Золотой характер - Виктор Ефимович Ардов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
П. С. О том, что гр. Иванович И. был действительно пьян, доказывает написание им фамилии продавца Чечевицыной А. А. через букву «и» — Чичивицина!!!»
Заявление восемнадцатое.
«Прошу дирекцию универмага отметить благодарностью работу продавца Чечевицыной А. А., которая очень внимательна и необыкновенно терпелива. Очень мало можно встретить продавцов с такими исключительными качествами.
Мих. Кутузов.
Студгородок, корпус 7, комн. 121».
Заявление двадцать четвертое.
«Я, офицер ВМФ, в течение месяца двенадцать раз делал покупки в секции № 44, где встречал исключительно высокий уровень обслуживания. Во время работы продавца Чечевицыной А. А. наблюдалось большое внимание и вежливость к покупателю, а также чуткость и высокоорганизованность по удовлетворению спроса чулочных изделий (шерстяных и безразмерных чулок). За большой труд и вежливое, внимательное отношение по обслуживанию покупателей высококачественными товарами прошу обратить внимание на почин высокой культуры обслуживания со стороны тов. Чечевицыной.
Капитан-лейтенант Гвоздик В.»
Заявление двадцать пятое.
«Уважаемый Гвоздик! Прежде чем писать благодарности тов. Чечевицыной А. А., вам следовало бы хорошо изучить синтаксис русского языка. На нескольких строках вашего заявления слово «высокое» встречается четыре раза, слово «большое» — два раза, слово «вежливое» — два раза. Как говорит Аркадий Райкин: «Ученье — свет, а неученых — тьма!»
Мих. Кутузов.
Студгородок, корпус 7, комн. 121».
Ответ администрации.
«Гражданин Михаил Кутузов! Настоящая книга жалоб и предложений не является трибуной для пререканий и споров. Если вам захотелось сделать замечание капитан-лейтенанту Гвоздику В., вы могли бы это сделать устно. Просим использовать настоящую книгу жалоб и предложений по прямому ее назначению.
Директор универмага Глухов».
Заявление двадцать шестое.
«В Управление городской торговли.
Начальнику торгового отдела.
В течение последних трех месяцев я неоднократно обращался к директору универмага с просьбой объявить благодарность продавцу секции № 44 тов. Чечевицыной А. А. за честное и вежливое обслуживание покупателей. Кроме меня, об этом же писал некий гр-н Гвоздик. Однако директор универмага остался равнодушен к этим заявлениям. Такое отношение к пожеланиям трудящихся нетерпимо в советской торговле. Прошу объявить тов. Чечевицыной благодарность с занесением в личное дело.
Мих. Кутузов.
Студгородок, корпус 7, комн. 121».
Ответ администрации.
«Уважаемый товарищ! Ваше пожелание учтено Горторготделом. Продавцу универмага тов. Гвоздик А. А. (Чечевицыной) объявлена благодарность за вежливое и культурное обслуживание покупателей.
Начальник Торгового отдела Петров».
Заявление тридцатое.
«Продавец Гвоздик А. А. груба и высокомерна. Прошу обратить внимание.
Мих. Кутузов».
Н. Баженов
ИРОНИЯ СУДЬБЫ
Начальник АХО был вызван к директору деревообделочного комбината Гарусову к концу рабочего дня.
— Встречайте, товарищ Кубышкин, гостя, — объявил ему директор. — К нам едет замуправляющего трестом Стрепетов. Букеты белых роз и ансамбль балалаечников, разумеется, заказывать не обязательно, но как-то отметить его приезд надо. Человек едет, чтобы, так сказать, лично поздравить коллектив с выполнением квартального плана. Что можно придумать?
Начальник АХО мгновенье озадаченно моргал белесыми ресничками, потом просветлел лицом.
— Так ведь известное дело, Василь Василич, — бодро воскликнул он, — накормим гостя хорошим обедом, и вся недолга! Высоких особ завсегда обедами потчуют. Вот только, — Кубышкин нахмурился, — жмот-то наш согласится ли? Он скорее удавится, чем даст хоть копейку та общее дело.
