Мстислав Келдыш - Владимир Губарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Генерал Шубников познакомился с Королевым у секретаря ЦК партии, когда получал новое задание. А потом он провел несколько дней в КБ, где знакомился с необычным проектом. Для видавшего в своей жизни очень многое новое задание было весьма необычным. Он даже не смог сразу запомнить все сооружения, которые предстояло возвести в голой степи, где не было ничего – ни воды, ни тепла, ни связи, ни дорог.
– Отсюда мы шагнем в космос, – сказал Сергей Павлович, и генерал Шубников поверил этому человеку.
– Мы не задержим вас ни на один день! – ответил Георгий Максимович, и Королев не сомневался, что генерал сдержит свое слово.
Впрочем, если Шубников ничего не знал о Королеве, то Сергей Павлович был прекрасно осведомлен о делах Шубникова.
На войне он сначала строил оборонительные сооружения на Дону и под Сталинградом, а потом, когда началось наступление, возводил мосты и переправы, прокладывал дороги. Именно по его переправам рванулись через Вислу к Берлину танки Рыбалко, и этот мощный поток машин выдержали все мосты!
Встреча с космонавтами в Академии наук
День Победы для генерала Шубникова стал поворотным: теперь он восстанавливал то, что рушилось во время сражений. До сих пор мосты в Вене, Братиславе и Берлине служат людям, но, к сожалению, не многие помнят, что их строил наш генерал. Кстати, он восстанавливал и театр в Берлине, и мосты через морские проливы. А завершением войны для него стало возведение мемориального ансамбля в Трептов-парке в Берлине.
А другим великим памятником Г. М. Шубникову стал стартовый комплекс, с которого ушел в космос Юрий Гагарин.
План предусматривал, что с этого стартового комплекса будет осуществлено 25 пусков, а затем потребуется новая катапульта во Вселенную. Но легендарный ракетный комплекс служит и сегодня. Оказывается, при желании мы умеем работать так, как никто иной: приведите мне хотя бы один пример сооружения, которое действует столь же надежно, как Гагаринский старт! Это и есть Байконур…
Весной вокруг этого комплекса расцветают тюльпаны. Их лучше всего везти домой в ведре с водой – тогда они не увядают. Не только главные конструкторы – С. П. Королев, М. К. Янгель, В. Н. Челомей (у каждого из них «свои» площадки на Байконуре) – везли своим женам эти яркие тюльпаны, но и офицеры Байконура приносили их домой. После, конечно, удачного пуска. И это был лучший подарок, потому что он свидетельствовал об успехе, о новом шаге по той бесконечной дороге, которая называется космической.
Перед стартом П. Беляева и А. Леонова
Летом 1955 года в кабинете академика М. В. Келдыша собрались видные ученые. Многие из них не знали, о чем пойдет речь, да и о самом Мстиславе Всеволодовиче было известно мало – гриф «Секретно» надежно скрывал все, что он делал. Но приглашение на совещание исходило от руководства Академии наук СССР, и это свидетельствовало о важности встречи.
Первым выступил Михаил Клавдиевич Тихонравов. Он произнес слово «спутник», но особого впечатления на присутствующих оно не произвело. Его восприняли так, будто речь идет о новом научном приборе. Тем более что Тихонравов начал подробно рассказывать об основных конструктивных идеях, о «начинке» этого аппарата, об агрегатах, необходимых для нормальной работы спутника, о том, что научную аппаратуру, помещаемую на объекте, следует стыковать с телеметрией… По реакции присутствующих Тихонравов вдруг понял, что термин «телеметрия» следует пояснить, и он подробно и терпеливо начал объяснять, каким образом информация поступает со спутника на Землю и как она должна расшифровываться.
Как это обычно случалось с ним, Тихонравов увлекся, и его сообщение уже стало мало походить на научный доклад, а скорее на фантазирование – по крайней мере, так многим показалось.
«Приземлил» все происходящее академик Иоффе, который припоздал на совещание – он приехал из Ленинграда. Он сразу же обратил внимание на очень конкретные вещи.
– Холодильные установки для столь нежных объектов слишком громоздки, – сказал он. – А вот солнечные батареи – это интересно! Наверное, следует подключить к их созданию ленинградцев и ФИАН.
Келдыш тут же набрал номер телефона Б. М. Вула из ФИАНа. Коротко ввел того в суть дела. Будущий академик среагировал моментально:
– Подключим физиков, которые этим занимаются. Идея действительно очень интересная и перспективная…
Келдыш сообщил мнение Вула всем участникам совещания, а потом добавил:
– Нам следует работать энергично и нестандартно…
Осуществлена посадка на Луну!
