Увидеть весь мир в крупице песка… - Юрий Андреевич Бацуев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда подъехали к моргу, H. H., Виктор и мой друг Валера, зажав носы, не захотели прикасаться к покойнику. Пришлось нам с Евгением Сергеевичем заносить его. Мы положили останки на пол и собрались уходить. Однако служитель сказал, что надо его высвободить от того, во что он завёрнут. От спального мешка мы его избавили довольно просто, разрезав ткань. А когда стали переворачивать, чтобы освободить от марлевого полога, вдруг раздался такой стонущий звук, от которого у нас на головах зашевелились волосы. Это внутренности покойного, меняя положение, вытеснили скопившийся в организме воздух и он, выходя наружу, издал этот страшный звук.
…Выехав за посёлок, где-то у реки на безлюдье, мы остановились, чтобы освободить кузов от соломы и оставшегося «обёрточного материала». Тут мои начальники (Н. Н. и Виктор) и мой друг Валера вновь начали зажимать носы, плеваться и разбегаться в стороны. Тут уже меня прорвало: «Как вам не стыдно! – орал я. – Это же наш товарищ, который с нами за одним столом хлеб-соль ел, жил и работал с нами. И может даже, по нашей вине погиб. Мы не уберегли его, да и не берегли вовсе!»,– а дальше шёл мой беспредельный мат. Начальство безмолвствовало.
Опять же с Евгением Сергеевичем очистили мы злосчастный кузов, обдали водой и, наконец, поехали в сторону Алма-Аты.
С Валеркой мы добирались до дома молча, отношения были натянуты. Но как только узнали, что у меня 12 июля родилась дочь – неприязнь отодвинулась на задний план. Заботы поглотили нас.
…Похороны журналиста прошли без моего участия. Представлял нашу партию на них Евгений Сергеевич. Мать Володи чуть с ума не сошла. Она жила в Алма-Ате по соседству с Н. Н. и по её просьбе он взял на работу её сына. Она так обиделась на него за то, что не уберёг сына, что даже вскоре продала дом и уехала в другое место, чтобы только не встречаться с Н. Н. даже случайно.
Николая Николаевича после расследования несчастного случая освободили от занимаемой должности и перевели в тематическую партию, понизив до ст. гидрогеолога.
Виктора на три месяца по законодательству перевели в рядовые инженеры. Работы на том участке временно свернули.
Валерку, моего друга – художника передали в Алма-Атинскую экспедицию к друзьям – гидрогеологам. Дорабатывал этот сезон он в горах Заилийского Алатау, обутый в трикони и верхом на коне. Там проводились инженерно-геологические работы по изучению селей. Потом он вернулся в Ярославль на учёбу в художественное училище. А на следующий год снова, но уже с напарником, тоже художником, приехал к нам, в нашу партию. Жизнь продолжалась.
Володя Попазов погиб в возрасте 28 лет. Раньше, до работы в редакции районной газеты, на лето он выезжал на Памир, работал там, по его рассказам, в какой-то лаборатории. Это был человек красивой внешности.
Так неожиданно и нелепо закончилась жизнь молодого мужчины, с которым встретиться и общаться мне довелось.
Апрель 1966 г.
Прошёл год, и мы снова едем на Каратал. На этот раз нас едет три человека: старший гидрогеолог Виктор, шофёр Василий Иванович, тёзка Сташкова (дядя лет 50) и я – теперь уже старший техник – гидрогеолог. Хотя кабина свободна, ни Виктор, ни я не занимаем её, мы: то валяемся в кузове на спальных мешках, расстеленных вдоль него, то просто взираем по сторонам и любуемся бурыми гранитными скалами перевала Архарлы. Эта дорога нам хорошо знакома. Проезжая через перевал, я всегда смотрю на «шапку-гору», что находится по левую сторону дороги. Эта гора мне представляется готовым пьедесталом, на который когда-нибудь люди вознесут вдохновенного исследователя Казахстана, космонавта или шофёра, или чабана, в общем – непоседу, мечтателя, олицетворяющего дух грядущего времени. Каждый раз я возношу на пьедестал одного из этих героев.
…Но «шапка – гора» остаётся позади, и мы уже вырываемся из каменных ворот перевала. В последний раз я оглядываюсь назад и прощаюсь, прощаюсь ли? – Нет, я впервые после длинных конторских камеральных дней, здороваюсь с обелиском, который возвышается на утёсе при выезде с Архарлов. Ходит легенда, что барельеф этот установлен братом одного из пострадавших при столкновении автомашины с тягачом. Говорят, при катастрофе погибли все. Изображение на барельефе не имеет, однако, ничего общего с легендой. И, тем не менее, мне взгрустнулось. Я вспоминаю уже наше горе, которое произошло в отряде в прошлом сезоне. Мы давно уже оставили позади Талды – Курган, Уштобе и едем по песчаной степи, а я все перебираю в памяти эпизоды этой трагической и нелепой смерти. По сей день смерть Володи Попазова мне кажется до слёз глупой. Может быть, я думаю об этом потому лишь, что это был первый человек, которого я хорошо знал, с кем жил в палатке, работал плечом к плечу, и которому суждено было погибнуть почти на моих руках. Он не был моим другом, он скорее был моим коллегой и по работе, и по учёбе. С той лишь разницей, что я давно уже работал в геологии и только что поступил в КазГу на филфак, а он недавно попал к нам в партию, но лет пять уже числился в университете на том же факультете. И тем не менее сожаление о его преждевременной смерти не оставляло меня ни на миг, хотя прошёл вот уже целый год. Это был, выражаясь языком предков, порядочный повеса, весельчак и красавец – отец его был болгарин, мать не то русская, не то украинка. Он поступил к нам в надежде познать труд геологов. Но не успел даже познакомиться с бытом геологов. 0т избытка веселья он и погиб: его нашли на берегу Каратала, только голова и руки его были в воде. Я подъехал, когда уже ни искусственное дыхание, ни массаж в области сердца, который делала ему медсестра, не смогли спасти его.
…Прошёл год, мы снова едем на Каратал, снова на старое место. Нас срочно по рации вызвали на скважину, которая вскрыла молибденит. Это результат нашей работы, это то, чего нам сейчас не хватает для дальнейшего стимула. Новый гидрогеохимический метод поисков месторождений оказался результативным и обнадёживающим наши старания.
– А мы давно вас
