Меч Заратустры - Антон Антонов

Сначала деревня была одна и называлась Гаповка, что вполне закономерно и логично. Но потом гаповцы, жившие по одной стороне дороги, по неизвестным науке причинам рассорились с односельчанами, жившими по другой стороне, и провели территориальное размежевание с ритуальным мордобоем стенка на стенку.

Расхождение было столь велико, что когда Нижняя Истра отложилась от Варяга, Гапоновка примкнула к ней, а Агаповка сохранила верность старой крыше.

Нижняя Истра – это тоже было название поселка, но кроме того, так называли всю территорию вниз по реке от Дедовского.

Из-за неясности границ трудно было сказать, сколько всего насчитывается селений вдоль по реке от истоков и до устья. Еще труднее было определить, сколько людей тут живет. Ясно только, что десятки тысяч. Может, даже больше ста.

Белая земля могла прокормить многих. Урожая с десяти соток вряд ли хватит на год, но на месяц этого достаточно – а через месяц поспеет новый урожай.

Но в этот раз урожай за месяц не созрел. Уборка основных культур началась только на седьмой неделе после сева, когда старые запасы уже подходили к концу. И что будет дальше, никто не знал.

– Ничего, не оголодаем, – говорили оптимисты и рядились рубить и корчевать лес под новое общее поле.

Сеять пропашные поодиночке мало у кого получалось. Поле не огород, лопатами не вспашешь. Собирались всем поселком, впрягались в плуги, как бурлаки на Волге, и распахивали общее поле. А поскольку в луговой полосе свободной земли уже не оставалось, приходилось отвоевывать ее у леса.

– Как же, не оголодаем! – ворчали пессимисты. – Придет Варяг, пожжет амбары, будем тогда палец сосать.

И уже растекался по дворам, по полям и дорогам змеиный шепот:

– Колдуны сглазили землю. Безбожные ботаники в своем сатанинском храме день и ночь не спят, варят зелья адские, отравляют воду, губят землю, насылают на поля чуму и саранчу.

Саранчи на полях еще никто в глаза не видел, а полевою чумой называли разнообразные мутации, которые возникали спонтанно сами по себе, но дачникам недосуг было разбираться в этих тонкостях. Ведь многие верили даже в то, что Московский университет построен на месте разрушенного храма божьего, хотя все дачники были по рождению москвичи и гости столицы, и путать МГУ с бассейном «Москва» для них было непростительно.

Где-то на дороге между Москвой и Дедовским, когда копыта коней еще звонко цокали по асфальту, вор в законе Варяг встретил проповедника в запыленных белых одеждах, который с места в карьер призвал всадников сокрушить чертоги диавольские. Правда, из витиеватой речи божьего человека трудно было понять, где эти чертоги находятся – в Белом Таборе или на Воробьевых горах.

Тесная связь университета с Табором, где всем заправляли бывшие студенты, и даже главный таборит Гарин был выпускником МГУ, наводила на мысль, что упомянутые чертоги располагаются в обоих местах одновременно. Однако Варяга эта тема не заинтересовала. У него в обозе был свой юродивый, который поставлял аналогичные темы для бесед в неограниченном количестве.

Но увы, отвязаться от фанатика было не так-то просто. Он не успокоился даже под прицелом пневматических ружей. А поскольку он был не один, бандиты решили не связываться и просто пришпорили коней. Угнаться за всадниками и повозками пешие люди не могли – особенно такие голодные, как безумный проповедник и его последователи.

Несколько дней они вообще ничего не ели, потому что земля за пределами кольца проклята, и еда, которая там растет, нечиста. А утверждение пророка, что Господь поддержит силы своих верных слуг и без всякой еды, почему-то не оправдалось. Только сам проповедник выглядел бодро, а его люди были изнурены и буквально валились с ног.

– Лишаю тебя сатанинской силы! – прокричал проповедник вдогонку Варягу, который мимоходом послал божьего человека на три буквы, но не в рай.

Пришлось вору в законе продолжить путь уже без сатанинской силы, что очень скоро привело к незапланированной остановке. Дорогу кортежу преградила новая группа паломников.

В противовес первым эти были преимущественно женского пола и нестройным хором на мотив мантры пели «Лой быканах» – известную песню Бориса Гребенщикова на ушельском языке.

– Унизить тело, чтобы возвысить дух, – прервав пение, произнес главный из них, неопределенного пола. – Нас ждут чертоги света. Пойдем с нами, путник, и ты получишь все, о чем мечтал.

