Политэкономия индустриализма - связь экономической модели и научной картины мира - С Кара-Мурза

За "зеленой" ширмой продолжалась та же экономическая политика. Достаточно взглянуть на просочившийся в печать конфиденциальный меморандум тогдашнего главного экономиста Всемирного банка Лоуренса Саммерса, который он разослал своим ближайшим сотрудникам 12 декабря 1992 г.: "Строго между нами. Как ты считаешь, не следует ли Всемирному банку усилить поощрение вывоза грязных производств в наиболее бедные страны? Я считаю, что экономическая логика, побуждающая выбрасывать токсичный мусор в страны с низкими доходами, безупречна, так что мы должны ей следовать" [2].

Л.Саммерс совершенно правильно и честно сформулировал проблему: поведение хозяйственных агентов диктуется определенной экономической логикой. Поиски злого умысла, моральные обвинения, к которым прибегают "зеленые", просто неуместны, если эта логика принимается в принципе гражданским обществом Запада. Эта логика несовместима с экологическими критериями. Но ведь это ваш выбор, господа.

Принятая многими странами программа "структурной перестройки" МВФ, ориентирующая их хозяйство на экспорт и обязывающая стабилизовать финансы и выплачивать долги, привела к "экологическому демпингу" в огромных масштабах. Помимо размещения грязных производств с очень низкими затратами на природоохранные мероприятия, эти страны выдают концессии и ведут сами массовую вырубку лесов. В Гане с 1984 по 1987 г. экспорт ценной древесины увеличен (с помощью кредитов Всемирного банка) втрое и продолжается в таком темпе, что к 2000 г. страна может остаться совершенно без леса. Экспортные успехи Чили частично связаны с массовой вырубкой реликтового леса юга страны и опустошительным выловом рыбы для производства рыбной муки.

Инвестиции в освоение Амазонии с участием Всемирного банка составили 10 млрд. долл. Масштабы вырубки леса таковы, что только в ходе одного из проектов (Grande Carajas) будет очищена территория, равная Франции и Германии вместе взятым. А около города Мараба строится металлургический комбинат мощностью 35 млн. тонн стали в год, который будет работать на древесном угле (!), полученном при вырубке 3500 кв. км тропического леса в год. Вся продукция будет идти на экспорт и вывозиться по железной дороге в строящийся на расстоянии 900 км порт. Масштабы экологического ущерба от этого проекта не укладываются в привычные понятия.

Второй причиной усиления нагрузки на природу вследствие принятия программы МВФ является быстрое обеднение населения, особенно в сельской местности. Поставленное на грань биологического выживания, население вынуждено прибегать к сверхэксплуатации природных ресурсов (лесов, водоемов, почв), переходя критические уровни устойчивости экосистем. Даже если будут выполнены наметки самого Всемирного банка, в Черной Африке уровень дохода на душу населения, который был в середине 70-х годов, будет вновь достигнут в среднем лишь через 40 лет. Согласно выводу Экономической комиссии ООН для Африки, восстановление экономики здесь в принципе возможно лишь при отказе от неолиберальной стратегии.

Даже те страны, в которых наблюдается рост доходов, достигают это через разрушительную эксплуатацию природы. Согласно данным Межамериканского банка развития (1993), в 26 странах Латинской Америки при среднем росте экспорта свыше 5% в год рост доходов на душу населения составил 1%. За последние 30 лет ситуация изменилась лишь в худшую сторону. Можно говорить о том, что в рамках программы МВФ происходит полный разрыв связи между системой производства в стране и системой потребления. В некоторых странах Латинской Америки потребление в среднем падало при росте производства. В целом, хозяйство перестает быть "народным", и само понятие "страны" по сути дела стирается. Она превращается в пространство, на котором действуют "экономические операторы", производящие товары для удовлетворения платежеспособного спроса глобального рынка. Никакой связи с потребностями людей, живущих в данной стране и даже у стен предприятия, это производство не имеет. Устраняются последние следы естественного, натурального хозяйства - экономики (в смысле Аристотеля).

Видный американский политик М.Хаppингтон писал в 1967. г. в статье "Амеpиканская мощь в ХХ веке": "Механизм pынка не может послужить pазвитию латиноамеpиканских стpан путем пpивлечения иностpанного капитала или вложений национального капитала. Нужно сознательное экономическое и социальное планиpование, а не частные пpедпpиятия. Ибо в самом лучшем случае логика закона максимальной пpибыли пpиведет к тому, что интеpвенция кpупных иностpанных фиpм дефоpмиpует экономическую стpуктуpу, а в худшем случае законсеpвиpует отсталость стpаны... Чтобы нанести неисчислимый вpед массам тpетьего миpа, политики и вообще люди Запада вовсе не обязательно должны быть злыми - они пpосто должны быть pационально мыслящими pеалистами" (см. [3, с. 278]).

