Блейз - Стивен Кинг

– Вываливай все, что в кассовом аппарате.

Книга выпала у Нейсона из рук. Мысли о дрочке разом вылетели из головы. Он вытаращился на ствол. Открыл рот, чтобы сказать что-то умное. Какую-нибудь фразу из тех, что человек, на которого наставили пистолет, говорит в телевизионном сериале, если человек этот – главный герой. Но с губ сорвалось лишь: «А-а-а-а».

– Вываливай все, что в кассовом аппарате, – повторил здоровяк. Вмятина во лбу пугала. Достаточно глубокая, чтобы в ней разместился пруд с лягушками.

Тут Гарри Нейсон вспомнил (хотя голова работала плохо) полученные от босса инструкции на случай ограбления: не спорить с грабителем, сразу отдать все, что он требует. Магазин полностью застрахован. Нейсон вдруг осознал, что тело его очень нежное и уязвимое, в нем полным-полно всяких полостей и жидкостей. Мочевой пузырь расслабился. И тут же нестерпимо захотелось срать.

– Ты меня слышал?

– А-а-а-а, – подтвердил Нейсон и нажал на клавишу «NO SALE» на кассовом аппарате.

– Положи деньги в пакет.

– Хорошо. Да. Конечно. – Он сунул руку на полку под кассовым аппаратом, где лежали пакеты, свалил большую часть на пол. Наконец ухватился за один, раскрыл, начал скидывать туда купюры из отделений денежного ящика, который выдвинулся из кассового аппарата.

Дверь открылась, вошли молодой человек и девушка, скорее всего студенты. Увидели пистолет и остановились.

– Это что? – спросил молодой человек. Он курил сигариллу, а его пальто украшал круглый значок с надписью «РОТ ROCKS»[25].

– Ограбление, – ответил Нейсон. – Пожалуйста, не злите этого господина.

– Ну и ну. – Лицо парня со значком начало расплываться в улыбке. Он нацелил на Нейсона палец. С грязью под ногтем. – Так этот хрен тебя грабит?

Мужчина с пистолетом повернулся к Значку.

– Бумажник, – потребовал он.

– Слушай, – Значок все улыбался, – я на твоей стороне. Цены в этом магазине… и все знают, что Тим и Джанет Куарлес – первые реакционеры после Гитлера…

– Дай мне бумажник, а не то я вышибу твои мозги.

Значок внезапно осознал, что он может нарваться на серьезные неприятности, и это точно не кино. Улыбка сделала ему ручкой, и он перестал разглагольствовать. Несколько красных пятен проступило на резко побледневшем лице. Он вытащил черный «Лорд Бакстон»[26] из кармана джинсов.

– Когда нужен коп, его вечно нет, – холодно отметила девушка. В длинном коричневом пальто и черных кожаных сапогах. Волосы цветом соответствовали сапогам. Во всяком случае, на этой неделе.

– Брось бумажник в пакет, – потребовал здоровяк с пистолетом. Потом Гарри Нейсон не раз думал, что в тот момент мог стать героем, если бы оглоушил грабителя гигантской бутылью с маринованными яйцами. Только, судя по внешнему виду, у грабителя была крепкая голова. Очень крепкая.

Бумажник исчез в пакете.

Грабитель обошел студентов по широкой дуге, направляясь к двери. Для своих габаритов двигался он проворно.

– Свинья, – бросила девушка.

Грабитель остановился как вкопанный. На мгновение девушка подумала (так она потом рассказывала полиции), что сейчас он развернется, начнет стрелять и положит их всех. Позднее, в полиции, в своих показаниях они разошлись в цвете волос (каштановые, русые, светлые), цвете лица (белокожее, румяное, бледное), одежде (куртка с капюшоном, ветровка, шерстяная рубашка), но все, как один, отметили внушительные габариты грабителя и запомнили его последние слова. Адресовались они ничем не примечательной темной двери и прозвучали почти как стон: «Господи, Джордж, я забыл про чулок!»

А потом он ушел. На мгновение они увидели его, бегущего мимо витрины в холодном белом свете неоновой рекламы «Schlitz», что горела над входом в магазин, потом на другой стороне улицы взревел двигатель, и здоровяк укатил в ночь. На седане. Больше они ничего определить не смогли, ни компанию-изготовителя, ни модель автомобиля. Как раз повалил снег.

– Слишком много за пиво, – заметил Значок.

– Пойди к холодильному шкафу и возьми бутылку, – предложил Гарри Нейсон. – За счет заведения.

– Да? Ты уверен?

– Конечно, уверен. И ты тоже. – Он посмотрел на девушку. – Почему нет, мы застрахованы. – И он захохотал.

Когда полиция допрашивала его, он сказал, что никогда не видел этого грабителя. И только позже у него возникли сомнения. Вроде бы он видел его прошлой осенью, в компании тощего недомерка с крысиным лицом, который покупал вино и ругался.

