Стихи - Яков Полонский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Развалину башни, жилище орла…»
Развалину башни, жилище орла,Седая скала высоко подняла,И вся наклонилась над бездной морской,Как старец под ношей ему дорогой.
И долго та башня уныло глядитВ глухое ущелье, где ветер свистит;И слушает башня — и слышится ейВеселое ржанье и топот коней.
И смотрит седая скала в глубину,Где ветер качает и гонит волну,И видит — в обманчивом блеске волныШумят и мелькают трофей войны.
1845ПОСЛЕДНИЙ РАЗГОВОР
Соловей поет в затишье сада;Огоньки потухли за прудом;Ночь тиха. — Ты, может быть, не рада,Что с тобой остался я вдвоем?
Я б и сам желал с тобой расстаться;Да мне жаль покинуть ту скамью,Где мечтам ты любишь предаватьсяИ внимать ночному соловью.
Не смущайся! Ни о том, что было,Ни о том, как мог бы я любить,Ни о том, как это сердце ныло, —Я с тобой не стану говорить.
Речь моя волнует и тревожит…Веселее соловью внимать,Оттого что соловей не можетЗаблуждаться и, любя, страдать…
Но и он затих во мраке ночи,Улетел, счастливец, на покой…Пожелай и мне спокойной ночиДо приятного свидания с тобой!
Пожелай мне ночи не заметитьИ другим очнуться в небесах,Где б я мог тебя достойно встретитьС соловьиной песнью на устах!
1845ЗАТВОРНИЦА
В одной знакомой улице — Я помню старый дом,С высокой, темной лестницей, С завешенным окном.Там огонек, как звездочка, До полночи светил,И ветер занавескою Тихонько шевелил.Никто не знал, какая там Затворница жила,Какая сила тайная Меня туда влекла,И что за чудо-девушка В заветный час ночнойМеня встречала, бледная, С распущенной косой.Какие речи детские Она твердила мне:О жизни неизведанной, О дальней стороне.Как не по-детски пламенно, Прильнув к устам моим,Она дрожа шептала мне: «Послушай, убежим!Мы будем птицы вольные — Забудем гордый свет…Где нет людей прощающих, Туда возврата нет…»И тихо слезы капали — И поцелуй звучал —И ветер занавескою Тревожно колыхал.
1846НИЩИЙ
Знавал я нищего: как тень,С утра бывало целый деньСтарик под окнами бродилИ подаяния просил…Но все, что в день ни собирал,Бывало к ночи раздавалБольным, калекам и слепцам —Таким же нищим, как и сам.
В наш век таков иной поэт.Утратив веру юных лет,Как нищий старец изнурен,Духовной пищи просит он. —И все, что жизнь ему ни шлет,Он с благодарностью берет —И душу делит пополамС такими ж нищими, как сам…
1847ГРУЗИНСКАЯ НОЧЬ
Грузинская ночь — я твоим упиваюсь дыханьем!Мне так хорошо здесь под этим прохладным навесом,Под этим навесом уютной нацваловой[2] сакли.На мягком ковре я лежу под косматою буркой,Не слышу ни лая собак, ни ослиного крику,Ни дикого пенья под жалобный говор чингури[3].Заснул мой хозяин — потухла светильня в железномВисячем ковше… Вот луна! — и я рад, что сгорелоКунжутное [4] масло в моей деревенской лампаде…Иные лампады зажглись, я иную гармонию слышу.О боже! какой резонанс! Чу! какая-то птица —Ночная, болотная птица поет в отдаленья…И голос ее точно флейты отрывистый, чистый,Рыдающий звук — вечно та же и та жеВ размер повторенная нота — уныло и тихоЗвучит. — Не она ли мне спать не дает! Не она лиНапела мне на душу грусть! Я смыкаю ресницы,А думы несутся одна за другой, беспрестанно,Как волны потока, бегущего с гор по ущелью.Но волны потока затем ли бегут по ущелью,Чтоб только достигнуть предела и слиться с волнамиБезбрежного моря! — нет, прежде чем моря достигнуть,Они на долину спешат, напоить виноградные лозыИ нивы — надежду древнейшего в мире народа.А вы, мои думы! — вы, прежде чем в вечностьУмчитесь, в полете своем захватив мириадыМиров, — вы — скажите, ужель суждено вамНоситься бесплодно над этою чудной страною,Так страстно любимою солнцем и — выжженной солнцем!
<1848>ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА
Вчера к развалинам, вдоль этого ущелья,Скакали всадники — и были зажженыКостры — и до утра был слышен гул веселья —Пальба, и барабан, и вой зурны.
Из уст в уста ходила азарпеша[5],И хлопали в ладоши сотни рук,Когда ты шла, Майко, сердца и взоры теша,Плясать по выбору застенчивых подруг.
Сегодня вновь безлюдное ущельеГлядит пустыней, — мирная пальбаЗатихла — выспалось похмелье —И съехала с горы последняя арба!
Не все же праздновать! — веселый пир народныйПрошел, как сон… Так некогда любовьМоя прошла — пыл сердца благородныйПростыл, давно простыл; — но не простыла кровь!
Как после праздника в глотке вина отрадуНаходит иногда гуляка удалой,Так рад я был внимательному взглядуМоей Майко, плясуньи молодой!
Что ж медлю я… Бичо! ты, конюх мой проворный!Коня!! — Ее арбу два буйвола с трудомВезут. — Догоним… Вот играет ветер горныйКатибы[6] бархатной пунцовым рукавом.
1849НЕ ЖДИ
Я не приду к тебе… Не жди меня! Недаром,Едва потухло зарево зари,Всю ночь зурна звучит за Авлабаром[7].Всю ночь за банями поют сазандари [8].
Здесь теплый свет луны позолотил балконы,Там углубились тени в виноградный сад,Здесь тополи стоят, как темные колонны,А там, вдали, костры веселые горят —
Пойду бродить! — Послушаю, как льетсяНагорный ключ во мгле заснувших Саллалак[9],Где звонкий голос твой так часто раздается,Где часто, вижу я, мелькает твой личак[10].
Не ты ли там стоишь на кровле под чадрою,В сиянье месячном?! — Не жди меня, не жди!Ночь слишком хороша, чтоб я провел с тобоюЧасы, когда душе простора нет в груди;
Когда сама душа — сама душа не знает,Какой любви, каких еще чудесПросить или желать — но просит — но желает —Но молится пред образом небес,
И чувствует, что уголок твой душен,Что не тебе моим моленьям отвечать, —Не жди! — я в эту ночь к соблазнам равнодушен —Я в эту ночь к тебе не буду ревновать.
<1849>САТАР[11]
Сатар! Сатар! твой плач гортанный —Рыдающий, глухой, молящий, дикий крик —Под звуки чианур и трели барабаннойМне сердце растерзал и в душу мне проник.
Не знаю, что поешь; — я слов не понимаю;Я с детства к музыке привык совсем иной;Но ты поешь всю ночь на кровле земляной,И весь Тифлис молчит — и я тебе внимаю,Как будто издали, с востока, брат больнойЧерез тебя мне шлет упрек иль ропот свой.
Не знаю, что поешь — быть может, песнь Кярама,Того певца любви, кого сожгла любовь;Быть может, к мести ты взываешь — кровь за кровь —Быть может, славишь ты кровавый меч Ислама —Те дни, когда пред ним дрожали тьмы рабов…Не знаю, — слышу вопль — и мне не нужно слов!
1851СТАРЫЙ САЗАНДАР
