Им было по двадцать два - Василий Носенков

- Девица многое может знать, - продолжал майор, - но к. ней надо подойти умно, чтобы не вспугнуть.

Потом он снова рассматривал фотографию Морщинина, будто надеясь по ней изучить характер убийцы.

- А где нашли фото? - поинтересовался он.

Грищенко подробно изложил обстоятельства, при которых удалось обнаружить фотокарточку.

- Вот вам и квалифицированные следователи из прокуратуры. Учат нас, как осмотр места происшествия производить, лекции читают, а сами не меньше нашего промахов делают. И я хорош, тоже ведь активно участвовал в осмотре квартиры. Нет, все-таки теория - одно, а практика - другое.

Он говорил быстро и долго. Грищенко стоял и слушал, изредка согласно кивая. Наконец Николаев сел за стол и пододвинул к себе телефонный аппарат. Но прежде чем набрать номер, он решил отпустить Грищенко. Человек все же не спал сутки.

- Спасибо, лейтенант, можешь идти отдыхать.

- Я еще без звания, товарищ майор, - покраснел от смущения Павел.

- Отстал от жизни. Сегодня Макарьев получил приказ о присвоении тебе звания лейтенанта милиции. Так что поздравляю. - Николаев искренне потряс руку Грищенко. - А теперь - на отдых!

7

Вернувшись из заключения, Морщинин решил восстановить связи со своими дружками. Мишку Варакшина он встретил в первый день около своего дома.

- Как жизнь, кирюха? Угостил бы в честь возвращения, - пожимая широкую руку друга, начал Морж.

- Неважнецкая, - сознался Мишка. - С завода вытурили, дома предки шипят. Сам знаешь моего батю. Вот мозгую кое о чем. Надоело все до чертиков, хоть в Неву прыгай.

- В Неву еще рановато.

Из ответов было видно, что за Мишкин счет не гульнешь.

Почему-то они сразу привязались друг к другу, хотя привязанность эта и не таила глубоких чувств. Просто встретились два бездельника и нашли общий язык. Морщинину о прописке в Ленинграде нечего было и думать.

На второй день Морж подсказал выход из создавшейся ситуации. Они сидели на скамейке во дворе и безучастно посматривали на торопливо идущих людей. Морщинин для большего эффекта покровительственно похлопал Варакшина по крепкой мускулистой спине и спросил:

- Сколько тебе лет?

- Двадцать два, - позевывая, ответил Мишка.

- Мне тоже. Какое совпадение. Хороший ты парень, Мишук! Хочешь, помогу? Едем в Магадан на заработки, пока я не передумал.

Предложение было стоящее. Мишка оживился, слушая рассказ Моржа о том, какие большие деньги получают в Магадане и его окрестностях.

- Там ведь и золото люди добывают, - шептал Морщинин.

Размышлять долго не стали. Друзья сходили на пункт по оргнабору рабочей силы. А вечером Мишка уже собрал свои нехитрые пожитки в старенький чемодан и объявил родителям, что, решил стать "бродягой".

- Да что с тобой, сынок? - напугалась мать.

- По кипам ходит, нагляделся всякого, - объяснил отец.

- Ты-то много понимаешь, - обиделся Мишка. - Вот поеду на Камчатку, заработаю много денег...

- Путем дорожка, - ухмылялся подвыпивший отец-инвалид. - Не забудь заблаговременно телеграммку кинуть, чтоб с оркестром встретили.

Мать, хотя и пустила слезу, втайне была довольна таким исходом дела. Даже радовалась, что в семье станет потише, спокойнее. С мужем-пьяницей она управится, а сын не в меру силен...

Отвальную организовали в квартире у тети Дуси. Хозяйка отсутствовала. По словам Морщинина, она уехала к знакомым за город и должна была вернуться поздно вечером, а может быть, только утром следующего дня.

Собрались трое дружков Морщинина. Угрюмый Сема Гордейчук, за длинное, перекошенное лицо получивший кличку Подошва, сидел молча. Говорил больше всех опытный карманник Васька Сметана. Его лицо с вдавленной переносицей непрестанно поворачивалось от одного приятеля к другому.

Беляшкин, по кличке Копейка, был не столько вором, сколько любителем выпить за чужой счет. Как бы дружки ни старались повеселиться без него. Копейка по известным ему одному каналам узнавал о готовящемся сабантуе и являлся к столу в самый разгар. Сейчас, в предчувствии выпивки, он важно сидел за столом и осматривал комнату белыми навыкате глазами.

Варакшин, оказавшись в такой компании, сразу вспомнил о своей первой судимости. Тогда тоже падение его начиналось с пьянки и такой же компании. "Ничего, - думал он с надеждой, - через три года приеду с деньгой, тогда все пойдет по-другому".

Вернулся из магазина Морж. В руках полная сетка поллитровок с водкой и пивом. Серебром блестят крышки банок с консервированной рыбой. Приятно запахло колбасой и свежим хлебом.

