Туман Лондонистана - Сергей Костин

Вопросы возникают. Этот Возняк, хотя и авторитетный критик, человек не заносчивый. Спросит не только, как готовится то или иное блюдо, — и семьей поинтересуется (а с этого начинается любой разговор между добрыми знакомыми), и ваше мнение о политике выслушает (а у кого из поживших людей его нет?). Он ведь время от времени приходит пообедать или поужинать в уже хорошо знакомые места. Проверить, не испортилась ли кухня, а то и для собственного удовольствия, чтобы вкусно поесть. Многие рестораны счастливы назвать Возняка завсегдатаем. Иногда разговор так хорошо пойдет, что хозяин присоединится к нему за турецким кофе или чаем с мятой, и тогда уже можно не спешить, особенно если день жаркий, а сидишь на террасе. Правда, задобрить этого ценного человека невозможно: поговорит мило, а напишет потом, что думает, не всегда комплиментарно. Зато и уважение снискал заслуженно — а это ценят все без исключения. Чего стоит хороший, но купленный отзыв?

Потом в каких-то заведениях арабской кухни появляется новый завсегдатай. Обходительный, щедрый, и посмеяться готов, и, когда уже станешь с ним на короткую ногу, выручить не откажет. Человек со связями, умеет решать проблемы. И дружбу ценит. Такому сам спешишь оказать услугу, тем более что тот в долгу не останется.

Конечно, отношения складываются не всегда так гладко — на всякое можно нарваться. Не захочет хозяин, менеджер, официант или человек, который в этом ресторане, как говорится, столуется, делиться своими наблюдениями за клиентами: кто ведет себя необычно, кто использует это место для подозрительных встреч. И уж тем более откажется фотографировать странных посетителей. Кто-то побоится, поняв, какого рода люди этого нового завсегдатая интересуют. Кто-то, что хуже, уже оказывает такую услугу полиции. А кто-то, что совсем плохо, сам связан с террористами. Затеет двойную игру или просто придет тот человек поужинать, а потом концов его не найти. Однако в любом случае ресторанный критик Возняк будет вне подозрений.

Вот так Лешка и работал. Присматривался к людям (это называется разработка), кто-то казался ему перспективным объектом, и он передавал его гастролеру-вербовщику. Разработчик Кудинов был хорошим, за все время жизни в Лондоне срывов и провалов у него не было. Вербовщик, который иногда и вел потом агентов, действительно рисковал — это если Лешка ошибся бы и человек из ресторана сам был связан с экстремистами. Но вербовщик приезжал на встречи из другой страны, и его всегда подстраховывала пара крепких ребят.

На все это, понятно, требовалась масса времени. Это не пустая фраза. Масса времени — месяцы и годы. И, понятно, денег, вложенных к тому же в неопределенное будущее. Зато к тому моменту, когда земля под ногами дрогнула, Эсквайр мог сооружать свои замысловатые конструкции не на зыбучих песках, а на заранее залитом бетонном фундаменте.

Именно по этой схеме был завербован Ашраф, который до своего назначения просто регулярно наезжал в британскую столицу. Кудинов был для него всего лишь любителем острой пищи за соседним столом, с которым они перебрасывались парой фраз. А вел его какой-то наш человек, который делать этого больше не мог. Не важно, по какой причине — он мог где-то засветиться или выйти в отставку, заболеть, умереть, в конце концов. Ашраф же был завербован формально и знал правила игры. На него в условленном месте в условленное время и с определенным паролем мог выйти любой новый сотрудник (только он думал, что «тоже американец»). Так в дело вступил я.

Однако поскольку большую часть работы проводил Кудинов и раз он, как и я, был учеником Эсквайра, у него на мусульманских экстремистов была целая база данных. Ее-то он мне и передал на дискете после нашей прогулки в лесу под рокот самолетов, заходящих на посадку в режиме форсаж.

5

В Лондоне я обычно останавливаюсь в пятизвездочном «Меридьен» на Пикадилли. Это немного пафосная, но действительно очень комфортная гостиница в самом центре города. Номера здесь недешевые — стандартный одноместный стоит 234 фунта в сутки, — но привести партнеров туда не стыдно. В холле все добропорядочного зеленого цвета: и стены, и ковер из ромбов двух оттенков, и кожаные кресла и диваны. Напротив ресепшена — там две стойки, чтобы клиентам не пришлось ждать — ступеньки ведут вниз, в «Бёрлингтон бар». И там все зеленое, если не считать висящих по стенам картинок и статей из старинных газет. Но туда не ходите — разливного пива вам не дадут, что, мне кажется, для Англии возмутительно. Правда, Сохо с его многочисленными пабами в двух шагах, а после пары пинт пройтись несколько сотен метров даже полезно.