Идеологические основания экономической логики рынка

Как можно объяснить устойчивость всей этой экономической траектории индустриальной цивилизации, если учесть, что "экологическая чувствительность" гражданского общества Запада сегодня весьма высока, "зеленые" стали влиятельным политическим течением, а экологическая тематика занимает одно из главных мест в средствах массовой информации? Дело не только в материальном интересе "pационально мыслящих pеалистов", но и в идеологических ценностях т.н. современного индустриального общества ("Запада"). То есть, в духовных конструкциях. Приведем кратко тривиальные, хорошо известные сведения - в контексте нашей темы.

Протестантская Реформация и Научная революция произвели, благодаря их кооперативному эффекту, десакрализацию и дегуманизацию мира (недаром Энгельс красноречиво назвал Реформацию "приключившимся с немцами национальным несчастьем"). В мышлении человека Запада аристотелевский Космос, в котором человек был связан невидимыми струнами с каждой частицей, разрушился. Перед человеком предстало бесконечное пространство и линейное время - и человек в нем потерялся.

Сам человек в его мироощущении был выведен за пределы мира и вошел с ним в отношения субъект-объект. Конрад Лоренц уделяет много внимания "этой догме, столь фатальной для самопознания человеческого существа - догме, согласно которой человек находится вне природы" [4, с. 236]. Мир стал машиной, а природа, бывшая ранее Храмом, стала Первой Фабрикой. Это предопределило все мироощущение Запада в целом. М.Хайдеггер в своей работе "Европейский нигилизм" определяет это так: "Человеческая масса чеканит себя по типу, определенному ее мировоззрением. Простым и строгим чеканом, по которому строится и выверяется новый тип, становится ясная задача абсолютного господства над землей" [5, c. 311]. Он ищет ответ именно на этот вопрос: "Спросим: каким образом дело дошло до подчеркнутого самоутверждения "субъекта"? Откуда происходит то господство субъективного, которое правит всем новоевропейским человечеством и его миропониманием?" [5, c. 266].

Заметим сразу, что десакрализация природы сразу означала и десакрализацию труда в западной цивилизации, ибо он есть прежде всего отношение человека к природе. Труд в обладающем святостью Космосе, каждый материальный объект которого нес в себе "конечную причину" (замысел Божий), в традиционном обществе имел литургический смысл. Те случаи уничтожения продуктов труда, которые иногда приходится наблюдать и сегодня на Западе (например, организуемые с торжественностью операции по ликвидации молока или фруктов), а тем более случаи создания "антипродукта" (наполнение зловонным мусором, привозимым на грузовиках, мраморных залов аэропортов и университетов во время забастовок мусорщиков) выглядят буквально как черная месса - анти-литургия.

Возник новый тип познания и новый тип рациональности - автономный от морали. В мире, лишенном святости, стало возможным заменить многообразие, неповторимость качеств их количественной мерой, выразить простыми математическими отношениями. Сделать несоизмеримые вещи соизмеримыми, заменить ценности их количественным суррогатом - ценой. Известен афоризм: Запад - это цивилизация, "которая знает цену всего и не знает ценности ничего" (еще сказано: "не может иметь святости то, что может иметь цену").

Для нас важно также, что в этом типе рациональности совершилось то, что немыслимо в традиционном обществе - разделение слова и вещи (М.Фуко, "Слова и вещи"). Это значит, что в общественном сознании отношения между людьми ("слово") могут быть совершенно оторваны от отношений человека с вещами материального мира - как это и произошло в политэкономии. Возник человек, ставший "господином вещей" (господином природы).

Как отметил Ф.Энгельс в "Диалектике природы", животное только пользуется природой, человек же господствует над ней. Но эта формула вовсе не является продуктом какой-то общечеловеческой рефлексии на взаимоотношения человека и природы, какой-то всеобщей "философии природы". Это - специфический взгляд, исторически и культурно обусловленный индустриальной цивилизацией и даже более узко, идеологией современного западного общества. С.Амин непосpедственно связывает эту пpоблему с евpоцентpизмом, в социальной философии которого методологический индивидуализм стал важным принципом: