Бокал эльфийского (СИ) - Ольга Романовская

  Лара кивнула и выскользнула из дамской комнаты. Щёки пылали; госпоже Даш казалось, будто все осуждающе смотрят на неё, смеются. Мысль об увольнении казалась единственным спасением из подстроенной самой себе ловушки.

  Утром, когда Лара возвращала на место чайник и кувшин, ей показалось, будто Валентайн просматривает её личное дело. Не ради любопытства, разумеется. Он ничего не сказал, даже головы не поднял на робкое: 'Я всё сделала'.

  Сердце ёкнуло, когда Лара заметила шушукавшихся преподавателей у доски объявлений. Подумалось, вот оно, общественное порицание! Госпожа Даш замерла, лихорадочно огляделась, но заставила себя подойти. На самом видном месте красовалось выведенное знакомым почерком декана объявление о будущих открытых занятиях.

  Сгрудившиеся у доски преподаватели недовольно бурчали: 'Кто только придумал эти проверки, и кому пришла в голову светлая мысль проводить их у всех преподавателей? Значит, грядёт переаттестация, новые назначения и увольнения, корректировки учебной нагрузки'.

  У Лары отлегло от сердца. Открытые лекции - такая мелочь!

  Со счастливой, чуть глупой улыбкой она толкнула дверь и доковыляла до своего стола. Сгрузила туда свитки с домашними заданиями и задумалась, как быть дальше. Нельзя же вечно жить в страхе и бояться смотреть в глаза коллегам. И декану тоже. Он не забудет, оступится Лара, тут же припомнит.

  Подперев голову рукой, госпожа Даш гипнотизировала пыльное чучело виверры. Потом попробовала заполнить журнал, но рука сама собой потянулась в ящик за чистым листом.

  Строки торопливо ложились на зернистую поверхность: 'Прошу уволить меня по собственному желанию в связи...'. Тут Лара задумалась и туманно закончила фразу: 'В связи с невозможностью исполнять обязанности должным образом в должном объёме'.

  - Что пишешь? - над госпожой Даш склонился сухонький, как его любимые степные драконы, преподаватель естественных дисциплин, Самоний Рауш. Он ко всем, кроме начальства, обращался на 'ты', объясняя это тем, что так сердечнее.

  Лара поспешила прикрыть заявление рукой. Опять же, слухи пойдут, сплетни, пусть уж все постфактум узнают.

  - Да так, - уклончиво ответила она, - личное.

  - Ты сегодня красивая такая, будто лесная фея, - Самоний придвинул стул и сел, облокотившись о стол. - Даже не думал, что наша Лара на такое способна. Признайся, душу в кристалл заключила? - со смехом спросил он.

  Госпожа Даш вздрогнула. Это последнее, на что может решиться волшебник. Безусловно, Морена щедро отблагодарит, исполнит любое желание, но плата слишком велика, придётся отдать душу. Люди живут и без неё, только постепенно перестают быть людьми. Заключённая в кристалл душа же дарует Морене силу и молодость. Говорят, целый подземный зал в её горном замке заставлен сияющими камнями. Захочет хозяйка - сотворит из души живое существо, захочет - коснётся пальцами кристалла, и мгновенно сбросит сотни лет.

  К Морене приходили от безысходности: кто-то от беспросветного отчаянья, кто-то от снедающего желания, - и выходили из таинственного зала либо могучими колдунами, убить которых не могли долгие годы всем миром, либо в обнимку с призраками прошлого: детьми, жёнами, мужьями, братьями и сёстрами, до этого лежавшими в могилах. Для божественной волшебницы нет ничего невозможного, если взамен отдашь душу. Только прежним уже не будешь, лишишься всех чувств и желаний.

  - Что вы! - Лара испуганно замахала руками и, ойкнув, поспешила спрятать лист с заявлением в стол. Оставалось надеяться, Самоний не успел ничего прочитать. - Это же безумие!

  - Говорят, ещё один сумасшедший решился, в горы на поиски Морены отправился. Так-то...

  Самоний, наконец, встал, и Лара перевела дух.

  Пальцы тряслись; от одной мысли о холодных блестящих кристаллах леденело сердце. Нет, ни за что на свете она бы не рассталась с душой!

  Закипел чайник, Ларе предложили выпить кружечку, но она отказалась, вместо этого срывающимся, едва слышным голосом спросила:

  - Декан у себя или на занятиях?

  - У себя, - отозвался всё тот же Самоний. Чопорно оттопырив мизинец, он дул на чашку с горячим напитком. - Сам соизволил повесить радостное известие. Как бы не уволил кого!

  - Я так думаю, - Самоний переместился ближе и склонился к уху Лары, - он раскусил Наисия, что тот на него зуб имеет. Помнишь ведь, за кого большинство голосовало. А Сарен не дурак, наверняка разузнал, кто и что собой представляет. Такого не подсидишь!

  Лара кивнула, соглашаясь, хотя мысли её сейчас были далеки от борьбы за кресла верхушки факультета. Она не любила Наисия, заведовавшего кафедрой: слишком грубый, заносчивый, чванливый, но признавала, преподаватель он отличный. Один из немногих, кто знал не только теорию, но и практику. Наисий сколотил вокруг себя группу сторонников, которым негласно облегчал жизнь. Лара в их число не входила, она предпочитала держать нейтралитет. Видимо, поэтому дома опять лежала гора методичек с пометкой: 'Структурировать до вторника'.

  Самоний, видимо, ожидал другой реакции, потому что разочарованно отвернулся и примкнул к компании более разговорчивых собеседников.

  Накапав себе успокоительного - работа с людьми вынуждает держать флакончик в общем шкафу, - Лара убрала листы обратно в сумку и, воровато оглянувшись, достала заявление. Попрощавшись с коллегами и пожелав им удачного вечера, госпожа Даш торопливо оделась, прихватила зонтик и на негнущихся ногах направилась к кабинету декана. Она просто положит заявление на стол и уйдёт, не поднимая глаз, ничего трудного.

  Лара надеялась, у Валентайна кто-то есть, и прильнула ухом к двери. Увы, тишина. Тяжело вздохнув, Лара постучалась. В ответ донеслось приглушённое: 'Входите!', и госпожа Даш медленно, очень медленно повернула медную ручку. Она будто горела в руках.

  Декан сидел за столом и пил чай. Одним глазом просматривал газету, другим - записи в ежедневнике. Прядь волос упала на глаза - так трогательно, маняще... Лара тут же отвела взгляд и уткнулась в чайник. Он напомнил о приворотном зелье, и желание уволиться и уехать из Альды окрепло.

  - Что вы хотели? - Валентайн поднял голову.

  Пунцовая Лара быстро положила на стол мятое заявление и попыталась скрыться за дверью. Руки вспотели, платье душило, как утром.

  - Госпожа Даш, задержитесь, пожалуйста, - остановил её Валентайн и, нахмурившись, пробежал глазами заявление. Нахмурившись, гневно спросил: - Это что за детские шалости! Не подпишу.