Отвечать за весь номер — что в нем точно нет скрытых видеокамер — я бы не взялся. Я и на жучки комнаты не проверяю, хотя у меня есть чем, а обнаружить камеру куда сложнее. Да и зачем? В отеле я просто американский предприниматель Пако Аррайя, которому скрывать нечего. Иначе представьте, что камера где-то установлена и в нее видно, как постоялец внимательнейшим образом осматривает все стены и предметы, чтобы ее выявить. Откручивает цоколь настольной лампы, ползает под столом, потом залезает на стул. Как в кино, его лицо, искаженное широкоугольным объективом, заполняет весь кадр и, не обнаружив камеру, удаляется. Ребята из службы безопасности описаются же со смеху, а потом позвонят в МИ-5.

Поэтому я вставил Лешкину дискету в ноутбук, а сам сел на кровать, подперев поясницу подушками. Даже если в стене и есть малюсенькое отверстие, за которым спрятана камера, она увидит только мою спину. А все остальные, если таковые имеются, будут показывать человека, который что-то читает в своем компьютере, оперевшись о спинку кровати.

Я провел за этим занятием всю вторую половину дня, успокаивая себя тем, что уж вечерний отдых я заслужил любой. Материала у моего обстоятельного друга была гора, и, просеивая его на все более тонком сите, я пришел к следующим выводам.

Первое. Организаций, которые так или иначе были связаны с мусульманскими экстремистами, в Англии было великое множество. Дотошный Кудинов не только переводил каждое наименование, но давал транслитерацию, то есть записывал арабское название английскими буквами. Ведь многие слова по-разному можно перевести, а так разночтения устранялись — это как латинское название в каталоге растений. Но и на этом мой педантичный друг не останавливался: дальше шло название организации в оригинале, тот есть арабской вязью. Этого языка в наборе Кудинова, как я знаю, нет. Видимо, копировал из интернета.

Из-за этой ли чрезмерности или просто из-за количества в большинстве своем безобидных названий у меня скоро голова пошла кругом. Ключевыми словами в них были, конечно же, «мусульманский», «исламский», но чаще всего «помощь», «поддержка», «солидарность», лишь изредка «освобождение». Часть из них, не скрываясь, называлась «Комитет помощи Чеченской Республике» или «Комитет солидарности с Чечней». Это были официальные организации, зарегистрированные британскими властями.

Были и другие, действующие нелегально и, если и не преследующиеся де-юре, то наверняка находящиеся в поле зрения спецслужб. В их названиях фигурировали уже слова типа «джихад», «армия», «вооруженный». Они осваивали бюджеты, которые предоставляла им первая группа официальных движений, а также некоторые государства типа Саудовской Аравии или Ирана — или же еще международные организации вроде «Аль-Каиды». Всем этим союзам, ассоциациям, комитетам и движениям, которые так или иначе старались помочь чеченским братьям, счет шел на многие десятки. Иметь своего человека пусть в каждой пятой такой организации было немыслимо.

Ситуация немного облегчалась тем, что — это уже третье — значительная часть мусульманских структур занималась лишь сбором средств. Им приносили деньги — по убеждению или следуя добрым, хотя и настойчивым советам имамов — и удачливые бизнесмены, и простые верующие: торговцы, строители, даже мусорщики. Куда уходили эти суммы, знали лишь немногие, но и эти немногие не занимались конкретной подготовкой боевиков и террористов. А таких организаций было намного меньше.

В Великобритании законы в отношении свободы слова одни из самых либеральных, зато правила ношения оружия очень строгие. Там еще не так давно — на памяти людей, до сих пор служащих в полиции, — табельное оружие имели право брать только на задержание преступников. Поэтому подготовкой боевиков для Чечни занимались за границей. Не в самой Чечне — там для этого не было условий. В основном в Афганистане и Пакистане, но и в Йемене, Судане, Ливане, даже на Северном Кипре. Однако один лагерь, по сведениям Лешкиных агентов, существовал и в Англии. Вернее, в Южном Уэльсе, около местечка Йет-Гоч.

Очевидно также, что лишь немногие нелегальные организации занимались переброской боевиков в военные лагеря. Людей нужно было разбить на небольшие группы, снабдить документами, достаточно надежными, чтобы проходить паспортный контроль в аэропортах, свести со своими людьми в перевалочных странах. И все это в строжайшем секрете, чтобы боевиков нельзя было перехватить и обезвредить. Вот связи в одной из таких структур нас и просили наладить, чтобы внедрить своего агента.