Умирать первым классом - Ольга Владимировна Янышева

Отрешившись от необъяснимой обиды, взяла пару аккордов и, убедившись в их идеальном звучании, запела любимую мамину песню «В миноре», которую исполняет Alla Bensson:

— Течёт река в миноре… река, где я и ты.

Впадает в море несбывшейся мечты.

Обними меня, но сделай это, не касаясь.

И я признаюсь, что ошибаюсь…

Судить строго не хочу –

Слишком велико желанье.

Любить я не научу –

Это глубоко в сознании… в сознании.

Рискованно и нежно течёт Минор-река.

Конечно, я жду тебя… пока.

Надо ли так — с плеча?

Посмотрим, мой родной,

Куда вода…

Судить строго не хочу –

Слишком велико желанье.

Любить я не научу –

Это глубоко в сознании… в сознании.

Пальцы саднило от забытых ощущений, а душа пела от счастья: такого простого, совершенно детского, незамутнённого другими эмоциями, доброго и искреннего.

— Ты ещё и играешь! Есть в тебе хотя бы какой-нибудь минус?!

Перепугано обернувшись, посмотрела снизу-вверх на мрачного чемпиона, стоявшего позади меня, сунувшего руки в карманы светлых джинс, будто парень опасался за их действие.

Неизвестно сколько Никита простоял за моей спиной, слушая, как я пою звёздам, но даже его вероятный недавний приход, а также отсутствие раздражающего хихиканья девушек, говорило о том, что в вип — зоне мы остались одни… и у Орлова ничего не было с теми блондинками.

«Что за радость?» — одёрнула себя, мысленно возмущаясь, что не могу стереть со своего лица едва заметную улыбку. Пытаясь не утонуть в чёрной бездне мужских глаз. — «Прекрати!!! Он ждёт ответа на свой вопрос! А что он, кстати, спросил?»

Орлов широко улыбнулся, будто понимая предмет моей растерянности, но эта улыбка была совсем не похожа на надменную ухмылку, коих я получила от него вдоволь за этот час полёта.

Сейчас он был каким-то другим…

Тот Никита, который недавно испепелял меня взглядом, провожая свой «вечерний рацион» за огороженную тонким пластиком комнату, где стояла (не поверите!) настоящая кровать, был совсем не похож на Никиту, который стоял передо мной теперь.

Нежность, поселившаяся в каждой чёрточке его лица, невозможно было завуалировать, чтобы принять восторженный блеск его глаз на какое-либо чувство, как не восхищение.

«Отмирай, идиотка! Этого не может быть! Где ты и где он?!» — кошмарное эмоциональное состояние, в основе которого лежала тоска, которая неосознанно провоцировала меня на жалость к себе, тяжёлым камнем осела в груди.

— Спой ещё что-нибудь… — попросил Никита, а я поняла, что не могу выдавить из себя ни слова, таращась на него, как малолетняя школьница.

Отрицательно мотнув головой, протянула гитару миллионеру, в тайне надеясь, что он вернёт её на место.

Боец-чемпион не подкачал… только немного переиграл ситуацию.

Осторожно взяв инструмент, Орлов не стал класть его на полку, а ловко перехватил гитару рукой прикладывая к торсу, будто он собирался выступать перед слушателями.

— А хочешь, я тебе спою? — умоляющие глаза парня светились мягким светом изнутри, растапливая возникшую тревогу.

За мою спокойную жизнь, которую не сотрясали ни страсти, ни восторженная влюблённость, о которой так много пишут в женских романах, мне ещё никогда не доводилось слышать от мужчины подобного вопроса.

Это было настолько неожиданно, что я только и смогла, что неуверенно кивнуть, нервно наблюдая, как Никита присаживается рядом.

Когда Орлов запел песню Чумакова «Девочка-Девушка-Женщина», не сводя с меня тёмного взгляда опушённых длинными чёрными ресницами глаз, заволакивающих своей глубиной, я пришла в ещё больший ужас.

— … словно грозой разбужен… Как же ты так посмела, стать мне, как воздух нужной? — будто по-настоящему спрашивал Никита, а я, наконец, поняла, что буря эмоций, ещё минуту назад царившая в моей душе — ничто по сравнению с тем тайфуном, который разыгрался не на шутку прямо сейчас.

— Губы твои и руки, взгляд твой такой знакомый… — пел Никита, медленно скользя взглядом по моему лицу, а его голос вызывал дрожь, тут же пробегающую по телу.

Мне отчаянно захотелось сбежать.

«Господи, пусть он поёт её просто потому, что другие песни ему незнакомы! Я не хочу, чтобы он в меня влюблялся!!!» — Вопреки моему сердцу кричал разум, представляющий, знающий, прочувствовавший на себе, как это — терять любимых.

— Мне без тебя солнце вечное — просто на небе искорка…

Ком подкатил к горлу. Глаза заметались по вип-зоне в поисках выхода из того тупика, в котором мы оказались, заключённые в «первом классе» самолёта, словно в ловушке, но выразительный взгляд мужчины притягивал внимание обратно, обращая в прах каждую мою попытку избежать натяжения этой нити внимания.

Гитара затихла, а мы продолжали смотреть друг на друга, замерев в неподвижности, не предпринимая никаких действий.

«О Боже… Зачем? Зачем я купила этот проклятый билет в «первый класс»?!

Орлов Никита

«Необыкновенная… и одновременно такая простая…» — разглядывая девушку сверху-вниз, впервые за последние десять лет чувствовал себя не на вершине мира… казалось, я нахожусь у ног жгучей брюнетки, опаляющей меня своими зелёными глазами… и это чувство падения настолько нравилось, что становилось страшно за свою свободу.

«Поздно!» — Насмехалось сердце, сладко ёкнув, когда девушка опустила свой взгляд, в очередной раз, пряча от меня целый Мир.

Я сам не понял, что натолкнуло меня на то, чтобы спеть эту песню. Я вообще никому не пел! Всегда казалось, что пою я не так здорово, как дерусь. Собственно игрой на гитаре занялся совсем недавно, по совету врача, зарекомендовавшего музыкальное искусство, как прекрасный способ разработать суставы фаланги руки. Откуда мне было знать, что, помимо функции «тренажёра», эта гитара когда-нибудь окажется настолько полезной?!

В том, что девушка тронута этим маленьким, пусть и достаточно туманным, но признанием, у меня не возникало сомнений.

Вера, смущённая и несколько перепуганная, опустила глаза вниз, закусив нижнюю губу. Понять причину такого её состояния, а точнее — характер самой реакции, было невозможно. Пусть до психологов мне было так же далеко, как до Луны, но один женский взгляд способен дать понять, что девушка испытывает к рядом стоящему мужчине.

То, что сейчас моё желание зациклилось лишь на одном желании — окунуться в омут зелёных глаз — приобретало некую логичность. Хотелось увидеть реакцию.

Внезапно зазвонил телефон, и я удивленно моргнул, не понимая, как это вообще возможно.

Облегчение, с которым Вера посмотрела на меня, неприятно резануло по сердцу.

Откуда мне было знать, что слова-объяснения, произнесённые следом за этим выразительным расслаблением контура плеч, будут схожи по характеру с трагичным негодованием?!

— Извини… муж звонит…

Глава 3

Шилова Вера

«Господи! Хоть бы не заметил!» —