Если учесть, что отдельные паломницы по моде истинных брахманов были одеты только ниже пояса, можно понять, о чем возмечтали в эту минуту люди Варяга. А они были не из тех, кто любит откладывать дело в долгий ящик.

Мечта их исполнилась немедленно прямо в придорожных кустах, и паломницы, как ни странно, не были этим сильно огорчены. Они лишь повторяли в экстазе:

– Унизить тело, чтобы возвысить дух!

А некоторые даже пытались проповедовать, и былинный витязь Илья Муромец, например, неожиданно заинтересовался так, что даже забыл о первоначальной цели остановки.

За эти несколько минут он узнал много нового и интересного. Раньше Илья и не подозревал, что материальный мир создал дьявол, известный под именем Люцифер, и чтобы избавиться от пут плоти и очиститься от грехов тела, надо подвергнуть свою телесную оболочку унижениям и мукам.

Только тем, кто прошел чистилище на земле, гарантирован рай на небесах.

По этой причине девушки шли в Шамбалу, чтобы отдаться в рабство Царю Востока и его слугам.

– Так говорит Заратустра! – сообщили Муромцу паломницы и утешили его лично тем, что для воинов это необязательно.

Воинам предписано терзать свое тело в бою, и чем больше ран они получат в этой жизни и чем больше боли причинят своим врагам, тем меньше мук предстоит им перенести в загробном мире. Ибо воины, погибшие с оружием в руках, удостаиваются Валгаллы, а это – особое чистилище, где мертвые продолжают причинять друг другу боль в поединках и состязаниях, но между ними веселятся вволю на пирах и услаждают тело в объятиях грешных дев.

– Да ты гонишь! – сказал в конце концов Муромец, но по лицу его было видно, что тема эта запала былиннику в душу.

– Ересь богопротивная, – в свою очередь охарактеризовал услышанное юродивый с курчавой бородой, облизываясь издали на девиц, которых на его долю не хватило.

– Так говорит Заратустра, – с достоинством возразила девушка, которая излагала учение наиболее связно и вообще производила впечатление самого интеллигентного человека среди всех присутствующих.

Возможно, виной тому были строгие очки, которые делали ее похожей на учительницу, и этот образ не нарушала даже открытая грудь – тоже строгая настолько, что на ее примере можно было изучать геометрию сфер.

Тем временем остальные паломницы снова затянули бесконечную песню на языке ушельцев, которые тоже когда-то ушли со своих насиженных мест в поисках высшей цели, о которой они сами не имели ни малейшего представления. Увы, такова участь всех паломников.

Они брели по асфальту в своих длинных юбках – не то цыганских, не то индийских, похожих на одежду древних арийцев, в которой, наверное, ходил и сам великий пророк Заратустра, чье имя они так любили поминать всуе.

Издали было слышно, как проповедник с посохом лишает паломниц сатанинской силы. И люди Варяга от души посочувствовали девчонкам.

9

Передовые отряды Царя Востока вторглись в вотчину люберецких, когда те увязли в бесконечной войне на два фронта. С севера их теснили дзержинцы, а с юга напирали местные группировки.

Через Люберецкую землю проходили караванные пути, которые связывали Шамбалу с Москвой по воде и по суше, и они сами по себе были лакомым куском. А по берегам Москвы-реки тянулись дачи, с которых кормились и богатели люберецкие, тогда как соседям оставалось только облизываться и завидовать по-черному.

Справедливости ради надо заметить, что люберецкие начали свару первыми. В полном соответствии с традициями родных Люберец они кинули клич: «Очистим Москву от черных», – но что-то не заладилось.

В тыл люберецким ударили дзержинцы, которые плевать хотели на расовые предрассудки, зато лелеяли мечту добраться до караванных путей. К тому же у них с бандитами были старые счеты.

А когда уже казалось, что люберецким настал конец, и скоро дзержинцы и южане, устранив досадную помеху, сцепятся между собой за москворецкие перевозы или миром поделят берега реки по-братски, случилось непредвиденное.

От Поднебесного озера прискакал прямо в Люберцы одинокий гонец с посланием от Царя Востока.

– Говорит мой царь: когда ты брал дань с моих караванов, и такую дань, что едва половина груза доходила до места назначения, я молчал, потому что твоя земля – твоя и воля, – торжественно произнес гонец, представ перед предводителем люберецких. – Но ты обидел паломников, которые шли, чтобы поклониться мне и вознести молитвы богам. Чаша обид переполнена, и ассассины точат ножи. Уходи прочь с дороги моих караванов и от реки моих кораблей. Уходи или умрешь! Так говорит мой царь.