Тень прошлого - Дмитрий Шухман

Магистр Дерек был стар. Желтая кожа плотно как чулок обтягивала кости черепа. Руки, которые он держал, сцепив пальцы, перед собой напоминали тонкие сучья иссохшего без воды дерева. Он сидел за складным столиком, заваленным бумагами, на крышке шкафчика на расстоянии вытянутой руки тускло поблескивал лазерный пистолет. Лежал он там скорее по старой привычке — вряд ли магистр успел бы в случае чего до него дотянутся, да ему это и не требовалось. Солдаты, что отконвоировали меня сюда сейчас стояли у меня за спиной.

«Винсент Брок», — мне сразу стало не по себе. Я не слышал свою фамилию уже лет десять.

Магистр продолжил:

«Должен сообщить вам, что вы находитесь на чрезвычайном трибунале правосудия. Обычно для проведения трибунала требуется три председательствующих, но ввиду ситуации это невозможно. Вы обвиняетесь в… — магистр выудил из кипы листов какую-то бумажку: — Многократном провозе контрабанды. Распространении наркотиков. Незаконном использовании транспортного средства. Попытке убийства».

«У вас есть что сказать в свое оправдание?»

«Я никогда не пытался никого убить», — это было не совсем правдой, но все же.

«Бенджамин Ликовски».

Я поморщился. Старая история. Дело было три года назад. Дикий Бен, он же Бенджамин Ликовски был начальником спецподразделения полиции Волт-Сити и относился к тому типу полицейских, которые не утруждают себя такими формальностями, как соблюдение устава или сбор доказательств. Он знал, что я поставляю джет из Нью-Рено, и его нисколько не волновало, что он не может это доказать. Когда я в очередной раз подъезжал к городу, его ребята открыли огонь из засады, а сам Дикий Бен выскочил прямо на дорогу и стал всаживать пулю за пулей из своего «Чиф Спешиал» в лобовое стекло моей машины. Я пригнулся под руль и даже не сразу понял, обо что ударился бампер машины. Как я узнал потом, ноги Бену прирастить смогли, но вот еще одна часть его тело восстановлению уже не подлежала, и остался он, по сути, евнухом.

«Это был несчастный случай».

«Свидетели утверждают обратное. Если вам нечего больше сказать», — явно не дожидаясь, собираюсь ли я сказать еще что-то, магистр поднялся и торжественно провозгласил: «Винсент Брок, независимым и беспристрастным судом вы признаны виновным по всем пунктам обвинения и, как существо, ненужное цивилизованному обществу, приговариваетесь к смертной казни. Но, ввиду ваших последних действий а также ходатайства капитана Максимилиана Гутри, суд принял решение дать вам испытательный срок в четыре года. Этот срок вы будете отбывать на исправительных работах города Волт-Сити. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит и будет приведен в исполнение по окончанию настоящей боевой операции. Увести!»

Честно говоря, если бы у меня был выбор между Братством и рейдерами, я бы выбрал последних. Там, по крайней мере, в камере было просторно, прохладно. Компания была, наконец. Брезентовый мешок, почему-то названный камерой предварительного заключения не обладал ни одним из этих достоинств. Стоять там было нельзя, лежать только свернувшись в клубок вокруг опорного шеста. Единственная доступная поза — сидеть, упираясь головой в потолок. Пол и стены, сшитые в единое целое, почти не пропускали воздуха, а вход был наполовину зашнурован, превращая камеру в настоящую парилку. Из компании был только часовой снаружи, но после получаса моих попыток вызвать его на откровенность он двинул меня сквозь ткань палатки чем-то твердым (прикладом, что ли?) и на этом наше общение закончилось. Вконец одурев от жары, я задремал.

Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Я открыл глаза. Было темно.

Толчки тем временем становились все настойчивее.

«Просыпайся скорее», — раздался сверху очень знакомый голос. Я резко встал, точнее, попытался встать, чуть не своротив палатку набок. Вход был распахнут и вырисовавшийся на его фоне силуэт угадывался без труда.

«Ты как сюда пробралась?», — спросил я.

«Очнулась на кровати, меня там всю связали. Я стала отрывать трубки, прибежал мертвый человек, уколол меня иголкой. Я уснула, проснулась ночью. Мертвого человека не было. Стражник уснул. Я пошла искать тебя».

«Ну ладно, меня ты как нашла?»

Силуэт Тани пожал плечами: «По запаху».

Здорово. Надеюсь, это означало, что у нее хороший нюх, а не что от меня несет на пару километров.

Тани выскользнула из палатки, я пополз следом. Часовой неподвижно лежал лицом вниз. Черт, только этого еще не хватало. Я перевернул тело. Парень дышал слабо, но уверенно.

«Ты что с ним сделала?»

«Ударила», — Тани показала куда-то в основание черепа, — «Вот сюда».

