Легион против Империи - Александр Мазин

– Немедленно.

– Тогда я тебя точно побью! – Панкратиатор заметно повеселел. Он бы килограммов на десять тяжелее Коршунова, и руки у него были заметно длиннее. Кроме того, боец видел, что перед ним – воин, а воины обычно на кулачках дерутся не очень. У них для решения вопросов оружие имеется.

Разошлись. Алексей еще раз оглядел противника и на секунду усомнился, хорошая ли это была идея? Такой бычара… Но вспомнил, как он побеждал не менее крупных варваров и решил – справится. Бросил взгляд на Настю: та глядела с восхищением. Она-то в его победе не сомневалась. Значит и ему…

В этот момент противник бросился в атаку. Видно, очень ему хотелось заполучить десять денариев. Вот только он не знал, что боковое зрение у Коршунова работает на отлично. Если бы на его месте был Генка, боец эффектно полетел бы птичкой с помоста на пиршественный стол. Коршунов так не умел, да и поздоровше был его друг разика в полтора. Так что он просто нырнул под бьющую руку, уходя с линии, с одновременным прямым в печень. Не пробил – пресс у бойца был железобетонный. Зато удар стопой в сгиб колена получился. Панкратиатора шатнуло, он попытался вывернуться и перехватить Алексея левой рукой, получил мощнейший цки в основание черепа и грохнулся на подиум.

К некоторому удивлению Коршунова, мужик вырубился лишь на несколько секунд. Потом собрался и кое-как воздвигся на опорные конечности. Крепок, однако. Глаза, правда, в кучку, и из носа – кровь, но воинственности хоть отбавляй. Фыркнул пару раз и ринулся в атаку. Мощнейшие удары так и полетели в Алексея. Целил панкратиатор в основном в голову, так что уходить, нырками, уклонами, было не очень трудно. Отвечал Алексей редко, на уходах. Главным образом – в корпус. В солнышко. Но пресс у противника был такой, что пробить не удавалось. Да и хороший акцентированный удар не получался.

Не сказать, что атаковал боец тупо: менял углы атаки, раза три попытался провести подсечку. Разогревался понемногу, в глазах у него прояснилось…

Неискушенным наблюдателям показалось, что он реально забивает Коршунова. Обеспокоенный хозяин даже заорал в адрес панкратиатора что-то угрожающее. Тот проигнорировал, скорее всего – не услышал. Увлекся мужик. И – даже намека на усталость. Очень хотелось достать Коршунова. Десять денариев – серьезные деньги!

Это надо было прекращать. Коршунов уже получил вскользь по голове, и скулу ему ободрало. Хорошо, что шипастые украшения остались в раздевалке. Иначе шишкой и ссадиной не обошлось бы.

Что ж, был у Алексея сюрприз. И он его преподнес. «Хвост дракона». Эффективнейшее средство против боксеров. Хоп – и твой противник внезапно исчезает с поля зрения, а ты внезапно обнаруживаешь, что летишь на пол.

Штука непростая, но если умеешь… Коршунов умел. Резкий уход вниз, с разворотом и выбросом ноги, которая с пушечной силой подсекает сразу обе ноги противника.

Конечно, существовал риск, что противник уловит такое сложное движение… Не уловил. Грохнулся на подиум, аж гул пошел. И на этот раз Коршунов жалеть его не стал, толкнулся, выпрыгнул и упал на скорее удивленного, чем ошеломленного противника. Пяткой прямо в солнечное сплетение.

Более слабого такой удар убил бы на фиг. Но у панкратиатора вместо брюшного пресса была толстая деревянная доска. Однако и толстые доски можно ломать. Бойца свернуло крючком… Нет, не помрет, но пару неприятных минут обеспечено.

Коршунов торжественно спустился с подиума – к сияющим глазам Насти и бурным поздравлениям почтенной публики.

– И кто же научил благородного легата так искусно биться? – льстиво осведомился один из эдилов.

Коршунов ответил не сразу. Ответ еще надо было придумать. Так что Алексей выпил вина, закусил персиком и только тогда ответил:

– Я – Мильв, – сообщил он. – То есть – Коршун. Но это не прозвище. Это потому, что я – из рода Коршунов. Это древнее искусство моего рода (и врать, так уж врать!), мои предки передавали его от отца к сыну вот уже восемь столетий.

– О-о-о! – только и смог выдавить эдил.

Боец на подиуме между тем продышался и начал блевать.

