Волшебный бумеранг - Николай Руденко

Наблюдая за тем, с каким достоинством держался этот меднокожий австралиец и как обращались к нему воины, Коля понял, что это их вождь.

Какая страшная вещь немота! А Коля был сейчас словно бы немым, так как ничего не мог сказать этим людям. Он дёргал то за пояс, то за руку кого-нибудь из воинов и показывал туда, где, по его мнению, стоял фрегат "Отважный", но в ответ слышал только одно слово:

- Ечука...

Что это значит? Наконец один из воинов подвёл его к чернобородому вождю и, тыча пальцем в грудь шоколадного великана, повторил:

- Ечука!..

Коля не понял, было ли это собственное имя или название рода, но ему стало ясно, что власть в племени принадлежала этому сильному человеку с добрым лицом и сердитыми глазами. Коля попытался объяснить, что Володю не следует нести в джунгли, что его давно ждут на корабле. Это был язык жестов, но Ечука, кажется, понял. Его рука опустилась на голову юнги.

Потом он подвёл к Коле юношу с тёмно-синими глазами. Взяв Колину руку и руку этого юноши, Ечука соединил их ладонь в ладонь. Юноша белозубо улыбался и что-то быстро говорил, но из его весёлой скороговорки можно было понять только одно - что его зовут Акачи.

Глядя на Ечуку и его воинов, Коля удивлялся тому, что на их лицах не было заметно и тени печали. Они шли так спокойно, как идут косари, возвращаясь домой после работы. Сзади несли убитых мужчин, женщин, детей. Никого из мёртвых и раненых они не оставили на окровавленной поляне. А чуть поодаль вели связанных колонистов. Их было трое. Среди них Коля узнал и "народоведа" в охотничьих сапогах. Его шляпа красовалась на голове туземца, который шёл впереди этой троицы, крепко держа в руках ремень из кожи кенгуру. Так погонщик ведёт ленивых волов на верёвке.

Курбского не было. Видимо, он остался там, на поляне. Во время боя Коле некогда было смотреть по сторонам. А сейчас словно кто-то осветил лучом тайные уголки его памяти. Да, да, князь присоединился к колонистам. Значит, ему не помогло и то, что Владимир отказался от выстрела. Если его не настигла пуля, значит бумеранг...

Акачи не отходил от Коли. Показывая то на дерево, то на копьё, то на солнце, изредка выглядывавшее из густой листвы,- на всё, что попадалось на глаза, юноша объяснял, как это звучит на языке его племени. В этом языке было много шипящих звуков. Коля знал уже, как называются волосы, нос, губы. Взяв в руки два кремня, Акачи приложил к одному из них травяной фителёк и почти незаметным движением высек огонь. Размахивая искристым фитильком перед лицом мальчика, Акачи повторял, нажимая на каждый слог:

- Ша-чу-ши, ша-чу-ши, ша-чу-ши...

Этого было достаточно, чтобы Коля запомнил: шачуши - значит огонь. В полночь они подошли к каким-то шалашам, которые и были, вероятно, стоянкой племени Ечуки. Володю положили в небольшой шалаш, куда воины вместе с Акачи тотчас же принесли свежей, пахучей травы.

Поляну окружали непроходимые леса. Воины сразу заснули, а их жёны и матери при свете костров свежевали убитых по дороге кенгуру. За спинами туземок в травяных сумочках спали малыши. Женщины ни на минуту не расставались с этой драгоценной ношей.

Владимир начал бредить. Коля нащупал панцирь небольшой черепахи, куда Акачи налил прохладной воды. Оторвав от рукава собственной матроски кусочек ткани, он намочил его и приложил к пересохшим губам мичмана. Потом влажной тряпочкой вытер ему лицо. Свет костра, проникающий в шалаш, окрасил щеки Володи румянцем. Вскоре Коле показалось, что мичман раскрыл глаза. Нет, не показалось - в самом деле, его губы шевельнулись, и Володя тихо спросил:

- Где мы? Капитан знает о дуэли?

- Молчи, тебе нельзя разговаривать. Фёдор Иванович ничего не знает.

Скрябин повернул голову. Видимо, это движение причинило ему боль. Глаза его остановились на костре и на женщинах, готовящих ужин.

- Да-а, понимаю...

И вдруг из другого угла Коля услышал шёпот Вольфа:

- Мальчик, я имел визит Петербург. Я ист грос учёный. Меня принималь руссише император. Я буду писать императору. Он сделает тебя маленький умный паж...

