановились, так что я как раз с ними поравнялась. Старичок кряхтя нагнулся и сорвал василек, невесть откуда взявшийся в придорожной траве.

– Синий как твои глаза, – сказал он, протянув ей цветок.

Старушка улыбнулась, и они пошли дальше. Я обогнала их и, не удержавшись, обернулась. Глаза женщины выцвели от времени, я даже затруднилась определить, какого они цвета: то ли серые, то ли голубые. Старичок заботливо держал ее под локоток и заглядывал в лицо.

Я бы тоже хотела, чтобы мои глаза всегда оставались синими для моего любимого.

Сегодня мы поехали на пляж. Алька с Федей шли обнявшись, как и полагается молодоженам, а Коля пытался вклиниться между ними, чтобы позлить Федю, который ревнует Алю к каждому столбу. К Коле он ревнует особенно сильно, потому что Алька как-то спьяну призналась, что когда-то целовалась с ним в летнем лагере. Нам с Альбиной тогда было по двенадцать, Коле и мальчишкам из его отряда – аж четырнадцать, и мы играли в ужасно взрослую игру – бутылочку.

Мы разулись и пошли босиком. Горячий асфальт приятно обжигал ступни, казалось, он плавится под ногами и, если обернуться, то можно увидеть отпечатки наших ног. Сначала я инстинктивно поджала пальцы на ногах – пусть следы будут меньшего размера. Я всегда стеснялась своего тридцать девятого с половиной. А потом плюнула и растопырила пальцы. Если и оставлять следы на этой земле, то свои собственные. Солнце будто проходило сквозь меня, наполняя все тело светом и теплом – до кончиков моих гигантских ног. Я вдруг осознала, что Миша сейчас не со мной, но мне ужасно хорошо и без него.

Прищурившись от яркого солнца, я посмотрела вперед. Дорога пряталась между холмами, убегая вперед. Я прекрасно знала, что за холмом будет заброшенная колокольня, в которой живут аисты, потом дорога обогнет хутор со старой полуслепой собакой и пойдет вдоль речки. Но сейчас мне казалось, что эта дорога приведет меня в будущую жизнь, в которой все будет очень хорошо.

Бойся своих желаний

– С Новым годом, – две подруги чокнулись бокалами с шампанским под бой курантов, стоя выпили и сели за праздничный стол.

– Ты что загадала? – спросила Светка.

– Любви хочу, чего ж еще, – вздохнула Надя.

Светка хмыкнула.

– Что ж ты отшила того парнишку в магазине? Он явно хотел к нам присоединиться.

– Это все не то, – покачала головой девушка. – Хочется романтики, чтобы цветы и звезды, серенады под окном, чтобы чувства… а не так, что давай переспим, а там глядишь чего и срастется.

– Еще шампанского? – Светка снова наполнила бокалы. – Тогда давай за любовь, пусть она нас наконец найдет. Мне лично звезд не надо, лучше денег побольше, и чтобы уехать из этой дыры в дальние края.

Первым утром нового года Света проснулась и тихонько застонала. «Бейлиз поверх шампанского явно был лишним», – подумала она, поднимаясь с кровати и стараясь поменьше шевелить головой. Она взяла сигарету и вышла на балкон. Сделав первую затяжку и поежившись, девушка посмотрела во двор. Стоянка под Надиными окнами, тщательно расчищенная дворником, была забита машинами. Одинокий ребенок хмуро копался красной лопаткой в грязном сугробе, собачка с большими острыми ушами сидела перед горкой мясных объедков и сыто облизывалась.

– Стоп! – Света перевела взгляд назад на стоянку.

На асфальте зеленой краской было выведено «Надя + Леша =», а завершало эту композицию кривое сердце. Света судорожно затушила сигарету и побежала в Надину комнату.

– Просыпайся, – бесцеремонно потрясла она подругу за плечо. – Ты должна это видеть!

Света вытащила Надю на балкон и ткнула пальцем.

– Вот!

Надя зевнула, протерла глаза и замерла.

– Надя плюс Леша равно сердце, то есть любовь, – ликовала Светка, – как ты хотела – романтика!

– По-моему, это больше на жопу похоже, чем на сердце, – мрачно изрекла девушка.