Гвардия тревоги - Екатерина Мурашова

— Ты пересядь сюда, — сказал кто-то сбоку от Тимки.

Тимка начал оборачиваться от окна и уже в процессе того открыл рот, чтобы рявкнуть грубо: «Отвянь!» — или еще что-нибудь такое.

Обернулся и промолчал.

— На этой вот парте, впереди, никто не сидит. Нас вообще немного, с самого начала. Мы никогда целый класс не занимали. И что же ты станешь сидеть — как будто на острове…

Девочка со спускающейся ниже пояса косой как будто с ходу угадала его заветное желание — больше всего на свете Тимка мечтал очутиться на острове и жить там одному. Чтобы никто к нему не лез.

— Меня зовут Маша Новицкая.

Тимка хотел снова отвернуться к окну, но шея как будто бы окаменела и не желала поворачиваться. Светло-коричневые, с золотыми искрами глаза Маши Новицкой смотрели прямо на него. Девочка спокойно ждала и как будто ни секунды не сомневалась в том, что он станет с ней разговаривать.

— Тимка. Тимофей, — странно хрипнув голосом, произнес мальчик. Собственное имя всегда казалось ему каким-то кошачьим. Он не понимал, почему, и оттого злился, когда приходилось называть себя.

— Котофей Котофеевич, из детской сказки, — вдруг объяснила Маша. — Нам мама в детстве читала. Тебе, наверное, тоже. Тимофей.

Тимка открыл рот и забыл закрыть.

— Пересаживайся, — сказала Маша, взяла со скамьи его надорванную по шву сумку и переложила на парту впереди.

Тимке хотелось ударить по тонкому запястью, вырвать сумку, грязно выругаться и прогнать от себя девочку с косой так, чтобы ей больше никогда в голову не пришло даже посмотреть в его сторону… Он промолчал и остался сидеть на месте, только лежащие на парте ладони сжались в кулаки так сильно, что треснули поджившие корочки на костяшках.

— Кто тебя избил? — спросила девочка.

Тимка закрыл глаза и затряс головой, яростно желая, чтобы все немедленно исчезло. Вообще все, но особенно эта странная девочка, которая угадывает мысли и спрашивает его так, как девчонки никогда не спрашивают. Так спрашивают милиционеры. В голове отдалось острой болью.

— У тебя болит голова. Не тряси ее, — сказала Маша. — Кто тебя избил? Ты сам виноват? Первый полез?

— Я тут вообще с краю, — неожиданно для себя ответил Тимка.

— Я так и думала, — кивнула Маша. — Ты ведь сам по себе добрый.

Тимка собрал все силы, лязгнул челюстью и снова открыл рот. Это было уже слишком. Сейчас он наконец объяснит ей…

Внезапно Маша как будто исчезла. Захлопнув рот, Тимка огляделся и обнаружил ее в середине класса. Маша стояла возле своей парты, которую она делила с невысокой худой девочкой-брюнеткой. Золотистая Машина коса теперь висела на спине и как будто дразнилась. Остальные тоже стояли и смотрели на неизвестно откуда появившегося пожилого мужчину с седыми волосами. С последней парты его лицо казалось перечеркнутым несколькими резкими линиями.

«Неужели учитель?! Совершенно не похож! — изумился Тимка, встал возле своей парты и сделал неуверенный вывод: — Какие-то они тут все… странные…»

— Тимочка, ты чего так рано из школы-то пришел?

Тимка промолчал, швырнул сумку в угол прихожей, прямо в ботинках прошел в кухню, приподнял крышку и заглянул в стоящую на плите кастрюлю. Никакого аппетита имеющееся там варево с плавающими поверху островками застывшего жира не вызывало. Дружок встал на задние лапы и, царапая когтями по Тимкиным штанам-трубам, сообщил, что у него по поводу супа совершенно другое мнение. Он лично готов хоть сейчас…

— Перетолчешься! — Тимка грубо потрепал собачонку за загривок. — Сам сожру. Потом…

Мать не унималась:

— Тимочка, а ребятки там, в школе, как? Хорошие? Понравились тебе? А учителя?

— Да. Отвяжись.

— Но ты ведь завтра-то пойдешь? Пойдешь?

Униженно-тревожные нотки в голосе матери были невыносимы. На какое-то мгновение Тимка даже почувствовал, что понимает отца. И тут же самому стало противно.

— Пойду, — буркнул он. — Уймись только сейчас, ладно?

Тимка действительно собирался завтра идти в школу? Он и сегодня убежал сразу после первого урока неизвестно почему. Кто ему что сделал или сказал?

Но отчего-то вдруг показалось совершенно невозможным остаться и на перемене разговаривать с девочкой Машей. Он был уверен, что она опять сама подойдет к нему, чтобы закончить разговор. И что он ей скажет, если уже ясно, что попросту послать подальше девочку с косой у него почему-то не получается?