Коля не счёл нужным объяснять "великому ученому", что его никак не прельщает эта неожиданная возможность.

Вечером начался большой праздник: Акачи вступал в круг молодых людей. К этому событию мальчики старшего возраста готовятся по нескольку лет. Им наносят глубокие раны, заставляют прыгать с высоких эвкалиптов, бросаться с гранитных скал в пену сумасшедших водопадов. О тех, кто не выдерживает этих испытаний и гибнет, не жалеют даже собственные родители: всё равно из такого не вышло бы настоящего воина. А тот, кто остался в живых, получает право носить на своём теле самые почётные украшения - багряные рубцы поперёк груди.

Такие рубцы уже украшали грудь Акачи. Они были ещё свежими, видно, совсем недавно зажили. Коля, притронувшись пальцами к шрамам Акачи, спросил:

- Очень было больно? Правда?..

Акачи улыбнулся, показав крепкие белые зубы.

- Воину Благородного Какаду не может быть больно.

Коля сообразил: какаду, яркая красногрудая птица - тотем племени Ечуки.

Его уже не удивляло то, что он понимает язык Акачи: действовали чары дедушкиного бумеранга...

Праздник должен был длиться четырнадцать дней. Потом Акачи получит право выбрать себе жену. А если она родит ему сына и сын тоже станет взрослым воином, тогда Акачи сможет войти в почётный круг старых людей.

Коле очень хотелось побывать на этом празднике, но мичману стало хуже, и он вернулся в шалаш. Кроме них, в таборе остались только женщины и дети им запрещалось принимать участие в празднике. И ещё караульный, стоявший у их шалаша.

На вершине крутого холма уже пылали костры. Вскоре оттуда стали раздаваться песни и воинственные крики. Володя уснул. Коля хотел было вылезти из шалаша, но услышал голос Вольфа:

- Мальчик, завтра чёрный брюх меня съедал. Я имел грос тайна. Ты должен меня спасай.

Вольф лежал в углу, туго перевязанный верёвкой. Часовой время от времени подходил к нему. Именно ради Вольфа его и поставили у шалаша.

- Тайна? - переспросил Коля.- Какая у вас тайна?

- Это нужен всем люди. Это есть большой наука.

Когда часовой вышел, Коля расстегнул воротник Вольфа и, нащупав под рубашкой твёрдую, в несколько раз свёрнутую бумагу, достал её. Он вышел из шалаша и при свете костра удивлённо разглядывал рисунок, сделанный угольным карандашом. Хитрая бестия этот Вольф! И зачем только голову морочит? Подумаешь, какая невидаль!

Но когда Коля вернул рисунок Вольфу, тот, мешая немецкие и русские слова, что-то быстро залопотал. Но Коля понял только одно:

- Мальчик не есть понимайт. Мальчик есть глупый...

Вольф принялся объяснять, что это не его рисунок - он, Вольф, сделал лишь точную копию с рисунка, найденного в пещере. Этой находке может позавидовать любой антрополог. Найденное Джемсом Куком в пещерах острова Танны изображение первобытного туземца нельзя и сравнить с этим, австралийским. Герр Вольф убеждён, что в австралийском рисунке заключена одна из самых великих тайн человечества. Пусть мальчик только присмотрится к глазам этого человека, изображённого на рисунке, к чертам его лица. Разве этот человек хоть немного похож на кого-нибудь из австралийских дикарей! О нет! Это тип человека, умственное развитие которого давно превалирует над развитием плоти. Даже среди культурных народов редко встречаются люди с такими ярко выраженными чертами высокого интеллекта. На рисунке, найденном Куком, тоже были заметны такие черты, но в значительно меньшей степени. Европейские этнографы были поражены находкой Кука, но о ней быстро забыли. А то, что нашёл он, герр Вольф, взбудоражит весь мир. Пусть мальчик обратит внимание на глаза. Разве можно теперь где-нибудь увидеть такие огромные глаза? Но ведь этот человек не коренной австралиец? Кто же тогда он? Откуда он сюда пришёл? Австралия всегда была отрезана от других материков. Об этом свидетельствуют её фауна и флора. И вообще откуда взялись в Австралии люди? Переселились с севера? Но ведь австралийцы и доныне не знают мореплавания! Кроме того, австралоидный тип человека не похож ни на какие другие расы. Герр Вольф исследовал это на сотнях черепов.