Будущее настоящего прошлого - В. Нюхтилин

Другая сторона, которой эзотерика поворачивается к случаю, также не представляет особо большой тайны. Она состоит в способах организовать случай по своему веленью и разуменью. Например, если тридцать дней подряд представлять себе в ярких и цветных картинах, с запахами и ощущениями, с шелестом в ушах и с шорохом на подушечках пальцев, то, как вы пересчитываете собственный миллион долларов, то случаю, который должен предоставить вам этот миллион, просто некуда уже будет деться. И он вам его предоставит, этот миллион. Можете даже не пересчитывать. Но и здесь, как таковое случайное, остается для нас все той же непроявленной тайной — потому что у подобной организуемой случайности уже есть известная нам причина, и она (случайность), в таком случае, уже не случайность. А причина — это магически тужащийся человек, который хочет этот случай вызвать. Если этот случай произойдет, то он уже не будет случаем, потому что он детально и тщательно спланирован. А если этого случая не состоится, то это, тем более, совсем уже не случайно, поскольку всем участникам эксперимента должно же быть ясно, наверное, что поводов для подобного случая никаких и не было.

Как видим, ни одно из направлений знания никак не хочет и совсем не может внедряться в тайны случая и совпадений. Господствует некая ситуация самоотказа (философия), самоуспокоения (наука) и самообольщения (эзотерика). Оно так и считается, что случайное и не системное не только не подлежит изучению, но и не заслуживает никаких затрат на это, поскольку мир познается как система, а все, что вне системы — это несущественные и побочные проявления несущественного и побочного. Может быть это и так, но при этом надо честно признать, что именно данная часть системы, (случай и совпадения), остается постоянной загадкой, к которой человечество так и не подступилось вплотную. Это заключение и будет первым ответом на наш главный вопрос нынешнего этапа — зачем нам это надо? Нам это надо, потому что мы про это ничего не знаем, и нам бы хотелось узнать побольше, а узнать про все это нам больше не у кого, кроме как у самих себя.

Однако хороши бы мы были, если бы нами двигало только простое любопытство и не более. На самом деле причина не в любопытстве и не в романтике поиска неизведанного. Просто, если вдуматься в эту проблему не традиционными методами (которые мы перечислили), а хотя бы на стыке этих методов, то вопросы случая и совпадений сразу же увидятся нами совсем по-другому, более значительными и, несомненно, очень важными.

Начнем хотя бы с того простого факта, что элемент случайности, пусть даже и возникающий нестабильно и не очень часто, но, все-таки, проникает в систему взаимодействия физических или других процессов мира, и осуществляет там определенное воздействие. Раз случай произошел, то он произвел какие-то последствия. При этом сам случай статистически сбрасывается со всех счетов, как мы видели это раньше. Но, то, что мы статистически его отбрасываем, совершенно не означает при этом, что мы реально отбросили и те последствия, которые произведены случайным действием. То, что мы включаем эти последствия в имеющуюся у нас «де факто» итоговую картину в качестве уже стабильной системы, также не означает, что в прошлом ничего не было, и что эта картина не содержит в себе последствий неопределенностей, заданных случайным взаимодействием. Таким образом, ту систему, которую мы считаем стабильной и существующей по общему результату прогнозируемых причин, мы уже должны рассматривать, как полученную при некотором воздействии случайных обстоятельств, поскольку в ней уже кое-что определилось последствиями случая.

Случай из цепи действующих причин мы постоянно исключаем потому, что считаем его действие несущественным из-за эпизодичности. Но, отбрасывая воздействие случая как не существенное, мы при этом, не только перестаем понимать систему в качестве сформированной случаем в какой-то своей части, но и забываем о том, что случайные воздействия не бывают единичными, они периодически повторяются, и степень последствий случайного в системе постоянно растет. Однако каждый раз, фиксируя нынешнее состояние системы, мы эти многократно возросшие последствия случая совершенно искусственным образом включаем в полученную картину по принципу — «что получилось, то считаем заслугой только основных параметров системы». Так происходит на каждой фазе включения нашего анализа в систему. В бухгалтерии это называется «сторно». Ошибся бухгалтер в расчетах, не сводится у него дебет с кредитом на какую-то сумму, нашел он то место, где совершил ошибку, и чтобы не переписывать всю документацию заново, пишет красным цветом сумму ошибки прямо там, где допустил огрех, и далее имеет право скорректировать самый последний итог на это красное число. Мы точно также статистически «сторнируем» случайность из прошлых воздействий, забывая про нее, но и забывая при этом, что скорректировать полученный результат уже нельзя. Жизнь — не журнально-ордерная система, ее не переправишь.

