Память Крови - Валерий Горбань

— Ну, вы будете брать что-нибудь? — Котяра ухмыляется галантно.

— Нет, дорого. Что это за цена? С ума совсем сошли.

Женщина бережно кладет пучок редиски на место (что ж не швырнула для полноты возмущения?) и, отвернувшись, уходит, наконец. Ну ладно, и нам пора. Котяра затаривается в два пакета, сбив цену чуть не вполовину. Хозяйка торжественно, в знак признания его несомненного таланта, еще три пучка укропа бесплатно вручает. Комплименты, обещания теперь покупать зелень только у этой красавицы (благо ее джигита рядом нет), аплодисменты, занавес…

А на базе уже борщ с тушеночкой доваривают. Сейчас мы туда укропчику, чесноку меленько рубленного, да под лучок… Есть счастье на свете, люди добрые!

Вон как наряд в столовой при виде роскоши такой развеселился. Так: пока они борщ доводят до абсолютного совершенства, а столы — до уровня фламандских натюрмортов, надо быстренько в комендатуру мотнуться. Зам коменданта по милиции обещал подготовить график патрулирования, да, если честно, и желание поделиться первыми впечатлениями аж распирает…

Что-то нет Федорыча. Ни в штабной комнате, ни в спальне. Может на улице? В комендатуре два входа-выхода. Один — со двора, для своих. Второй — снаружи: к шлагбауму и пункту выдачи гуманитарки.

Точно — вот он. Возле шлагбаума с народом стоит. Откуда их столько? Старики, женщины, некоторые с детьми. Есть и чеченцы, но в основном свои — славяне. И тоже лица странные: мимика дерганая и блеск в глазах, как у той женщины на рынке. Федорыч им что-то объясняет. Мягко так, как доктор тяжелобольным:

— Чуть-чуть подождите. Сейчас подойдет помощник по тылу. Обязательно поможем. Хоть немножко, но поможем.

Ко мне направился. Надо расспросить, что тут за народное собрание.

— Здравствуй, дорогой. Как первая ночь? Без проблем? Ну и молодцы. А у нас — вон видишь…Вот беда, беда! Посмотришь на людей, самому три дня кусок в горло не лезет. А как всем помочь? Красный крест только рекламу создает, да политику качает, а реальная помощь — мизерная. Гуманитарку привозят — ее всю сильненькие, да блатные растаскивают. Люди сутками в очередях стоят, дождаться не могут, в обмороки падают. Чеченцам легче. У них родня в селах. Кому совсем невмоготу — уезжают к своим. В городе все равно ни работы, ни условий для нормальной жизни. А эти… пока бои шли, по подвалам сотнями от голода и жажды умирали. Вышли из подвалов, а кто их накормит? Где квартиры уцелели — мародеры прошлись. Рады последние вещи за банку тушенки отдать, а где те вещи? Одна надежда — на нас. А что у нас, склады, что ли? Мы тут уже все, что могли поотдавали: перловку, пшено, макароны разные, а все равно — капля в море…По помойкам бродят, да сейчас и на помойках ничего не найдешь. На рынках побираются. Вокруг еды ходят, смотрят, оторваться и уйти не могут. А купить не на что… Слушай, ты за сутки хоть немного отдохнул? Что-то выглядишь неважно, не приболел?

— Да нет, все нормально. Климат непривычный, жарковато. Ничего, освоимся. Я… я к своим пойду. А насчет патрулирования попозже зайду, ладно?

— Хорошо, давай попозже. Но все-таки, дружище, ты в медпункт зайди. Что-то ты мне не нравишься…

Я сам себе не нравлюсь, Валерий Федорович. Ненавижу! Ненавижу это тупое самовлюбленное животное, стоявшее в двух шагах от смертельно голодной женщины и не догадавшееся протянуть ей хотя бы жалкий пучок редиски.

Сытый голодного не разумеет.

Какие страшные слова.

— Командир, обед готов!

— Что-то неохота, жара что, что ли?

— Команди-и-р!

— Давайте пока без меня. Я попозже. Саня… ты вчера ворчал, что нам крупы всякой напихали на целый полк. Все равно мы ее есть не будем. Собери быстренько, да еще что-нибудь… Там у комендатуры люди голодные стоят…

Мы готовились к этой войне.

Нам рассказывали, как вести себя с местными при проверке документов.

Но среди местных — десятки тысяч русских, украинцев, армян, евреев.

Мы до автоматизма отрабатывали действия при штурмах зданий и при «зачистке» населенных пунктов. И мы твердо усвоили, что в подвал всегда нужно заходить втроем: сначала граната, а затем — ты и напарник.

Но как штурмовать дома и подвалы, в которых укрываются не только боевики, но и чудом уцелевшие под бомбежками и артобстрелами люди?

Мы изучали методы своего выживания в экстремальных ситуациях.

Но представить себе не могли, что будем жевать свои сытные пайки под голодными взглядами истощенных людей.