Глава 6

Когда Блейз проснулся следующим утром, снега навалило чуть ли не до свесов крыши лачуги, а огонь погас. Мочевой пузырь Блейза сжался, едва его ноги коснулись ледяного пола. На пятках он поспешил в ванную, морщась, при каждом выдохе изо рта вырывалось облако белого пара. Моча секунд тридцать вытекала под давлением по крутой дуге, и лишь потом ее напор спал. Блейз удовлетворенно вздохнул, стряхнул последние капли, пустил голубка.

За стенами дома ревел и буйствовал ветер. Сосны перед окном кухни гнулись и раскачивались. Блейзу они напоминали худых женщин на похоронах.

Он оделся, открыл дверь черного хода, добрался до поленницы под южным свесом. Подъездную дорожку полностью замело. Видимость составляла пять футов, может, и меньше. Его это радовало. Ветер метнул пригоршню жесткого крупяного снега ему в лицо. Его это радовало.

Отапливали лачугу тяжелыми дубовыми поленьями. Блейз набрал огромную охапку, остановился в дверях только для того, чтобы стряхнуть снег с ног. Разжег плиту, не снимая куртки. Потом налил воды в кофейник. Поставил на стол две чашки.

Постоял, хмурясь. Что-то он забыл.

Деньги! Он забыл пересчитать деньги.

Двинулся в другую комнату. Голос Джорджа остановил его. Джордж был в ванной.

– Ослиная жопа.

– Джордж, я…

– «Джордж, я – ослиная жопа». Можешь ты это сказать?

– Я…

– Нет, скажи: «Джордж, я – ослиная жопа, которая забыла натянуть на лицо чулок».

– Я добыл д…

– Скажи это.

– Джордж, я – ослиная жопа. Я забыл.

– Забыл что?

– Забыл натянуть на лицо чулок.

– А теперь скажи все вместе.

– Джордж, я – ослиная жопа, которая забыла натянуть на лицо чулок.

– А теперь вот что скажи. Скажи: «Джордж, я ослиная жопа, которая хочет, чтобы ее поймали».

– Нет! Это неправда! Это ложь, Джордж!

– Это как раз правда. Ты хочешь попасться, отправиться в Шоушенк и работать в прачечной. Это правда, только правда и ничего, кроме правды. Это правда на палочке. Ты – тупая животина. Вот правда!

– Нет, Джордж. Это неправда. Даю слово.

– Я ухожу.

– Нет! – От паники перехватило дыхание. Она не давала дышать, как рукав старой фланелевой рубашки, который отец однажды засунул ему в рот, чтобы оборвать его крики. – Нет, я забыл, я – тупица, без тебя я никогда не вспомню, что нужно купить…

– Желаю тебе хорошо провести время, Блейзер. – Голос Джорджа по-прежнему доносился из ванной, но стал заметно тише. – Ты его отлично проведешь, когда тебя поймают, отправят за решетку и дадут гладить эти гребаные простыни.

– Я буду делать все, что ты говоришь. Я больше не напортачу.

Потянулась долгая пауза. Блейз уже решил, что Джордж ушел.

– Может, я еще вернусь. Но не думаю.

– Джордж! Джордж!

Кофе закипел. Блейз налил одну чашку и прошел в спальню. Пакет из коричневой бумаги с деньгами лежал под матрацем со стороны Джорджа. Он вытряс деньги на простыню, которую постоянно забывал менять. Она застилала кровать уже три месяца, с того дня, как умер Джордж.

Навар с семейного магазина составил двести шестьдесят долларов. Еще восемьдесят оказалось в бумажнике студента. Более чем достаточно, чтобы купить…

Что? Что следовало покупать?

Подгузники. Понятное дело. Если хочешь похитить младенца, нужно запастись подгузниками. И многим другим. Но он не мог вспомнить, чем именно.

– Что нужно, кроме подгузников, Джордж? – спросил он с нарочитой небрежностью, надеясь застать Джорджа врасплох, чтобы тот от неожиданности заговорил. Но Джордж на приманку не клюнул.

Может, я еще вернусь. Но не думаю.

Он убрал деньги в пакет из коричневой бумаги, заменил бумажником студента собственный, изношенный, поцарапанный, весь в трещинах. В его бумажнике лежали две засаленные долларовые купюры, выцветшая кодаковская фотография его обнимающихся отца и матери и фотография, сделанная в фотобудке – самого Блейза и его единственного друга из «Хеттон-хауза», Джона Челцмана. А также счастливый полудоллар с изображением Кеннеди, старый счет за глушитель (из тех времен, когда они с Джорджем ездили на большом, вечно ломающемся «понтиак-бонневилле») и сложенный «полароид».

Джордж смотрел с «полароида» и улыбался. Чуть щурился, потому что солнце било в глаза. В джинсах и рабочих ботинках. В шляпе набекрень, сдвинутой влево, как и всегда. Джордж говорил, что сдвиг влево приносит удачу.