Академия Грискор. Дилогия (СИ) - Минаева Анна Валерьевна

Милред же, наоборот, затаила дыхание, ожидая подтверждения своей догадки. Интуиция ведь не могла ошибиться. Табита должна оказаться с сильным даром. Она должна поступить.

Леди ван Темпф думала, что сейчас девушка скривится, когда придется сделать порез. Но Табита даже бровью не повела, полоснула себя кинжалом по ладони и сжала кулак. Темно-красная капля медленно начала увеличиваться в размерах, покачиваться и ловить солнечные лучи, проникающие в помещение через большие окна. А потом сорвалась вниз и разбилась о поверхность блюдца.

Милред, кажется, забыла, как дышать. Она еще не видела этот ритуал вживую. Только слышала о нем. И читала.

Из книг она знала, что если артефакт останется черным, то у человека или нет силы, или она так слаба, что нет смысла возиться с обучением. Если кайма окрасится в цвет крови, перед ними маг, которого можно обучать. Если алым окажется большая часть артефакта, то человек, пожертвовавший кровь, силен. Таким магам открыты почти все двери.

Милред лишь несколько раз встречала упоминание о случаях, когда артефакт становился алым полностью. И все маги, о которых рассказывалось при этом, становились великими людьми. Архичародеями и архиведьмаками.

Она вспомнила, что последним, о ком читала, был Ифран Безумный. Властитель построенной на крови империи Бамфан.

Блюдце в руках Табиты вспыхнуло. В аудитории повисла могильная тишина.

Артефакт в руках нищенки окрасился в красный. Без единого черного пятна.

3. Гвин Умильтен

— Так это ты привела ее в академию? — хмыкнула Гвин, выслушав рассказ подруги. Вино уже давно закончилось, и это нервировало девушку.

— Да, — грустно вздохнула Милред. — И это я виновата в том, что она… она…

Дочь графа всхлипнула и отвернулась. А Гвин, не задумываясь, отвесила ей легкий, но довольно звонкий подзатыльник.

«Чтобы все мозги на место встали», — как говаривал отец Гвин, когда удостаивал дочь подобного «наказания».

Гвин же никогда не обижалась на эту меру воспитания. Она даже иногда специально создавала проблемы, чтобы послушать грозный голос Лорда Севера и впитать ту мудрость, что тот излучал.

— Ой! — воскликнула Милред, вскидывая руку к голове. — Ты меня ударила?

— Мозги на место поставила. Ты не виновата в случившемся. Это было решение Табиты. Слабое и глупое. Но ее, — спокойно отозвалась Гвин, а потом указала на кровать. — А теперь иди спать.

— Но, Гви-и-ин, — попыталась было о чем-то заговорить дочь графа. Но та, которую в родном клане прозвали Валькирией, даже слушать ничего не захотела.

— Спать! — рыкнула девушка, теряя терпение.

Милред насуплено шмыгнула носом и поплелась менять форму академии на ночную сорочку. Пока переодевалась, ворчала себе что-то под нос, а потом прошептала, уже забираясь в постель:

— Я думала, что она сильная.

— Она и была сильной, — грустно хмыкнула Валькирия, так и не повернувшись лицом к Милред. — Как минимум у нее был сильный магический дар.

Гвин Умильтен впервые услышала о том, что артефакт от крови Табиты Ваерс окрасился в алый полностью. А ведь слухи о таких вещах обычно распространялись довольно быстро.

Но обижаться на подруг не видела смысла.

Гвин Умильтен прекрасно понимала, что у всех есть свои секреты. Грустно было только узнавать о них не в дружеской беседе, а после смерти обладателя тайны.

Она тихо сидела за единственным письменным столом, разбирая сумку со стрелами, прислушивалась к дыханию Милред и незаметно даже для самой себя покусывала губы. Руки работали без участия головы. Самостоятельно находили разломы и трещины в древке стрел, применяли несложные заклинания починки, зачаровывали их на бронебойность и скорость. Это ее успокаивало. Давало какую-то уверенность, что все можно починить. Все можно исправить.

Гвин всегда занималась своим небольшим арсеналом оружия, когда нужно было собраться с мыслями. Когда требовалось найти решение.