Нас — сытых, здоровых и сильных учили защищать этих людей с оружием в руках.

И вот мы пришли.

Ну так что, командир? Ты готов к такой войне?

Чеченский дневник

Магадан-Грозный

28 марта-12 мая 1995 года

28 марта

Вылет назначили на 10 часов. Собирались: к 5 часам — офицеры, к 6-30 — весь личный состав. Погрузку организовали более-менее, а с вооружением затянули настолько, что выехали не в 7-30, а в 8-30. К счастью, наша авиация не самая точная в мире. До 16 часов стояла отличная погода, а нас мариновали в накопителе, хотя рейсы уходили один за одним, и наш самолет был на месте. Около 16 запуржило и тут же объявили посадку. Несмотря на сильный ветер, все-таки взлетели.

Сначала народ находился в сильном возбуждении, кое-кто втихаря и тяпнул водочки. Пиво слегка перебрал пивка, но в целом вели себя довольно прилично. Девчонки-стюардессы сначала напрягались, но потом развеселились и летели мы в полной гармонии с экипажем.

После посадки в Новосибирске все сразу повалились спать и правильно сделали. В Ростове нас встретили организованно, но в Новочеркасске пришлось потаскать все наши ящики на второй этаж казармы, где нас разместили. К концу все падали с ног, и к 0-30 по местному все снова поотключались. За час до нас заехали ижевцы, и спать им, пока мы не угомонились, не пришлось. Но ничего, братишки настроены вполне дружелюбно. Из их подготовки отмечу: им всем обменяли удостоверения на другие фамилии. Заботятся о людях. А у нас зам по кадрам посмотрел на меня, как на идиота, когда я обратился с такой просьбой. Еще у них у каждого — пенопленовые туристические коврики. А мы с этим делом не успели организованно решить.

Ребята пересказывают беседу с водителем нашего автобуса. Сначала долго хвалил новочеркасских девчат, а потом стал удивляться: в первый раз вижу полностью трезвый ОМОН, обычно из самолета аж вываливаются. Не знаю, насколько он приукрасил, но народ подтверждает, что таких кудесников хватает. Но у соседей — ижевцев и алтайцев в этом плане полный порядок.

29 марта

Смеемся над своими проблемами с часовыми поясами. Две трети отряда повскакивали в пять-шесть утра и бродят с вытаращенными глазами. Ижевский командир ворчит: «Ну, чего сами не спите и другим не даете?». А как спать, если дома все нормальные колымчане уже пообедали. Разгар трудового дня.

Дали день отдыха. Разрешил народу группами уйти в город. Сам с Коксом (мой зам по кадрам и воспитательной работе) и другими офицерами тоже пошел прогуляться. Кокс зазвал нас в церковь. И правильно сделал, хоть мы потом над ним всю дорогу и посмеивались.

Впечатление потрясающее. Храм XII века, отреставрирован почти полностью. Сколько поколений наших предков молились в этих стенах? Сколько дум, чаяний, обращений к Господу! Какие лютые беды прокатились за это время по России! Когда вышли из храма, несколько человек спросили: «Ребята, вы ТУДА?» Крестят вслед, благословляют, кланяются. И в сердце что-то происходит. Какое-то тепло и сила. Объяснить невозможно.

В обед приехали представители войсковой части, которым поручено решать вопросы нашего обеспечения. Как я и ожидал, все разговоры и телеграммы главка типа: «Вам там все дадут» — полная ерунда. Сухпай — за свои деньги. Боеприпасы — по голодной норме. Немного помогли с камуфляжем. Барахло, «стекляшка». Посыплется через две недели, но и то — хлеб.

После обеда начались сюрпризы. Гоблин пошел в санчасть, пожаловался на аллергию от парацетамола, который пил от простуды. Весь покрылся красными пятнами. Фельдшер в санчасти ахнула: «Вы нам краснуху привезли! Немедленно в изолятор!» Алексей расстроился, чуть не в слезы. У Гоги — температура, кашель. Ночью на погрузке вспотел и постоял на «теплом» весеннем материковском ветерке. Минимум — хороший бронхит. Швед гриппует — домашняя заготовка. Вот тебе и здоровые омоновцы. Первый урок: акклиматизация не разбирает, куда ты едешь, на войну, или пузо парить на курорте.

Фельдшер успокаивает: «Это мелочи. В Грозном тиф, поговаривают о сибирской язве…» Сама она провела в Грозном полтора месяца с солдатами ДОН (дивизия оперативного назначения), в казармах которой мы сейчас и размещаемся. Смотрю на этих солдатиков и поражаюсь: зелень пузатая. Глаза пустые. Вид у большинства какой-то оглушенный. Старшина рассказывает: попали в февральскую мясорубку. Из 75 привез назад 45, пятеро — «груз 200», остальные по госпиталям. Ну, ни хрена себе — «вооруженный конфликт»!