«Надо бы дать ему пару денариев, – подумал Коршунов. – Мужик все-таки старался…»

Глава 4

Лаодикия. История о том, как Алексей Коршунов едва не пострадал за веру

Ночь пошла замечательно. Они с Настей любили друг друга под мягкий шелест средиземного моря вдалеке и негромкую музыку оркестра за стеной. Потом Коршунов дернул за шнурок, и оркестр умолк. Они остались вдвоем и уснули в обнимку. Наверное из сны перемешались, потому что Коршунову неожиданно приснилась христианская литургия на скалистом берегу. Белые одежды, просветленные лица… И он сам тоже пел и было так необычайно легко, что он воспарил над миром и уплывал, уплывал ввысь, поднимаемый, уносимый потоком ясных, чистых голосов…

Первое, о чем он спросил Настю, проснувшись:

– Есть у тебя еще один крестик?

Не задавая вопросов, его любимая соскользнула с ложа, наклонилась (восхитительное зрелище) и отыскала в шкатулке с драгоценностями маленький желтый крестик на тонкой цепочке. Сама надела его Коршунову на шею и улыбнулась восхищенно:

– Какой ты красивый!

– Это ты красивая, – улыбнулся Алексей. – А я так, простой варварский рикс. – И сгреб Анастасию в охапку, потому что просто смотреть на нее было абсолютно невозможно…

– Здесь христианский храм есть, – сказала спустя полчаса Анастасия. – Настоящий. Не хочешь сходить?

– Пожалуй, нет, – отказался Алексей. – Я – в термы. Там наверняка парни мои расслабляются. Узнаю, все ли у них в порядке.

С собой Алексей прихватил только раба – одежду сторожить, чтоб не стырили.

До бань рукой подать, а в банях наверняка уже тусит вся его охрана. После вчерашней попойки (совет Лаодикии «накрыл поляну» не только легату, но и его свите), лучше нет варианта, чем на солнышке посидеть и в воде поплескаться. Неприхотливые варвары давно заценили прелести теплой водички и умелых банщиков. Более того, многие начали отдавать предпочтение вину вместо любимого пива. Тем более что пиво здесь раздобыть было значительно труднее.

Коршунов Насте немного приврал. В том, что у его бойцов всё в порядке, он не сомневался. Если какие-то проблемы и могли возникнуть, то не с ними, а из-за них. Просто захотелось отдохнуть в простой мужской компании.

Коршунов прошел в раздевалку-апподитерий. Там не было никого, кроме волосатого амбалистого мужика, копавшегося в вещах. Надо полагать – его собственных. Коршунов не спеша разделся, потянулся с удовольствием, похрустел суставами… Амбалистый зыркнул на Алексея, (как-то недобро), быстро запихнул барахло в нишу и свалил. Ну да и бес с ним. Коршунов еще пару раз махнул руками-ногами, велел рабу бдить (Ходят тут… всякие. Зазевается – стырят тунику шелковую или еще чего), и неторопливой поступью отдыхающего вельможи двинулся во фригидарий, где в окружении зеленых лужаек располагался большой бассейн под открытым небо. Было холодновато (по сирийским меркам) – градусов восемнадцать по Цельсию, но солнышко уже вышло, так что с точки зрения Алексея погода была идеальная. Неспешной походкой, любуюсь гибкими девами на мозаиках, Коршунов направился к колоннам, отделявшим крытую галерею от фригидария…

И вдруг наткнулся на преграду. В качестве преграды выступал уже знакомый смуглый бородатый амбал с тяжелыми золотыми сережками в мясистых ушах и вытатуированным на груди трезубцем. С виду – чистый ваххабит. Только «арафатки» не хватает.

– Пшел вон, христианин! – рявкнул амбал по-гречески. – Нечестивец, грязная собака! Беги, пока я не отрезал тебе уши!

В доказательство серьезности намерений амбал предъявил кривой ножик размером с наконечник пилума[17].

Коршунов удивился. Очень. Во-первых, на него уже давно никто не наезжал. Да еще так нагло. Да практически без повода… Нет, повод был. Алексей вспомнил о крестике, надетом утром.

Драться не хотелось. Такое, однако, хорошее настроение… Тем более за амбалом маячили еще трое таких же чернобородых качков-«ваххабитов».

Коршунов растерялся. Вариант с уходом отпадал: это значило «потерять лицо». Драка сразу с четырьмя «ваххабитами»… Не факт, что он справится. Мраморный пол – скользкий, а он всё же не Черепанов. Вернуться в раздевалку и взять спату? Блин! Надо же! Вот дурацкая история!

– Ты глухой, христианин? – рявкнул амбал. – Или обосрался от страха?

Тут у Коршунова кончилось терпение.

– Рот закрой! – рявкнул он еще громче, чем ваххабит. – И марш отсюда, чтоб я тебя больше не видел! Увижу – умрешь!

От командирского рыка Коршунова амбал слегка смутился. Даже чуть подался назад. Будь он один, наверняка бы сдристнул. По роже видно. Но за спиной – дружбаны. Задразнят.