Новое Будущее - Артём Николаевич Хлебников

Затем Петя заговорил так учено, что Володя разозлился и сказал, что Пете стоит перестать читать дневник сумасшедшего информатика.

– Ну нет, Майборода тут ни при чем, я сам додумался. Как бы тебе объяснить, помнишь, нам рассказывали о слабости Православной церкви, потому что там все кто в лес, кто по дрова. Нет, вся штука в том, что у православных все полицентрично. Мы ведь знаем это слово из геометрии, да? Там, где у нас один Папа римский, у них не один Патриарх, а множество патриархов, а им подчинялось множество епископов, и они все были разные. Это как монолитный стержень – и трос, сплетенный из множества канатиков. Все суммы переменные, и поэтому ошибки не фатальны.

– Козлевича на тебя нет, – сказал Володя.

– Козлевич у нас у всех один, – ответил Петя, – только он со мной на эти темы говорить не хочет.

Сам Володя думал, что зря он говорил родителям, что хочет в Консерваторию. Нужно сразу было сказать, что его тянет на философский, вернее, как теперь он назывался, «факультет богословия».

Его занимала мысль из старой тетрадки о том, что у человечества всегда есть вторая история, которая идет параллельно, но временами пересекается с той, что мы видим, образует узел и идет дальше. Но в момент соприкосновения обе истории обладают общим набором деталей и смыслов. И то, что в одной нитке истории кажется совершенно очевидным, в другой ощущается зашифрованными посланиями и тайными знаками.

И нам кажется, что в этих совмещениях, как и в самом течении истории, есть воля и план Бога или, на худой конец, людей в тайных обществах. А если Бог забыл нас, пустил свой бумажный кораблик по ручью и отвернулся, мы можем только записывать свои ощущения, чтобы потом рассказать другим. Кинуть бутылку с борта бумажного корабля или спрятать ее за старым органом, который пел по тысячам покойников.

А иногда Володя думал, что Бог велел вмешиваться в течение истории не своим тайным слугам, а всем людям сразу. И вот человечество бессознательно выбирает себе прошлое, такое, каким его хотят видеть. Прошлого никакого нет, оно взято из смутных человеческих желаний, и нет смысла восстанавливать какой-то правильный ряд событий, его нет, он меняется по желанию человеческой массы, которая не хочет правды, а желает удовлетворения.

На репетициях друзья теперь не разговаривали, а только терзали инструменты. Получалось плохо. Чувствовалось, как общая тайна зреет внутри каждого и вызывает разные мысли, и ничто больше не будет прежним.

Только Леночка, по-прежнему не посвященная ни во что, пела все лучше и лучше. К удивлению Володи, она больше не пыталась остаться с ним наедине. Оля чувствовала перемену в отношениях с Володей, но ничего не могла понять и от этого ужасно злилась.

Как-то во сне к нему пришел мертвый философ, который умудрился объегорить весь мир, и мир остался с носом, а философ умер, как и положено философу. В тоскливом сне философ был сварлив и говорил с Володей об объективной истине. Он сразу оговорился, что никакой объективной истины нет и весь мир, что мы видим вокруг, только некое представление, причем не обязательно наше.

– Что же делать? – спрашивал его Володя.

– Быть собой, – отвечал философ. – А чтобы быть собой, нужно найти себя.

Володя во сне заплакал от отчаяния, а когда проснулся, то понял, что слезы настоящие.

Этот сон приходил к нему еще несколько раз, и Володя все пытался выпытать у философа рецепт того, как понять: настоящая ли реальность перед тобой или выдуманная. Вдруг, говорил он, князь Владимир выбрал не папскую веру, а какую другую, а от нас все скрывают. Есть ли одна на всех реальность, или она всегда разная и просачивается сквозь пальцы, когда ее хочешь утвердить в своем сознании. Ведь Бог один, значит, и реальность его должна быть одна. Но тезка Великого князя ничего не добился от своего собеседника, а в конце концов философ просто огрел его палкой.

– Вы знаете, – сказала как-то Оля, когда они отыграли итальянскую песню про красотку, которая встанет на место павшего бойца. – Мне кажется, что за нами следят. Сначала я воспринимала все как игру, но потом поняла, что за нами наблюдают. Причем все – и молодежное движение «Целибат», и гимназическая капелла «Сила через радость», в которой поют двое мальчиков из нашего класса, и театральная студия «Зеленые рукава» во Дворце скаутов, куда я хожу к подруге… И все учителя.

– Это называется – паранойя, – мрачно сказал Петя.

– Это называется – предчувствие, – возразил Володя. – Просто всем видно, что мы постоянно о чем-то думаем, и совсем не об экзаменах. Аж дым из ушей идет от наших напряженных мыслей. От глагола к глаголу, в чем укорял нас святой Корилл.

Но прошли и экзамены. Володя сдал все на отлично, Петя так сдал только естественные науки, но он был призером нескольких олимпиад и не сильно придавал значение аттестату. Оля получила довольно средние оценки, но особенно не расстроилась.

– Все равно, – сказала она, – у нас в семье нет денег, чтобы платить за университет. Это за вас заплатят, а я пойду на курсы медсестер Святой Терезы, а потом, на следующий год, меня возьмут в медицинский по квоте.

У Володи сжалось сердце – он понял, что совсем забыл, что Оля живет с матерью на пенсию за погибшего отца-огнеборца.

В конце года в Гимназии устраивали концерт в честь ежегодного праздника. Вся страна отмечала годовщину взятия Иерусалима.

Это был праздник всего народа, да что там, многих народов, хотя именно русскими могилами усеяно все пространство от Днепра до Дуная и от Каппадокии до Синая. Именно благодаря России был отвоеван Гроб Господень, и она вынесла на себе основную тяжесть трехсотлетней войны. Об этом помнит степь от кургана до кургана, где в запахе чабреца спали каменные бабы в календаре былых времен и по ночам сходились жабы на поклон к их плоским ногам.

И вот свершилось, ситуация пришла к логическому завершению. Петя сказал, что он окончательно разобрался с посланием Майбороды. Следуя его указаниям, Петя отредактировал транслятор, и во время концерта на огромных экранах (а они действительно были огромными – один в качестве задника и еще два по бокам на стенах) программа напишет «Помни о прошлом» на кориллице.

– Вполне невинно, – вздохнул Володя.

– А мы, кажется, и не хотим никого оскорбить, – парировал Петя. – Мы хотим продолжить дело человека, который считал, что мир разнообразен.

– Только мир поймал его – и цап-царап, – вступила Оля. – На