- Живем, братга! - провозгласил он баском, хитро подмигивая своим товарищам.

Все сразу оживились. Гордейчук задвигал стульями.

Копейка открыл консервную банку. Васька Сметана энергично расставлял стаканы, резал хлеб...

- Поехали! - объявил Морж, первым поднимая полный граненый стакан.

- За дела и удачу! - впервые за вечер открыл рот Подошва.

После повторения Морщинин посмотрел на притихшего Варакшина. Тот почему-то не выпил даже половины стакана.

- Не годится, друг. Компанию не поддерживаешь!

Иди брезгуешь?

- Компания компанией, а нам ведь к утру на вокзале нужно быть. Не прогулять бы, - рассудительно заметил Мишка.

- До утра еще далеко. Цистерну можно опорожнить, - хвастался Морж, вновь подливая в стаканы.

Часов около двенадцати ночи Морщинин вышел на кухню с Семой Гордейчуком. Он считал его своим первым другом и хотел с ним распрощаться наедине. Подошва уже здорово опьянел. Упершись руками в раковину, он подставил голову под крап. Морщипин услужливо открыл воду и, запуская пятерню в густую шевелюру друга, заныл:

- Эх, Семка! Опять разлучаемся с тобой... А почему?

Почему, я тебя спрашиваю? А я не хочу с тобой расставаться... Не хочу, понимаешь?! Потому как ты мой первейший друг. Да ты скажи сам, друг ты мне или не...

- "До свиданья, друг мой, до свиданья", - неожиданно начал читать Есенина Семка и пьяно расплакался.

В приливе хмельной нежности Морж целовал грязную мокрую голову Сомы Гордейчука, плакал вместо с ним и жаловался на плохую жизнь. Наконец, видя, что упившийся Подошва перестает понимать окружающее и никак не реагирует на его излияния, вернулся в комнату. Беляшкин, мирно посапывая, спал за столом, уткнув голопу в тарелку с недоеденными рыбными консервами. Васька слил оставшуюся водку в два стакана и наступал на Варакшина, требуя выпить до дна.

- Алё, фрукт, - обратился к карманнику Морщинин. - Ты кто такой, чтобы у меня в гостях командовать парадом?

Сметана притих, однако поспешил опорожнить свой стакан. Морж выпил другой, стоявший перед Мишкой.

Зло глянул на Ваську:

- А для закуски я из тебя кишмиш сделаю, понял?

- Хватит базарить, - властно объявил Мишка. - Разойдутся ребята, и нам пора будет в дорогу собираться.

Морж скрипнул зубами, но промолчал. Васька Сметана, убедившись, что все выпито и впереди ничего, кромо сборов в дорогу да возможного дебоша со стороны Моржа, не предвидится, поспешил распрощаться.

- Сему забери, - посоветовал Варакшин.

Сметана послушался. Он зашел на кухню, долго тормошил засыпающего Гордейчука. Семка обвил длинной рукой шею товарища, и они медленно пошли к выходу.

По дороге опрокинули тумбочку, но вышли на лестницу без посторонней помощи.

- У тебя вещи собраны? - спросил Варакшин насупившегося Морщинина.

- С вещами возятся идиоты вроде тебя. Я возьму шмотки, если потребуется, хоть на Северном полюсе.

С белого медведя шкуру сдеру и на себя надену! А сейчас Я хочу водки, тошно мне!

- Не выламывайся. Уже два часа ночи.

- Я хочу пить... Живо марш за водкой!

- Где ее сейчас возьмешь?

- Возьми такси и - в ресторан. Швейцар вынесет, - напирал Морж.

- А почему это я должен ехать? Тебе пить хочется - ты и поезжай в ресторан, - парировал Варакшип.

Он уже начинал подумывать, как бы отвязаться от беспокойного компаньона. Удерживало Варакшипа то обстоятельство, что как-никак он просидел весь вечер за столом, который организовал Морщинин за свой счет, и бро-/ сить теперь его одного было бы не по-товарищески.

Словно угадывая его мысли, Морж подошел к Варакшину и потребовал от него денег.

- А ты свои уже... того? - подняв руку, начал перебирать в воздухе пальцами Мишка.

- Не твое дело. Гони валюту!

- В таком случае ты ничего не получишь.

В мгновение ока Морщинин схватил со стола столовый нож и ударил им Варакшина в бедро. Удар был молниеносным, сильным.

Мишка почувствовал, как теплая струйка крови, неприятно согревая ногу, покатилась к колену. Он с яростью схватил за грудь низкорослого Моржа и толкнул его что есть силы от себя. Тот, пролетев через всю комнату, ударился спиной и головой об стенку и рухнул в угол.

- Сволочь! Привык кусаться, как вредный муравей.

Чуть что - за нож. Я тебя отучу от этого раз и навсегда! - грозился Варакшин.

Рана была небольшая, но требовалось сделать перевязку. Согнувшись, Варакшин проковылял на кухню, снял со стены полотенце и принялся перевязывать рану.