При этом последствия случайных воздействий, накапливаясь где-то в системе, превращаются из микроскопических в макроскопические, а мы по-прежнему считаем систему работающей по строгим закономерностям известных взаимодействий, потому что каждый раз системно отбрасывали воздействие случая как не характерное. Оно-то не характерное, но на характер результата влияет самым прямым образом, потому что неопределенность, запущенная в абсолютно определенные взаимодействия системы, не делает, конечно, эту систему неопределенной или нестабильной, однако определенность и стабильность этой системы уже перерабатывает не чистые результаты своей определенности и стабильности, она изменяется во внутренних параметрах и меняет свое внутреннее содержание под воздействием случая. Сохраняется модус системы, ее смысловой алгоритм, логический каркас, механизм отношений и взаимосвязей, но начинка постоянно меняется привнесением последствий случайных факторов. Система — это как станок, работающий однообразно, а случай — это то, что разнообразит его продукцию.

Как видим, стремление объяснять все только наличествующей стабильностью и закономерностью, приводит нас к тому, что роль случая понимается нами в качестве случайной, а на самом деле случай — это постоянный, полноправный и реально формирующий итоговые результаты элемент любой действующей системы. Случай — как серый кардинал, когда происходят разные вещи, которые приписываются последствиям наглядного положения вещей, но на самом деле все направляется из-за кулис.

Какие отсюда выводы?

Вывод первый. Случайные события являются внешними для систем, но не чужими для них. Они им родственны. Они способны приходить извне систем и включаться в их живую ткань. Что значит «внешние», и что значит «не чужие»? Случайности «внешние», потому что в самих системах нет ничего случайного, а случайно для системы как раз то, что располагается вне нее. Поэтому случайности и являются внешними. Будь они внутренними, они уже не были бы случайностями, а принадлежали бы к известным атрибутам системы. «Не чужие» случайности потому, что вплетаются в ткань отношений системы и принимают в ней участие по законам системы. Если бы это было не так, то система вообще не заметила бы и не ощутила в себе присутствия случая, как полностью инородного для себя элемента.

Следовательно, мы можем сказать, что все эти случайности, сродняясь с системой, дальше начинают работать на ее стабильность, становясь в ряды остальных подчиненных членов внутрисистемных отношений. Мы можем это сказать, но, если мы это скажем, то (как заметили уже многие) — это и будет тем традиционным концом традиционного подхода к случаю, о котором мы говорили выше, как о не устраивающем нас. Здесь очень важный поворотный пункт наших рассуждений, здесь они или бесславно умрут на мысли, что случайное — это досадное недоразумение, исправляемое правильным ходом дел, или выйдут на новый путь, где, может быть, мы тоже не прославимся, но где у нас есть еще куда идти. А пойдем мы отсюда вот куда — это не случайное приходит и подчиняется стабильности системы внутри системы, а, наоборот, именно случайное приходит и эту стабильность для системы создает.

Тезис парадоксальный, так сразу его не обоснуешь, но, давайте попробуем. Итак, случайности создают стабильность. Это наша гипотеза. И что же у нас есть сейчас для подтверждения этой мысли? То, что случайности приходят извне систем, но не чужие им, и то, что случайности по своей внутренней логике не могут быть случайностями, потому что у каждой случайности есть скрытая от нас неслучайная для нее причина (скрытый параметр). Кроме того, мы знаем, что случайность растворяется в итоговой картине, но при этом изменяет содержание этой картины своим воздействием. Отсюда и пойдем в атаку без обходных маневров.