— А давайте пригласим его и посоветуемся, — предложил директор.
Спустя несколько минут в кабинет вошел худой блондин с подвижным нервным лицом. Это был главный бухгалтер комбината Рябикин. Поздоровавшись, он выжидательно взглянул на директора.
— Хочу с вами посоветоваться, Иван Прокофьевич, насчет одного дельца, — обратился к нему директор.
— К вашим услугам, — слегка поклонился главбух и, покосившись на Кубышкина, прибавил. — Только имейте в виду, что статья по административно-хозяйственным вопросам давно…
— Успокойтесь, — Гарусов улыбнулся, — Кубышкин ничего не просит. Наоборот, я прошу. К нам товарищ Стрепетов завтра приезжает. Вот мы с Кубышкиным и надумали организовать встречу представителя треста с нашим командным составом за… гм… тарелкой супа. Поднимем мы это дело?
Главбух сдвинул брови и медленно покачал головой.
— Нет, Василий Васильевич, не поднимем, — ответил он жестко, — никак нельзя. В смете нет статьи, предусматривающей кормление супом ответственных сотрудников треста.
— Жаль, жаль… — на лице директора отразилось искреннее огорчение. — Ну раз нельзя — значит, нельзя. А может, все-таки можно? За счет других, каких-нибудь статей?
Рябикин снова отрицательно замотал головой. На помощь директору ринулся нач. АХО.
— Иван Прокофьевич, голубчик, — умоляюще заговорил он, — я в бухгалтерии, конечно, профан. Но я бы на твоем месте организовал чествование товарища за счет мм… хотя бы техпропа. У нас эта статья из года в год не используется. А мы все оформим так, что комар носу не подточит.
Главбух задумался.
— По статье технической пропаганды, пожалуй, можно, — нерешительно сказал он, — только при условии, что вы, Василий Васильевич, напишете мне специальное распоряжение о выдаче, и сумма должна быть самая минимальная.
— В этом положись на метя, — повеселел директор. — Лишней копейки не позволю истратить. Опыт в этом деле у меня есть: когда старшую дочь замуж выдавал, все расходы по свадебному столу высчитывал и подсчитывал.
Когда Рябикин ушел, Кубышкин всплеснул своими пухлыми ладошками.
— Даже не верится, что мы нашего Плюшкина обломали!
Придя домой, Гарусов, наскоро перекусив, уселся за подсчеты.
«Все должно быть прилично, вкусно, но без этакого гастрономического гусарства, — рассуждал он, — например, утка с яблоками. А может, поросеночка с гречневой кашей? Нет, слишком отдает старым режимом, вроде чествования по случаю тезоименитства купца Обалдулина в ресторане «Медведь». Котлеты с макаронами будут как-то созвучнее эпохе. Ну и борщ, конечно, и черный кофе по-турецки. А из питий — дюжину пива на стол, не больше».
Огонек в директорской квартире светился далеко за полночь.
…Высокий гость прибыл на дрезине во второй половине дня. Встреченный на платформе узкоколейки руководящими работниками комбината, он проследовали самый обширный по объему бондарный цех, где собрались люди, и, встреченный бурными аплодисментами, поздравил коллектив. Директор Гарусов удовлетворению улыбался. К нему, как к полководцу во время сражения, то и дело подлетали курьеры, рапортуя о положении дел в столовой.
— Все готово, — свистящим шепотом докладывал на ухо директору начальник АХО Кубышкин, — и винегрет и отбивные. Вот только заяц немножко не упрел.
— Какой заяц? — изумился Гарусов. — Откуда?
— В лесу поймал, — хихикнул Кубышкин и сгинул с глаз, как призрак после пенья третьих петухов.
И сгинул, надо сказать, вовремя. Гость кончил свое выступление, уступив место перед микрофоном Гарусову. Тот от имени собравшихся поблагодарил руководство треста за высокую оценку деятельности комбината. Когда народ разошелся по цехам, он обратился к Стрепетову:
— Большая просьба от коллектива отведать хлеба-соли. В столовой все готово. Даже зайца наш начальник АХО где-то раздобыл.
Стрепетов, тучный блондин с меланхоличным лицом