И правду, конечно, тоже сказать нельзя. А такие, как она, от своего не отступаются… Какие — такие?

Тимке нужно было время, чтобы обо всем этом подумать. Вот он и сбежал. А завтра — опять пойдет. Почему нет? Учитель — вроде бы ничего, нормальный. Тимка, конечно, ни одного слова не понял, что он там из математики задвигал, но это-то всегда так было, с первого класса. Ничего удивительного. И пацаны в этом классе вовсе не такой отстой, как в прежнем. И толстая девочка-поросенок, которая морщила нос-пятачок и его жалела, вообще-то, если подумать, не противная, а смешная. И Маша… Маша. Маша.

— Тимочка, ты супчику-то сейчас поешь. Или с Борей, когда он проснется. Спит еще Боря-то… — мать понизила голос.

— А чего, ему в лицей не надо, что ли? — неизвестно с чего завелся Тимка. — Сегодня, между прочим, первое сентября!

Параллельно самому стало почти смешно. Тоже нашелся — заботчик о братниной учебе.

— Да я его спрашивала, а он мне… — мать, кажется, собиралась заплакать.

— Да отстаньте вы от меня все! — крикнул Тимка, ринулся по темному коридору в туалет и захлопнул обшарпанную дверь перед самым носом Дружка, который решил было, что это — такая игра. Дружок обиженно заскулил и заскребся в дверь, а Тимка сел на унитаз, упер локти в колени и обхватил уши ладонями.

Мать. Борька. «Минералка». Деньги. Маша… Маша.

Дружок сначала злобно зарычал, а потом завизжал и отлетел в сторону от сильного пинка. «Зачем я с ним так рано пошел гулять? — подумал Тимка. — Надо было позже, ночью. Может, они бы ушли… Да все равно…»

— Собаку не тронь! — сказал он.

Парни были плохо одеты. И у всех у них были плохие зубы. Странно, что Тимка это заметил в темноте и вообще понял, но тем не менее…

— Ну что, пацан? — почти добродушно спросил главный, с лицом, похожим на смятое крутое яйцо. — Где наши деньги-то? Когда твой брательник отдаст?

— У вас с Борькой дела, у него и спрашивайте.

— Спросим и с него, ты не думай, — успокоил парень. — А может, ты за него отработаешь?

— Чего я могу? — насупившись, спросил Тимка. — Полы вам помыть?

— Ха! — осклабился парень. — Да ты сатирик, я погляжу!.. Не журись. Для каких дел, бывает, и мелкие нужны. Тебе сколько лет?

— Тринадцать, — соврал Тимка.

— Во! — обрадовался парень. — Самое то. До четырнадцати уголовка вообще не канает.

— Не хочу я, — подумав, сказал Тимка.

— А хто тебя спосит-то? — нещадно картавя, вступил в разговор еще один парень, состоящий из одних квадратов — голова, туловище, руки, ноги… Даже глаза у него были как будто квадратные.

Тимка между тем уже все решил. Решение его было извращенно логичным — он сам не мог этого не понимать. Разумеется, он согласится на все их условия — что он действительно может против взрослых парней, против которых и Борька-то, на шесть лет его старше, — мошка незаметная? Но согласится не сразу.

Пускай сначала попробуют его обломать. Это, конечно, будет стоить ему еще пары синяков и ссадин, но — ничего серьезного, самим же парням калечить Тимку вовсе не нужно. Зато — репутация. Где бы ни оказаться, но таким слизняком, как Борька, он не будет никогда. И таким, как отец. И таким, как мать…

— Да пошли вы!.. — сказал Тимка сквозь зубы и выругался с максимально возможной изощренностью.

Квадрат удивленно рыкнул и шагнул вперед. Остальные двое приняли подчеркнуто расслабленные позы, как бы подтверждая Тимкину догадку: никакой драки или тем более избиения. Просто небольшой урок в начальной школе мелких мазуриков. Отчаянно взвизгнув, Тимка прыгнул, не дожидаясь, пока Квадрат подойдет вплотную…

Мир вокруг него уже несколько раз взорвался и разлетелся разноцветными искрами, когда в нечленораздельное уханье парней и горестные причитания Дружка, как горячий нож в масло, вошел громкий, но подчеркнуто спокойный голос со стороны.

— Оставьте Тимофея и уходите!

Все остановились, как в детской игре «замри!». Тимка с асфальта, снизу вверх, сквозь щелочки заплывающих глаз увидел каких-то стоящих вокруг вполне взрослых на вид людей и с ликующим удивлением подумал, что Борька в кои-то веки раз не соврал. Значит, все это было не пустыми словами, и действительно ради брата он задействовал каких-то своих знакомых. Теплое чувство любви к старшему брату затопило Тимкину душу…

Но как это могло быть? Как они узнали, когда и где? Как вообще…