Уже на третьем искусственном спутнике Земли были установлены солнечные батареи, чье рождение начиналось с разговора по телефону Келдыша и Вула…
С Г. Н. Бабакиным
Совещание продолжается. Стенограмма его не велась. В том не было необходимости, потому что на этот раз Келдыш ждал от коллег по академии не каких-то конкретных решений и предложений (хотя и они высказывались) – ему надо было определить масштабы будущей программы освоения космоса, главные направления исследований.
Впрочем, жаль, что не было стенограммы. Участники совещания вспоминают, что идеи многих экспериментов родились именно на этом совещании – через несколько лет они были реализованы на спутниках Земли, а некоторые ученые «переквалифицировались» – они ушли из «земных» отраслей в «космические».
Последним выступил на совещании М. В. Келдыш.
– Итоги подводить не буду, – сказал он. – Я не ошибусь, если отмечу: мы пришли к общему выводу, что в развитие исследований со спутников Земли могут внести вклад многие институты, а следовательно, наша задача – заинтересовать их, а также отдельных ученых в наших программах. Я надеюсь на содействие всех присутствующих…
После совещания Келдыш задержал своих сотрудников.
– Завтра утром необходимо разослать письма академикам и членам-корреспондентам – мы должны изучить их предложения, а также пригласить всех, кто необходим для создания магнитометра и прибора для изучения космических лучей. – Неожиданно Мстислав Всеволодович улыбнулся. – В общем, дорогие товарищи, нам придется поработать без отдыха…
– И как долго? – поинтересовался кто-то.
– Для начала годика полтора-два… А потом, наверное, всю жизнь, потому что слишком большое дело начинаем, и трудно сейчас предвидеть все последствия…
В тот же вечер Келдыш и Королев встретились в академии, чтобы наметить совместную работу на ближайшие месяц-два. Договорились, что осенью можно будет входить в ЦК партии и правительство с конкретными предложениями по созданию научной аппаратуры для спутников Земли. В этом документе уже должны быть конкретные организации и фамилии ученых, которые разрабатывают нужные приборы.
Через 15 лет, когда уже не стало С. П. Королева, я попросил президента Академии наук СССР М. В. Келдыша рассказать о тех событиях лета 1955 года, когда начала формироваться научная программа исследования космоса.
– Шла нормальная работа, – ответил он, – ну а итоги ее известны…
Келдыш не любил говорить о себе. И только изредка – на космодроме или в Центре дальней космической связи, – когда выпадало несколько свободных минут, он вспоминал о прошлом. Однажды мне посчастливилось услышать рассказ о «прологе к спутнику», как он сам выразился. Одну фразу я запомнил на всю жизнь:
«Это было прекрасное время, потому что мы были молоды и даже космос не страшил нас…»
В его словах слышалась грусть, и непривычно было видеть Келдыша таким…
Летом 1955 года многие ученые страны получили письмо. «Как можно использовать космос?» – вопрос некоторых поставил в тупик. И поэтому ответы пришли разные:
«Фантастикой не увлекаюсь…»
«Думаю, что это произойдет через несколько десятилетий и наши дети и внуки смогут сказать точнее…»
«Давайте научимся сначала летать в стратосфере…»
Но большинство ответов были иными:
«Можно провести уникальные эксперименты в разных областях астрономии…»
«Бесспорный интерес представит изучение всевозможных частиц и излучений…»
«Если в любой отрасли знания открываются возможности проникнуть в новую, действенную область исследований, то это надо обязательно сделать, так как история науки учит, что проникновение в новые области, как правило, и ведет к открытию тех важнейших явлений природы, которые наиболее значительно расширяют пути развития человеческой культуры», – написал академик П. Л. Капица.
И хотя ответы были очень пестрыми, а некоторые идеи и предложения выглядели невероятно сложными и почти неосуществимыми, тем не менее каждый из них помог выработать четкую программу работ в космосе.
В ноябре из Академии наук в ЦК КПСС и Совет Министров СССР ушло письмо, в котором была изложена четкая программа научных исследований в космосе. В январе 1956 года появилась специальная комиссия по «Объекту Д». Ее возглавил М. В. Келдыш, заместителями были назначены С. П. Королев и М. К. Тихонравов, ученым секретарем – Г. А. Скуридин.