И только когда дыхание Милред ван Темпф сменилось с обиженного и громкого на спокойное и размеренное, Гвин отложила стрелу со странным тонким острием в сторону. Осторожно обернулась и посмотрела на подругу.

«Сестренка, ты тоже должна быть сильной», — пронеслось в голове у девушки.

Да, именно так она воспринимала шумную и взбалмошную Милред. Как младшую сестру, которой у Гвин Умильтен никогда не было.

Пусть Милред часто раздражала, подталкивала к грубостям и резким словам, в глубине души Гвин любила ее. Как и Табита.

Валькирия грустно усмехнулась, вспоминая последнюю перепалку Табиты и Милред. Кажется, в тот вечер Милред хотела запросить разрешение у ректората отправиться на выходных в ближайший город и сходить на концерт любимой группы бардов. Как же она называлась?..

«Проклятые неизвестностью»? Да! Точно!

Табита тоже любила эту группу, но в этот раз напрочь отказалась пойти. У нее были проблемы с учебой. И все выходные она собиралась посвятить книгам.

Ох, в тот вечер от споров и доводов дрожали стены. А Гвин наблюдала за всем происходящим отстраненно, с долей безразличия, лишь иногда посмеивалась и подкалывала обеих, когда кто-то начинал перегибать палку.

Но даже тогда они оставались подругами.

И именно потому Гвин не понимала, почему никто из них не заметил предпосылок к случившемуся. Да, в последнее время Табита стала скрытной и мало разговаривала. Но они с Милред, посовещавшись, решили, что это из-за проблем с учебой. И уж никак не связано с ним.

Ведь Таби пережила это.

А тут такой удар.

Гвин посмотрела на пол, где, по словам Милред, та нашла тело. И сжала руки в кулаки. Резко и до боли.

«Слабость — первый шаг к смерти», — так любил говорить ее отец. И эта поговорка засела в сердце Гвин острой иглой. Девушка повторяла ее каждый раз, когда собиралась отступить или прогнуться под обстоятельства.

Гвин видела слабость в других, это было талантом Валькирии, привитым отцом.

Гвин видела, как Милред сложно в академии из-за издевок и шуток однокурсников. Видела, как мучается Табита из-за случившегося.

Но слабости в них она не видела никогда.

Может, потому они и были ее подругами…

Гвин допускала такую мысль. И потому сейчас была так сильно сосредоточена на том, что с этим самоубийством что-то не так. Табита бы не стала пить яд. Это уж точно. А значит…

Валькирия бросила взгляд в сторону окна, за которым началась вьюга, и медленно поднялась на ноги. Стул тихонечко скрипнул, но этот звук не разбудил Милред. Дочь графа обнимала во сне подушку и тихо посапывала.

Гвин простояла на месте еще несколько ударов сердца, чтобы удостовериться в том, что бодрствует сейчас только она. А потом шагнула к шкафу, обхватила тонкими пальцами металлическую ручку, открыла створку и начала одеваться. Порылась в тряпках, которые когда-то были ее тренировочными костюмами, и нащупала то, что искала.

В руках Гвин оказался короткий меч в кожаных ножнах, украшенных россыпью янтаря.

Она погладила пальцами рукоять оружия, которому сама дала имя, приладила его к поясу и довольно усмехнулась.

Со всем этим что-то не так. И разобраться Гвин Умильтен с этим сможет только, если наведается в подвалы. Тогда-то она точно найдет ответы и поймет, что произошло на самом деле.

Воспрянув духом, она уже собиралась закрыть шкаф и шагнуть к выходу из комнаты, но зацепилась взглядом за один предмет, лежащий на нижней полке. Сердце Валькирии болезненно сжалось. Ровно так же, как сжались ее пальцы на рукояти клинка.

На нижней полке лежала разорванная книга. Табита ее сохранила. И как Гвин ее раньше не замечала? А ведь именно из-за нее она заговорила с Табитой. В то утро…

***

В то утро в академии чародейства и ведьмовства Грискор начался новый учебный год. Гвин Умильтен прибыла на место раньше остальных, и за выдавшиеся свободные дни успела посетить торговый квартал в ближайшем городе, написать отцу письмо и даже найти площадку для тренировок. А после взять разрешение в деканате на ее посещение в любое время.