В лабиринтах памяти. Студент – это состояние души! - Евгений Беляков

Выше по течению бурные потоки подмыли берега и упавшее в воду огромное дерево, увлекаемое стремительным течением, протаранило мост. Хилые опоры не выдержали и он, цепляясь за наш берег, развернулся на сорок пять градусов.

Сгрудившись на том, что осталось от переправы, мы смотрели, как грязное течение несло всяческий мусор. Под мостом и в обычное время глубоко, а сейчас, когда уровень воды в реке поднялся в несколько раз, это место представляло собой один сплошной омут. Взрослые пацаны, опираясь на накаченные автомобильные камеры – наиболее распространенное в годы нашего детства плавсредство, никак не решались лезть в такую пучину.

Как ни странно нарушить всеобщее оцепенение, помимо желания, довелось мне. Какой-то смельчак, набрался храбрости и… столкнул меня в воду. Я исчез в омуте. Интуитивно барахтаясь изо всех сил, я, все-таки, всплыл на поверхность и вздохнул воздуха, дальше, не переставая бороться за жизнь, стал делать попытки выбраться из водоворотов под мостом, непрерывно пытавшихся утащить меня под воду.

Оценивая мое положение, мальчишки постарше, бросили тяжелый резиновый мяч, которому по единодушному мнению предстояло добавить мне не плавучести. Точный бросок, безусловно, пришелся бы мне на пользу, но этот оказался прицельным и попал мне прямо в голову, «забив» под воду, как гвоздь ударом молотка.

Интуитивно цепляясь за жизнь, мне все же удалось выбраться из омута на течение, а уже оно, подхватив как щепку, быстро вынесло на перекат ниже моста, где русло реки расширялось, и глубина становилась меньше.

После того случая я уже никогда не боялся рек.

Международный скандал

Детство – закономерный этап практически ежедневных исследований и открытий в жизни каждого человека. Следует отметить, что недалеко от моего дома, в радиусе примерно километра находились лес и река, как магнитом притягивал большой, неизведанный пустырь. Разумеется, значительная часть этих достопримечательностей уже подверглась моему тщательному исследованию, однако оставалось еще множество потаенных уголков.

Мои родители в ту пору дружили с семьей корейцев, глава которой работал завучем в школе, к счастью не в той, где учился я, а его жена врачом в поликлинике. Иногда они встречались за общим столом по праздникам, что для меня абсолютно не представляло интереса. Мне тогда исполнилось лет восемь-девять, а по сему, статус обязывал присутствовать на подобных торжествах. Восторга по поводу очередного похода в гости я не испытывал, поскольку «похватав» чего-нибудь с праздничного стола, на правах старшего мне приходилось опекать и развлекать их дочь, пяти-шести лет отроду.

В тот день стояла теплая и сухая погода, скорее праздновали майские праздники или августовский день железнодорожника. Мне изрядно надоело ковыряться в игрушках подопечной и, предварительно испросив разрешения старших, мы подались на улицу. Их дом находился в радиусе того же километра и я естественно повел ее туда, где было интереснее мне, а именно на недостаточно изведанный участок пустыря.

Внимание мальчишки привлекало заболоченное искусственным путем место, которое образовывалось путем сброса сточных вод из находившейся невдалеке старой скотобойни. Я уже не помню, из каких источников пришла ко мне эта информация, возможно от отца, но не трудно догадаться, куда нас понесло.

Путь юных путешественников преграждала канава, через которую лежала доска, являющаяся логическим продолжением тропинки по маршруту нашей «экспедиции». Заполненная до краев, траншея сверху была покрыта толстой, засохшей на жаре серо-коричневой коркой грязи, потрескавшейся под жарким солнцем и напоминавшей киношный штамп, высохших пустынных водоемов, олицетворяющих жажду.

Интуитивно я остановился и попробовал носком ноги надежность доски. Та заколыхалась, давая понять, что опор не имеет, а просто плавает в заскорузлой на солнце грязи. Я это понял, а моя малолетняя попутчица нет. Предупредить ее я не успел, да она и не спрашивала, ловким маневром обогнула меня и шагнула на доску.

В одно мгновение девочка исчезла с головой, оставив на месте переправы и пустынного пейзажа поверхности канавы «полынью» черной зловонной жижи. Через доли секунды она вынырнула, и я принялся ее спасать, тем более что края канавы позволяли, просто протянув руку вытащить беднягу на берег.

