Восьмая горизонталь - Р Подольный

Что-то я стал слишком близко принимать к сердцу обычные рабочие неприятности журналистов.

Итак, что можно и нужно было сделать с золотом Ньютона? Ну, конечно, послать еще нескольким рецензентам. Лучше, разумеется, не послать, а отвезти, чтобы можно было как-то обговорить формулировки. Чтобы кто-нибудь из них единым росчерком пера не забросил это золото на дно самого глубокого колодца в мире.

Можно еще организовать обсуждение репортажа. Прийти с ним к физикам или историкам... Нет, не "или", а "и", обязательно к тем и другим. Или собрать тех и других вместе в редакции. Очередной круглый стол, которые так любит Главный. Но _этого_ круглого стола в редакции он не допустит. А если и допустит, то в печать не пропустит. В лучшем, самом лучшем случае пойдет сам репортаж с коротким комментарием. Значит, десяток страниц на машинке. А ради этого придется собирать совещание, слать бесконечные письма, ездить к десятку-другому людей, просить, уговаривать... Ну нет! Игра не стоит свеч. Хватит быть фантазером. Сенсация ударила рядом, как молния, и ушла в землю. Да здравствует повседневность! И все-таки...

Ступеньки у дверей были широкие, каменные, сами двери тяжелые, и пускали в них только по пропускам. Потолки в здании были высокие, стены у коридоров - темные, такие темные, что электрическому свету было не под силу сделать светлее хотя бы воздух между стенами; а сами коридоры были такими длинными, столько у них было поворотов, что, даже получив предварительно подробнейшую инструкцию и план пути, я путался и расспрашивал встречных о дороге.

В конце ее меня ждал кабинет с многозначным номером, в кабинете человек с многозначительным выражением строгого молодого лица.

- Ядерные силы, - сурово говорил мне молодой человек с многозначительным лицом, - не зависят от среды, в которой находятся ядра. Фотонно-гравитонные превращения, - говорил он, - убыстряются в магнитном поле. Следует ли из этого, - говорил он, - что можно всерьез рассматривать это явление как своего рода катализ? По-видимому, да. Вправе ли мы распространять представление о возможности квазикаталитических явлений на ядерные превращения? Если подойти к этому вопросу достаточно широко, прямого запрета на такое представление установить нельзя, хотя конкретные случаи подобного атомного квазикатализа нам неизвестны. (Это "квази" он выговаривал с особым удовольствием.) Вы спрашиваете, что именно могло бы выступить тут в роли катализатора? Очевидно, только поле. Известные нам гравитационные, магнитные, электростатические и иные поля такого действия не оказывают. Говоря точнее, такого действия еще не наблюдалось. Остается мечтать о некоем новом гипотетическом поле икс - или о полях известной нам природы, но небывалой мощности... или в неизвестных нам комбинациях. Но только мечтать. Такую гипотезу я бы сегодня не решился даже назвать научной.

У него выпуклый лоб мыслителя, победоносно наступающий на шевелюру. У него узкие скулы. Подо лбом и над скулами - глаза. Немного сонные, потому что думает он сейчас не о том, о чем говорит.

...Илья Трушин - величайший специалист по мельчайшим массам и зарядам. Рядом с телами, которые он клал на весы, пылинка выглядела небольшой планетой. Он был тем человеком, который мне нужен.

Я, наверно, еще напишу статью о его последней работе. Хорошей работе. Он докладывал о ней в Дубне и Оксфорде. Академики приводят в его лабораторию иностранных гостей - похвастаться. Он обитатель современного Олимпа. То, что он делает, остается. То, что делаю я, превращается. Вещи в слова. И так далее. Со мной ему скучно. Особенно сейчас, когда с рассказом о своей работе он наконец покончил, а удовлетворение пустого журналистского любопытства, ей-же-ей, в его функции не входит.

Хорошо же!

- Вы прекрасно излагаете материал последних достижений науки, - говорю я в манере своего собеседника. - Но ваши сведения, к сожалению, неполны. У меня есть основания... веские основания (как я его!) считать, что уже Исаак Ньютон знал способ атомного катализа - виноват, квазикатализа. Потому что он умел получать золото. Насколько я понимаю - из олова. Хотя не исключено, что Ньютон работал с ртутью.

Лицо моего собеседника мгновенно становится значительно менее значительным. И менее сонным. Появившееся на нем выражение я назвал бы глуповатым, если бы это слово могло подойти хоть к одной черте его респектабельного облика.

Поток ленивых безличных фраз оборвался.

- Мура, конечно! - сказал он. - Но придумано прилично. Сами думали?

- Вместе с Ньютоном!

- А может, это еще какой-нибудь древний грек изобрел? Пифагор там? Или, еще лучше, Антей? Перед тем как его поколотил Геракл?

Он шутит. Но злится. Что же, я его понимаю. Мне тоже надоели сообщения о том, что Древние афиняне делали вычислительные машины, а в древней Финикии был беспроволочный телеграф.

- Да нет, - отвечаю я кротко. - Ньютон. Англичанин. Жил в семнадцатом-восемнадцатом веках. Точнее, с 1643 по 1727 год. Изобрел...

- Да знаю я, что он изобрел. И что открыл, тоже знаю.

- Так не все же, сами видите, вы о нем знаете.

- Видите ли, я как-то не люблю розыгрышей.

- Это не розыгрыш. Читайте, - я вынул из портфеля и положил перед ним перевод исповеди Альтотаса. Это была моя последняя копия, седьмая с машинки, текст был бледен, местами слеп, и двадцативосьмилетний профессор время от времени морщился, разбирая буквы. Потом с хрустом вытянул под столом длинные ноги, откинулся на спинку кресла, секунду подумал:

- Вы видели подлинник?

- Да.

- Перевод заверен?

- Да.

- Что говорят эксперты?

- Это действительно восемнадцатый век, это действительно старик, он действительно много путешествовал.

- Тогда остается только признать, что с восемнадцатого века в искусстве вранья прогресса не было. Предки тоже врать умели, и не хуже нас.

- И все?

- И все!

- Больше вас здесь ничего не интересует?

- Ничего. Я не историк.

- Жаль. Но вот я - я хочу проверить, правда это или нет.

- С точки зрения моей науки; физики - вранье. Безусловно, бесспорно, всеконечно.

- А вот историки - те осторожнее, Илья Всеволодович. Видите ли, Ньютон был немного слишком богат.

- Может быть, он чеканил фальшивую монету?

- Что?!!

- Хотите вызвать меня на дуэль за оскорбление научного величества? Увы, мы живем не в его время. Конечно, чтобы сэр Исаак Ньютон стал фальшивомонетчиком - об этом и подумать смешно. Но это в миллион, что я в квинтильон раз вероятнее, чем открытие философского камня. И простите, мне надо на заседание кафедры.

...Юрий Иванович, просивший называть его Юрой, с сомнением покачал головой:

- Знаете, это... даже оскорбительно как-то. Короли, уж на что подозрительный народ, и то ему верили, а вы нет.