Я не знал, когда может придти смена, поэтому начал быстро вытряхивать парня из одежды. В небе стояла почти полная луна, что, с одной стороны облегчало мою работу, с другой — любой страдающий бессонницей «брат» мог запросто разглядеть, чем я занимаюсь. Раздев часового до белья, я запихнул я его в палатку и наглухо зашнуровал вход. Потом вздохнул и распустил пару узлов. Что я, зверь что ли? Броня сидела на мне, как влитая, только шлем был немного маловат и больно прищемил уши. Но ничего, потерпеть можно. Тани в наследство от часового достались комбинезон, ботинки и нож — надо ли говорить, что до этого она так и не озаботилась приобретением приличного гардероба. Винтовку М-16, пояс и бинокль я забрал себе.

Если бы не обнаружившаяся у Тани способность видеть в темноте, мы бы никогда не перешли через лагерь. С ее же помощью нам без труда удалось обойти патрули и часовых. Я рассчитывал, что участок с дальней стороны от лагеря рейдеров будет охраняться хуже всего — и ошибся. Перед узкой калиткой в заборе из колючей проволоки громоздилась массивная фигура паладина.

«Ну и что будем делать?», я повернулся к Тани, которая старалась держаться сзади.

«Это просто железо. Почему ты его боишься?»

«В голове у тебя просто железо. Я ведь тебе рассказывал. Там внутри сидит человек и он сделает из нас фарш, как только почувствует, что дело неладно».

«Там нет человека. Послушай».

Я прислушался. Сначала не услышал ничего особенного, но потом понял о чем говорила Тани. Из-за ближайшей к паладину палатки слышалось тихой шуршание о брезент струйки воды. Или не совсем воды.

«За мной», — я перехватил винтовку за ствол и приклад и широкими шагами пошел палатке, из-за которой раздавались чарующие звуки. Когда я подошел, солдат как раз закончил и убирал обратно свое хозяйство. Он развернулся на звук шагов и в следующую секунду удар прикладом в скулу поверг его в состояние бесконечного изумления. Паладин пару раз качнулся и плюхнулся в лужу собственного произведения. Полюбовавшись натюрмортом, я зашагал к калитке. Нужно было сматываться.

К утру мы с Тани поднимались на заросший мелким кустарником и вьюн-травой холм в паре километров от лагеря Братства. Вся эта растительность существовала за счет небольшого ручейка, который бежал с вершины холма. Там я и решил сделать привал — переход до ближайшего населенного пункта обещал быть долгим, тем более, что я смутно представлял, где этот самый пункт находится. Тани решила проверить ближайшие заросли на предмет пищи и исчезла в сплетении веток. Я выбрал место потенистее и достал бинокль. Несмотря на скромные размеры, приближение бинокль давал более чем достаточное. Пришлось пошарить рукой по гладкому корпусу, чтобы найти регулятор удаления. Теперь я наконец-то сумел рассмотреть лагерь рейдеров. Когда-то на его месте был небольшой город, но теперь от него осталось лишь несколько полуразвалившихся зданий. Два я узнал сразу — тюрьма и гараж. Остальное пространство лагеря заполняли одинаковые грязно-зеленые палатки, точнее то, что от них осталось. От гаража тянулась полоса смятой и разорванной ткани, красноречиво отмечая маршрут нашего бегства. Взрывы тоже внесли свой вклад — то тут, то там виднелись воронки, кое-где чернели следы пожаров. Людей видно не было — только трупы. Я сдвинул окуляр бинокля вправо. Перед глазами промчались палатки, внешняя стена, каменистая почва перед лагерем. К лагерю рейдеров приближались солдаты Братства Стали. Они двигались широким фронтом, группами по пять человек. Во главе каждой группы тяжело переваливалась металлическая фигура «паладина». В руках паладинов покачивались тяжелые шестиствольные пулеметы «Вулкан». Чуть позади каждого паладина шли обычные бойцы.

Когда они подошли к лагерю ближе двухсот метров, рейдеры, залегшие за внешней стеной, открыли бешеный огонь. Но толку от него было немного. Несколько обычных бойцов Братства упало, но на земле остался лежать лишь один — их боевая броня достаточно надежно защищала от стрелкового оружия. Паладины, чьи доспехи позволяли не обращать на пули никакого внимания, остановились, бойцы сгрудились за их массивными спинами. Как по команде поднялись пулеметы. Я почти слышал густой вой, с которым стали раскручиваться их стволы. Стена лагеря не могла противостоять обрушившемуся на нее шквалу. Крупнокалиберные пули в труху крошили дерево, пробивали и рвали металл, дробили камень. Но рейдеры и не собирались доверяться прочности своих укреплений. Как только паладины подняли свое смертоносное оружие, они сорвались со своих позиций и побежали вглубь лагеря. Нескольким из них все же не повезло оказаться на пути прорвавшихся сквозь укрепления пуль, и они упали на землю изорванными кусками мяса. Теперь опасности обстрела уже не было и из-за спины каждого паладина вынырнуло по два бойца с гранатометами М-79. Взрывы разметали и без того полуразрушенные укрепления проделав достаточные для прохода отрядов бреши. Солдаты Братства двинулись внутрь. Не встретив никакого сопротивления, они двинулись дальше. Паладины шли, словно танки, водя из стороны в стороны длинными стволами пулеметов, бойцы мельтешили вокруг них, прошивая короткими очередями и осматривая все палатки на своем пути.