От испуга и удивления она даже не плакала, только белки карих глаз, изредка моргая, резко выделялись на черном лице. Отплевываясь, она послушно быстро шла за мной. Брезгливо размышляя о том, что чертовски вымазался, когда вытаскивал ее из грязи, я старался меньше на нее смотреть, напряженно соображая на ходу, что бы такое придумать, чтобы меньше ругали. Сама же моя попутчица представляла собой нечто маленькое, черное, зловонное, пугающее встречных прохожих, которые в борьбе отвращения с любопытством, иногда пытались о чем-то с нами заговорить.

Заплакала девчонка только тогда, когда ее мать открыла нам дверь…, застолье оказалось испорченным. Виновным в происшедшем все единодушно признали меня, хотя я понимал, что подобный вердикт, по меньшей мере, несправедлив, ведь кто, как не я спас несчастную.

После этого случая, мои родители перестали общаться со своими друзьями.

Фалеристика

В детстве каждый что ни будь, да коллекционировал: кто марки, кто спичечные этикетки, я пробовал и то и другое. Но собирать, обмениваться, а затем часами разглядывать эти клочки бумаги большого интереса для меня не представляло.

Другое дело собирать значки, тем более что начало коллекции положил мой старший брат: уходя служить в армию, на почин он оставил мне свое собрание. «Жемчужиной» его коллекции заслуженно считался значок под названием «Сочи», по поводу которого брат ничего не сказал, когда я его расспрашивал о происхождении каждого экспоната. Поэтому историю появления в коллекции этого значка и некоторых других, мне довелось изучить самостоятельно.

А дело обстояло так. Перед армией Сергей работал учеником слесаря или токаря, точно уже не помню, да это и не важно. В силу того, что профессиональная деятельность связывала его с металлообработкой, брат имел возможность реализовать свою природную страсть к холодному оружию. Он сделал себе несколько ножей, представлявших собой предмет его гордости.

Прослыв оружейных дел мастером, Сергей принял заказ на изготовление ножа и в качестве предоплаты получил несколько значков, среди которых и присутствовал тот самый «Сочи». Заказ взял, предоплату получил, но, не успев его выполнить, ушел служить в Советскую Армию.

Заказчиками оказались два местных хулигана, которые в армию не попали по причине недостаточного возраста, а в школе не учились, потому что их уже выгнали. И, думаю, наши пути, вряд ли пересеклись, если бы не фалеристика.

В один из дней, дружки перехватили меня в школьном дворе и, объяснив ситуацию, потребовали либо нож, либо значки. Предложение не укладывалось в рамки разумного: расстаться с лучшими значками оставленными старшим братом, которые составляли гордость моей коллекции, со значком «Сочи»…. Естественно, что я отказался их отдавать.

Через несколько дней требования шалопаев повторились, и сухой, информационный обмен приобрел оттенки угроз физическим воздействием. Еще через несколько дней из-за моего нежелания расставаться со значками, полученными в «наследство» от брата, у меня появились первые «значки» на лице, полученные от неудовлетворенных заказчиков. Дальнейшие наши встречи начали принимать регулярный характер.

В конце концов, мои преследователи-фалеристы обнаглели до такой степени, что подловили меня в скверике, метрах в двадцати от дома. Очередная беседа о значках сопровождалась оплеухами, подтверждающими искренность их намерений в отношении моей несговорчивости. Мне их стоически приходилось сносить. Уклоняясь от одного из тумаков, боковым зрением я заметил, что от моего дома, на помощь, молча, бежит отец. В одно мгновение, переходя к активным действиям, я как клещ вцепился в обоих своих обидчиков, но они, почуяв опасность и заметив приближающуюся мне подмогу, вырвались и кинулись бежать.

Чувствуя за спиной спасительное дыхание отца, я бросился в погоню. Представьте себе картину: молча, бегут два семнадцатилетних лба, за ними, осыпая их угрозами, не отстает десятилетний пацан, и в подтверждение своих слов отпускает им по очереди пендели, в простонародье называемые «поджопниками», а всю эту процессию завершает отец мальчишки.

Последний эпизод поставил жирную точку в противостоянии сторон. Мои оппоненты не смогли перенести нескольких секунд позора и отстали от меня раз и навсегда, я же эти секунды воспринимал, не иначе, как собственный триумф и понял насколько дорога мне моя коллекция, особенно значок «Сочи».