До конечной - Елена Николаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Млять, что же я накрутил себя так?
Ставлю тачку на охрану и срываюсь с места. Через пару минут достигаю цели. Ворвавшись в здание, нахожу гримерку. Стучусь. Дверь открывает какая-то молодая особа в театральном гриме и в костюме от сумасшедшего кутюрье.
— Чччерт… — отшатываюсь от двери.
— О, простите. Вам кого? — пытается внимательно меня рассмотреть.
— Стелла Маратовна здесь? — заглядываю внутрь, где мельтешат несколько человек.
— Она в колонном зале.
— Я подожду её у вас. Не возражаете? — бесцеремонно ступаю в дверной проём. Правила этикета некогда соблюдать. Да и девчонки уже привыкшие к внезапным визитам.
— Эммм… Простите, вам сюда нельзя.
— Освободите помещение на пару минут, — чётко даю понять, что дело не терпит отлагательств. — Нам предстоит обсудить кое-что важное с вашей начальницей.
— Юдж! — в спину врезается знакомый голос. Оборачиваюсь на клич.
— А вот… и она… — девушка растерянно лепечет, пропуская нас в гримерку.
— Девчонки, несколько минут погуляйте в коридоре. Кофейку попейте. Мы недолго.
— Да, конечно, Стелла Маратовна, — соглашаясь, выходят гуськом.
Дожидаюсь, пока за последней закроется дверь.
— Ты можешь считать меня конченым подонком, но к этой пропасти ты первой сделала шаг. Ещё в Монако. Когда практически убедила меня в вымышленном бесплодии. Помнишь, я выпрашивал у тебя его?
Подхожу к ней, опускаю руку на живот, задерживаюсь на нём недолго, всего на пару секунд, чтобы установить хотя бы малейшую связь с малышом. Он ведь не виноват, что мы с его матерью потеряли общие ориентиры в жизни…
— Как протекает твоя беременность? Долго ты будешь откладывать консультацию? Твой врач-гинеколог не довольна тобой.
— Я тебе по телефону объяснила причину, — Стелла отходит от меня к столу, достаёт из упаковки бутылочку с водой. Делает несколько глотков. — Можешь выбрать подходящий для тебя день, и мы посетим её кабинет вместе. Кстати, пришло время узнать пол ребёнка.
— Ты знаешь, мне всё равно кто там, — указываю на её живот, изящно формирующий будущую мать. — Ты печёшься больше о своих песнях, нежели о нашем малыше. Может пора уже взяться за ум и доносить плод без нагрузок на организм?
— Я всего лишь записываю треки, а не езжу по гастролям. Чувствуешь разницу? — фыркает, со стуком опуская стеклянную бутылку на стол.
— Ты напрягаешь живот! — мой голос срывается на грубое рычание. — Обеспечивая тонус матке, ставишь ЕГО жизнь под угрозу!
— Давно ты стал таким начитанным, Юдж? Хватит! У нас мало времени. Давай, я подпишу то чёртово заявление, и покончим с этим! — она нервно смахивает пальцами невольно выступившие слёзы.
* * *
Раньше ей незачем было давить на жалость, у неё было всё, в том числе и я, а сейчас, потеряв привилегии, которыми она пользовалась со дня нашей свадьбы, Стелла пытается подключать к делу щемящие душу женские уловки.
На что она надеется? Что я проникнусь её положением и дам задний ход? Возможно, я бы сделал это, не будь у меня Яны, дал ей последний шанс родить в браке, только ни к чему хорошему остывшие отношения ведь не приведут. Это только дело времени, когда ты живешь осточертевшим браком, рано или поздно встанет вопрос о разводе.
Смотрю на её красивое лицо и не верю ни единой возникшей эмоции, ни единой выступившей слезе, ни единому тяжкому вздоху. Мы оба сделали свой выбор, и сейчас уже поздно что-то менять. Слишком поздно…
— У меня такое чувство, что тебе плевать на дитя. Если бы не нужно было им торговаться, ты бы давно избавилась от него.
Достаю из кармана ручку, ту, которую она подарила мне, когда впервые пришла в мой номер за автографом. Тогда Стелла мне казалась другой, интересной, страстной женщиной, может быть из-за того, что секс с ней затмевал рассудок. Мы прожигали свободные ночи напролёт. Она поддерживала меня в моих безумствах. Её заводил спорт, как и меня. Она жила этим, но, как не старалась, уютного семейного гнезда так и не смогла свить для нас обоих. Заботилась о своём комфорте и точка.
— С тех пор, как мы вернулись в Россию, у тебя совсем крыша поехала, — выдёргивает из моей руки файл с документами, вытаскивает их наружу, раскладывает на столе, изучая. — С чего ты это взял?
— Просто я не вижу в тебе задатков материнства, прости, — указываю пальцем на графу, где нужно в первую очередь поставить подпись. — Стел, скажи, ты его действительно хочешь или просто вынужденно терпишь?
Её рука на секунду замирает над заявлением о расторжении брака.
Сомневается. Не готова она отпускать. Не нравится мне её настрой и напускное спокойствие.
— Думаешь, я рожу и отдам его тебе? Если бы не хотела, избавилась бы от плода ещё в тот день, когда узнала, что беременна!
Звучит достаточно убедительно, как и ощутимо действует на меня её укоризненный взгляд. Как бы там ни было, но эта женщина стала частью моей жизни и просто так её не зачеркнуть. А теперь ещё и остаётся общая точка соприкосновения — наш ребёнок. И я больше, чем уверен, что Стелла приложит усилия, чтобы меня к нему не подпускать.
Минута, застывшая в воздухе, оглушительно звенит в этой накалившейся до придела атмосфере. Нужен совсем лёгкий толчок, чтобы напряжение лопнуло, разрываясь на режущие сердца осколки.
Не медля больше ни секунды, тонкие пальцы вдавливают перо в бумагу и выводят в нужной графе чёткое согласие на развод в виде подписи с размашистым росчерком. Проделывают это ещё на нескольких экземплярах документов.
— Думаешь, мне легко было переносить токсикоз? — швыряет ручку на стол, отходя от него к окну, за которым город медленно погружается в пучину неоновых огней и ночной жизни. — Я всё ещё обнимаюсь по утрам с унитазом. А знаешь что, Юдж? — резко разворачивается ко мне лицом. В глазах горит решительность и ненависть. — Раз ты решил, что я тебе не нужна, не приходи больше к нам. Мы как-нибудь сами справимся. А теперь будь добр, толкни достойную речь, как ты умеешь, чтобы другие, поверив твоим словам, присоединились и перевели деньги на счёт нуждающимися детям, затем катись-ка ты на все четыре стороны!
Глава 7. Точка невозврата
Евгений.
— …только
